Впрочем, ветер утихал не часто, поскольку маг, под руководством богини направлял воздух в паруса корабля, от чего тот резво летел по волнам, как у профессионального Ловца ветра — заклинателя, получившего обучение при культе Борея. Тоже — нужные специалисты.
Если благодаря одному человеку на борту твой корабль вдвое быстрее достигнет цели и с большой вероятностью сможет уйти от погони желающих проверить содержимое твоих трюмов, то такому мастеру не грех и заплатить достойно.
Морту, правда, и в голову не приходило заняться этим делом. Он — архимаг! А в будущем — полубог. Ну или даже не «полу». Тут как посмотреть. Если раньше он думал, что короли будут соревноваться за возможность пригласить его к себе на службу, то теперь Морт думал о том, зачем ему вообще кому-то служить? Пусть они ему служат!
Ива, в те минуты, когда оставалась одна, облокачивалась на борт и смотрела на море. Волны поднимались, покрывались белой шапкой пены, после чего падали вниз и исчезали бесследно. Все волны разные, каждая — неповторима и одновременно похожа на любую другую.
Так и люди, рождаются, достигают своего расцвета, после чего чахнут и исчезают. И как эти волны — неотличимо похожи один на другого, как внешне, так и внутренне, ровно те же потребности, желания и мечты, но при этом, одновременно, уникальны и неповторимы.
Можно ли хоть одну из волн назвать какой-то особенной? Нет. Вернее можно, но только если применительно к кому-то. Нельзя быть «особенной» самой по себе. Можно быть «особенной» для кого-то. Или особенным.
Но что если это «особенное» более не существует? Или существует, но только в её памяти? Что важнее, волны Дуная, которыми она любовалась в детстве или эти волны, что несут её сейчас на своих руках?
Воспоминания, особенно столь давние, не более реальны, чем сны или фантазии. Всё это лишь в её голове, а реальность — вот она. Воспоминания о съеденном однажды торте не насытят её сейчас, даже если это был самый вкусный торт в мире. Тем более, это не повод отказываться от другого торта, запрещать себе, избегать…
Но… Нет, всё это попросту невозможно! Да и свыклась она как-то… В конечном счёте, в этом молодом теле живёт древняя старуха… Зачем тебе это? Да ещё и сейчас, посреди войны? Потом, всё потом.
Перед глазами Пьера на фоне чёрного неба висел синевато-фиолетово-зелёный шар планеты. Он наловчился ставить на карте метки и теперь вся поверхность материка была испещрена различными значками.
Красный кружочек — город сдавшийся войскам Ареса, кружочек перечёркнутый красной линией — уничтоженный ими город. Белый кружочек — город присягнувший Ордену, перечёркнутый белой линией кружок — город взятый Орденом силой.
Сны Лиама подтвердились. Верховный Магистр повёл рыцарей на земли Старых Королевств, хотя… едва ли их сейчас можно уже так называть. В каждом крупном городе была своя власть. Где-то её смогли сохранить прежние хозяева, где-то перешли под руку новых — служителей Ареса или Ордена. Где-то над руинами правила смерть.
Справедливости ради, ровнять жрецов и рыцарей было не совсем верно. Встречаясь с сопротивлением Орден не вырезал города подчистую, под раздачу попади лишь те, кто оказывал сопротивление или выходил к ним на встречу с оружием в руках.
Уже состоялось несколько битв между “красными” и “белыми”. Формально, силы были примерно равны. Ареситы, правда, несколько превосходили в тактике, но зато Орден имел козырь в рукаве, за счёт чего и побеждал каждый раз.
Во время атаки передняя шеренга рыцарей вспыхивала белым светом и врубалась в сплочённые ряды жрецов словно раскалённый нож в масло. Да, вскоре они падали на землю без сил, но зато за ними шли их товарищи, развивая полученное преимущество, а за ними братья-клирики, приводившие упавших в сознание и оттаскивающие их в тыл.
Всё это, конечно, было очень интересно, вот только помимо воюющих армий были и простые люди, которые хотели жить и спокойно заниматься своим делом. Всем им Пьер помочь не мог, его способности и полномочия распространялись лишь на Посвящённых Ночи и он заботился о них как мог.
