Звонок теперь тренькал, не переставая, но никаких других звуков из коридора не доносилось, и у Марти мелькнула надежда, что вервольфы, посчитав вампирскую квартиру пустой, в конце концов, уйдут. Но потом она сообразила, что оборотни способны учуять всех, кто находится в квартире, по запаху, а значит, обмануть их вампирам не удастся.
— Ты готова? — Юлий все еще придерживался одной рукой за оконную раму, но весь его вид говорил о том, что на прыжок с третьего этажа он уже решился.
— Нет! — почти истерично выкрикнула Марти. — Я не умею летать! Совсем не умею, никогда этого не делала! Лети один, в общем — я лучше Георгию помогу…
— Ты с ума сошла?! А ну быстро полетели! — рявкнул на нее Юлий, и девушка с удивлением обнаружила, что этот неуверенный в себе и вечно жалующийся на свою жизнь парень, оказывается, может и командовать — когда попадет в своем уж безвыходную ситуацию. — У тебя против оборотней нет никаких шансов! Они сейчас доломают дверь и тебя загрызут в первую очередь! Надо лететь, Марти.
— Но я действительно не умею!!!
Из прихожей послышались глухие удары, которые с каждым разом становились все громче. Было ясно, что дверь вервольфы скоро выломают, после чего наверняка разбегутся по всем комнатам, и до Марти с Юлием тоже доберутся очень быстро. Молодой полувампир решительно поднес правую ладонь к лицу, зубами рванул на себя край рукава, расстегивая манжет, и так же резко сунул руку под нос Мартинике:
— Кусай. Только скорее!
Времени на то, чтобы спорить, отказываться или объяснять, что она еще ни разу в жизни никого не кусала, у Чернышевой не было. Как и на то, чтобы попросить Юлия хотя бы в общих чертах рассказать ей, как именно это надо делать. Медлить было уже нельзя — судя по шуму у них за спиной, тяжелая входная дверь доживала свои последние минуты. Но Юлию и не пришлось давать Марти никаких "уроков": совершенно неожиданно для себя, она вдруг сама, инстинктивно почувствовала, что от нее требуется, и вцепилась в его запястье не только вылезшими наружу клыками, но и нижними зубами. На какой-то момент ей показалось, что вокруг наступила тишина и само время внезапно остановилось. Но Юлий уже вырвал у нее свою руку и осторожно, хотя и достаточно сильно встряхнул Марти за плечо: — А теперь — руки в стороны! Отпусти раму!
Все еще перепуганная и ошеломленная, девушка машинально подчинилась его команде и только после этого осознала, что сейчас будет, и истошно заголосила:
— У меня не получится!!!
Поздно — Юлий уже завел руку ей за спину и с силой толкнул Чернышеву вперед и вниз, навстречу вытоптанному газону и потрескавшемуся асфальту.
Караулить Афанасия в засаде оказалось неимоверно скучно. Час, три часа, полдня — просто молча сидеть на чердаке, рядом с ведущим на площадку верхнего этажа люком и прислушиваться к каждому раздающемуся снизу шороху. А если учесть, что Борису, в общем-то, и не нужно было особенно прислушиваться — доставшийся ему в напарники Тимофей все равно услышит и почует Ликина раньше — то он вообще плохо понимал, зачем ему поручили это дело. Хотя что теперь об этом думать? Сам ведь согласился, когда Ким начал распределять "дежурства" возле стройки и предполагаемой ликинской квартиры. Увидел, как все остальные слушаются Дольского, даже не пытаясь с ним спорить, и так удивился, что бывшему охотнику удалось захватить лидерские позиции в стае оборотней, что тоже без всяких возражений отправился с Тимофеем в засаду.
И теперь они вдвоем скучали на чердаке, считая минуты и часы до прихода Илоны и Василия, которые должны были сменить их вечером, и совершенно не зная, чем себя занять. Разговор не клеился, а отходить далеко от люка было нельзя, чтобы не пропустить приход Афанасия. Вдобавок ко всему, утром Борис не позавтракал, а взять с собой какие-нибудь бутерброды не догадался — а точнее, понадеялся, что их захватит Григорьев. Который, как выяснилось через час сидения в засаде, подумал о Борисе ровно то же самое. И ведь как назло, даже поворчать друг на друга толком нельзя было — вдруг кто услышит?
Так они и сидели, поглядывая то друг на друга, то на лежащий между ними на полу мобильник Дымкова — он был настроен на беззвучный режим, и Борис с Тимофеем боялись пропустить какое-нибудь срочное сообщение от Кима или других своих товарищей. И когда вечером, за час с небольшим до конца их "смены", экран телефона вдруг замигал ярким светом, затаившиеся на чердаке товарищи даже обрадовались: в их однообразном занятии произошло хоть что-то неожиданное.
Правда, уже в следующую минуту их радость померкла — Дольский писал, что сменить их вовремя у Илоны с Василием не получится из-за каких-то других проблем. Получалось, что их дежурство должно растянуться на неопределенное время, что уже было не слишком приятно. А упоминание о внезапно возникших проблемах, в которых, судя по всему, были вынуждены участвовать и все остальные вервольфы, и Марк, и вовсе пугало.
— Напиши ему, спроси, что у них случилось, — шепнул Тимофей. Борис покачал головой и снова положил телефон на пол:
— Лучше их сейчас не отвлекать — мало ли что.
И они снова надолго замолчали. Каждый молча, про себя, волновался за других и так же молча отгонял все более навязчивые мысли о еде. Внизу, под чердачным люком стояла тишина — только один раз кто-то пришел в одну из расположенных на последнем этаже квартир, но Григорьев сразу определил, что это не Афанасий. А потом на мобильник пришло еще одно сообщение: "Пока заняты, сменить вас не можем. Охотники разрешили остаться завтра в городе".
— Кому разрешили? — удивленно зашептал Григорьев, когда Борис сунул трубку ему под нос. — Только Киму, или он охотникам про всех нас рассказал?
Дымков пожал плечами и принялся набирать этот вопрос на мобильнике. Ответ от Кима пришел почти сразу: "Всем".
— Что скажешь? — прошептал Борис в самое ухо Тимофея. — По-моему, Ким затеял с местными охотниками какие-то дела. Он из них выбил разрешение не уезжать, а они что-то потребовали от нас взамен.
— Да, похоже, — согласился Григорьев. — И ведь наверняка что-то опасное! А мы здесь сидим!
Борис поджал губы. Перспектива сидеть на пыльном чердаке пока его друзья выполняют какое-то сложное и, скорее всего, действительно очень рискованное задание, ему тоже не нравилась. Он написал Киму еще одно письмо, предлагая их с Тимофеем помощь, но ответ Дольского был категоричным: "У нас все нормально, караульте Ликина".
— Ликин, может, вообще куда-нибудь переехал или вернется сюда через неделю! — в сердцах зашипел Тимофей.
