— Пойдём, — бросил он, не глядя на мужика. — Не станет он блаженного с собой брать, так и будет к каждому встречному с криком выскакивать да в ноги валиться, заберите, дескать. Так и сам помрёт, и блаженного на жертвенный костёр обречёт.
Не обращая больше внимания на притихшего крестьянина, оборотень двинулся в сторону деревни. Я молча последовала за ним, а Буян, будто всё понимал, презрительно фыркнул и, проходя мимо мужика, попытался куснуть того за плечо.
— Так что, заберёте вы его али как? — донеслось сзади.
— Вот же шельмец! — в сердцах ругнулся Влад, но так тихо, что услышала только я. — Чужими руками всех спасать готов, а как на себя дело взять… Об заклад биться готов — не ставил он никаких силков. Сбежать успел, когда грокхи напали, а теперь боится, что припасами, в подполе припрятанными, с нахлебником делиться придётся.
— Надо бы взглянуть на этого блаженного, — так же вполголоса отозвалась я. — С таким защитничком и вправду недолго протянет. Только куда ж нам-то его девать?
— До границы доведём. Там имперские посты, у солдат спросим, где богадельню найти.
Я кивнула, соглашаясь. Тащить с собой обузу в лице неведомого пока сумасшедшего не хотелось, но и не бросать же его, в самом деле.
— Люди добрыя-а!
Крик, полный надежды, заставил обернуться. Мужичок, буквально только что слёзно умолявший нас с Владом забрать блаженного, уже бежал куда-то в сторону, изо всех сил размахивая руками.
— Вот же полоумный! Стой! Куда! — рявкнул Влад.
— Помо…
Крик прервала стрела, окровавленный наконечник пробил шею и, хищно дрожа, высунулся с обратной её стороны. Мужик, споткнувшись, остановился, поднёс руки к ране, точно недоумевая, что произошло, и кулем свалился на землю.
Первым желанием было проверить — вдруг тяжёлый наконечник прошёл мимо кровеносных жил, вдруг ещё можно помочь. Я уже тронула было Буяна, но Влад, не говоря ни слова, подхватил коня под уздцы, останавливая, и подбородком указал куда-то вдаль.
Там шествовал отряд из пяти закованных в бронзовую броню солдат, двое, завидев нас, вскинули луки, наложили стрелы на тетивы, остальные, нагнув параллельно земле уже знакомые мне трезубцы, прибавили шаг, а затем и вовсе перешли на бег.
— Скачем, — своим убийственно-спокойным голосом приказал оборотень. — Верхами оторвёмся.
— Нет, — заупрямилась я, срывая с пояса Поющих. — Про блаженного забыл? Что, если найдут его?
— Тогда лучше спешиться, — не меняя тона, заметил он. — Иначе ноги коням подрубят первым делом.
Недолго думая, я последовала его совету.
— Надеюсь, ты не забыла, что являешься боевым магом? — с хищной усмешкой спросил оборотень и потянул из ножен кривую номадскую саблю. Из-за голенища сапога вынул узкий обоюдоострый кинжал, перехватил за лезвие, будто собрался метать, оскалился, став неуловимо похожим на готового к прыжку хищника.
— Забудешь тут, — проворчала я, привычно развешивая на кончиках пальцев готовые конструкции из смеси всех четырёх стихий — с каждым разом, с каждым боем это получалось всё легче и быстрее.
— Тогда начни с лучников, иначе крови попортят, пока сам до них доберусь.
— С удовольствием, — нехорошо прищурилась я, припоминая обгорелое тело Эверна и собственное видение.
Щёлкнули тетивы, две стрелы взлетели в воздух, набирая скорость, и тут же вспыхнули, будто сухие щепки, сгорев в полёте. В следующий миг под ногами стрелков зашевелилась, набухая, земля, из середины возникшей опухоли с громким хлопком взвилась вверх туча чёрной пыли, облепила лучников, точно болотная мошкара, жаля и мешая видеть цель — а на пальцах стало на одну заготовленную конструкцию меньше.
Пусть теперь попробуют пострелять. Если смогут.
Проследить, получилось ли у меня повторить то, что в своё время применил против меня приснопамятный Живой Лес, я не успела — грокхи с трезубцами добежали до нас, и пришлось всё внимание сосредоточить на них.