Отслеживая обстановку в мире бывший бард давал приказ о срочном бегстве, если к городу шла армия Ареса, а власти города были настроены сражаться до конца, или затаиться по подвалам, если шли войска Ордена. Живущие в деревнях и сёлах получили совет уходить в леса, прихватив с собой вещи и запасы еды.
Заботится о всех этих вещах в масштабах всего мира, вникая в местные особенности, свои для каждого королевства и региона, было крайне утомительно. Под конец дня его голова гудела от напряжения из-за избытка информации, хотя со стороны казалось, что он просто нежится на солнышке, валяясь без дела.
Несколько дней спустя, когда он поделился с Камиллой, в общих чертах, причинами своей вялости и раздражительности, та посоветовала ему не пытаться делать всё самому, а перепоручать отдельные задачи другим жрецам. Пусть лучше в десять местах другие сделают всё кое-как, чем он сам сделает всё хорошо, но только в одном месте.
И дело заладилось. Пьер чувствовал себя дирижёром большого оркестра, а не каждым его музыкантом одновременно. На нём остался сбор информации в целом по миру, без необходимости вникать в дела каждого баронства, герцогства или королевства в отдельности, вернее, территорий, которые раньше так назывались. Одновременно он собирал советы и замечания возникающие в ходе реализации его приказов и транслировал наиболее дельные идеи на другие регионы. Таким образом, практический опыт одних — обогащал всех сразу.
Но даже при такой организации дела, он всё равно чувствовал себя вымотанным. Но, с другой стороны, цена его усталости — спасённые жизни.
* * *
Окинава, цель их путешествия, находился на побережье Средиземного моря и именно в его порт входил сейчас корабль. Очень удобно. Неизвестно куда поведёт их дорога дальше, но на данный момент их путь практически окончен.
Гефесту и Гекате тоже проще будет добраться сюда морем, и, возможно, кто-то из них уже тут. А быть может и оба. Это было бы лучше всего, не придётся ждать, а то дождаться можно много чего такого, что совсем не понравится.
Лиам с интересом смотрел на причудливые дома, и особенно крыши с загнутыми вверх краями. Он видел нечто похожее на картинках в книгах, но видеть в живую — это совсем другое. Он вообще много чего увидел за последние месяцы, в каком-то смысле больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Жизнь в Ордене разнообразием не отличалась, тренировки, уроки, еда, сон. При таком распорядке Прорывы тварей или патрулирование опушки Нечистого леса, пускай и были смертельно опасны, но воспринимались как отдушина, глоток свежего воздуха.
Тогда, в Кирбете, после несостоявшегося разговора с Лендмейстером, когда он решил оставить Орден, ему казалось, что его жизнь окончена, а оказалось, что именно тогда она и началась на самом деле. Лиам ощущал себя чем-то вроде одеяла, которое скомканное и скрученное долго лежало в тёмном вещевом мешке, после чего его вытащили наружу и расправили, подарив ощущение немыслимой прежде свободы.
Солнце слегка припекало, солёный морской воздух обдувал его лицо, судно, негромко поскрипывая входило в порт. На палубе суетились матросы, Пьер о чём-то говорил с капитаном, на лице которого отображалась сложная гамма чувств. Лиам краем глаза взглянул на силуэт стоящей неподалёку Ивы и ему вдруг остро захотелось, чтобы это всё никогда не кончалось. Он захотел жить.
* * *
Улицы Окинавы были не менее причудливы, чем крыши домов, на которые Лиам смотрел час назад. Удивительно, как всё может быть совершенно другим и одновременно тем же самым. Странные дома, двери, окна стены… но всё же это именно дома в которых живут люди, входят через дверь и смотрят в окна. Странная одежда, но это именно одежда, хотя часто какая-то мешковатая, на его вкус.
Доспехи городской стражи были набраны из множества мелких пластин, а мечи узкие, чуть изогнутые, но было понятно, что вот это стража, это какие-то фермеры привезли необычное белое зерно в город, судя по тому, что просыпалось из мешков. Вот это, судя по богатой одежде — кто-то из местной знати, а поношенной и не особо чистой метёт улицу простолюдин.