Ближайший грокх попытался было с разгона нанизать меня на лезвия трезубца, но в последний момент в лицо ему прилетел брошенный Владом кинжал, скользнул по шлему, не причинив вреда — но от неожиданности грокх дёрнулся, и острия необычного оружия прошли далеко в стороне. Я не упустила момент — с пальцев сорвались десятки тонких ледяных игл. Большинство с хрустальным звоном столкнулись с железом забрала и рассыпались искрящейся пылью, но несколько нашли путь внутрь сквозь узкие щели, вонзились в лицо и закрутились вокруг своей оси, разбрасывая в стороны искры вперемешку с каплями крови. Грокх взвыл, и я бросилась вперёд, раскрывая Поющих.
Шипы волшебных вееров сцепились с изломанными, точно молнии, лезвиями, заскрежетали по ним, высекая искры. Противник изо всей силы крутанул трезубец, освобождаясь от захвата. Резкий взмах — и мне пришлось нырнуть вниз, спасаясь от удара. Перекатившись по земле, я ткнула одним Поющим в слабо защищённый пах (а нечего латной юбкой брезговать, коли доспех нацепил!), а шипами второго — в сочленения бронзовых пластин, прикрывающих руку и плечо. И едва успела уйти от нового удара, просто и без затей упав на спину. Поспешно вскочила на ноги, отступая.
Оба удара достигли цели, но грокх точно и не заметил появившихся ран — глухо рыча из-под шлема, продолжил наступать. Пришлось потратить на него ещё одну конструкцию. Бесполезно, прёт, словно хорошо выученный боевой конь, которого можно остановить только нанизав на десяток длинных пик.
Ну а я остановлю тем, что есть! Ярость заполнила сознание, не оставляя места ни страху, ни осторожности, ни расчётливости. Третья конструкция!
Из земли выпростались две огромным лапы, схватили грокха за ноги, потянули вниз; на концах глиняных, покрытых паутиной трещин пальцев сверкнули когти, проскрежетали по поножам — и впились в незащищённую кожу выше колен.
С яростным рыком грокх остервенело принялся тыкать торцом трезубца по удерживающим его лапам. Я прыгнула вперёд — лучше момента не придумать, — на шипах, венчающих веера, заплясали зелёные всполохи, жидким огнём расползлись по стали. Засвистел рассекаемый воздух, Поющие с размаху вонзились в незащищённый клочок кожи под нижним краем шлема; плоть подалась с чавканьем, хлынула кровь; взметнулись языки зелёного пламени и принялись разъедать края раны, точно ядовитое алхимическое зелье. Рык сменился невнятным бульканьем; грокх отбросил трезубец, слишком поздно поняв, что длинное оружие, столь удобное в плотном строю, в схватке один на один не дало ему никакого преимущества. В последнем усилии он попытался дотянуться до меня руками и, потеряв равновесие, рухнул.
Не дожидаясь, пока он затихнет, я отправила в сторону лучников ещё две конструкции, одну за другой — пусть дальше развлекаются, лишь бы не мешали. Убивать их я пока не собиралась.
Влад дрался с двумя противниками сразу, и никто не мог одержать верх. Оборотень успел заработать длинный тонкий порез на предплечье, но и один из грокхов заметно хромал, с трудом опираясь на раненую ногу.
Его я и выбрала для следующего удара. Ледяной шип вонзился во вторую ногу, заставив грокха покачнуться. Влад, недолго думая, пнул его, отталкивая от себя, и сосредоточился на оставшемся противнике. Помогла, чем смогла — отправила в дело последние конструкции, — остальное драконий оборотень доделал сам: рубанул плашмя по рукам, сбивая удар грокха, хитрым финтом вывернув саблю, с размаху вонзил её в щель забрала и обернулся к раненому. Несколько мгновений — и всё было кончено.
Я уже стояла рядом со стрелками — те никак не могли выпутаться из плена зелёных лиан, оплетающих их подобно кокону, и только злобно и бессильно шипели и бранились. Подошёл Влад, рывком стянул с обоих шлемы.
Люди как люди: смуглые, черноволосые. Глаза только злобные.
— Зачем вы пришли на земли Заката? — требовательно спросила я.
Один из грокхов вместо ответа презрительно плюнул в мою сторону. Не попал — зато заработал по челюсти от Влада и согнулся, выплёвывая на землю кровь вперемешку с собственными зубами.
