Я оторвалась от пола и сжала ручку.
Над сканером мигнула зеленая полоса света.
— Доступ разрешен, — чирикнул роботизированный голос.
Это было невозможно. Эти скелеты почти полностью разрушились, и я такой уровень разложения занял бы чертовски много времени — они, вероятно, умерли за десятилетия до того, как я родилась. И с тех пор вход был закрыт.
Так как какой-то подземный контрольно-пропускной пункт мог иметь запись моего отпечатка пальца?
И почему у меня было разрешение открывать двери?
Озноб пробежал по затылку. Я вдруг стала чужой для себя: отделилась от своего тела, вырвалась из своей кожи. Я смотрела на свои руки, на крошечные завитки и бороздки, выгравированные на моих пальцах и ладонях, на отметины, которые должны быть моими, и только моими…
И теперь я не могла не задаться вопросом, не принадлежали ли они кому-то другому.
Щелк.
Этот звук вырвал меня из моих мыслей. Я забыла о Гракле и тайнике с оружием в комнате позади меня. Я выхватила револьвер из-за пояса, повернулась, ожидая стукнуться носом о ствол какого-нибудь полностью заряженного пистолета. Но Гракла даже не пыталась меня вытолкнуть.
Вместо этого она пошла к одной из медицинских аптечек.
— Ты, — сказала она, махая мне рукой, чтобы я шла за ней.
Она вышла из комнаты с решеткой и вернулась в гостиную, тяжело плюхнулась на потертый диван. Затем она ударила кулаком по подушке рядом с собой, поднимая облако густой бежевой пыли.
— Не знаю, — буркнула я, наблюдая, как она ставит металлический чемоданчик на колени и открывает его. — Ты уверена, что знаешь, как пользоваться одной из этих штук?
— Ты! — настаивала она с хмурым взглядом.
— Ладно, ладно. Хорошо.
Наверное, в этом наборе могло быть что-то, что притупит боль. Какие-нибудь обезболивающие салфетки. Или какая-нибудь таблетка. Но я не ожидала, что Гракла вытащит иглу.
Зубами она порвала бумажную обертку, вытащила ее, обнажая какой-то пластиковый разъем на конце. Дальше она достала пузырек с торчащим из него поршнем, который она подсоединила к игле. Затем, с иглой и флаконом в одной руке, она достала чистящую салфетку из набора и провела ею по следам укусов на моей ладони.
Гракла делала все это в наручниках, и делала это так быстро, что я едва успевала возразить, прежде чем чистая салфетка выжгла огонь из моей кожи.
— Ой! Что в этой…? Нет, я не могу такое принять, — сказала я, когда она наклонилась ко мне с пузырьком. — Я — аллергик.
Это было похоже на уменьшенную версию «Перезагрузки». В Ничто не было аварийных доков. И больниц. Так что, если она воткнет мне Перезагрузку, я, вероятно, не проснусь.
Гракла уже схватила меня за запястье. Я поняла это, когда попыталась спрыгнуть с дивана, и мой локоть с силой дернулся.
— Нет! Нет!
Я пыталась бороться с ней. Мне почти удалось вывернуться из ее хватки, но затем она так сильно прижала большой палец к опухшему краю моей ладони, что я почти потеряла сознание от боли. И пока я корчилась в агонии, она вонзила иглу в мою рану.
Я застонала, наблюдая, как жидкость вытекает из флакона и вливается в мою кровь. Теперь огонь мог вспыхнуть в любую секунду. Он парализует меня, я потеряю сознание. Я, наверное, умру…
Нет. Боль не пришла. Вместо того чтобы чувствовать, будто кто-то держит спичку у моей шеи, я ощутила только тепло. Это было глубокое, успокаивающее тепло — как когда я выходила из Логова холодным утром и чувствовала солнечный свет на своем лице, только теперь солнце светило повсюду.
Я откинулась на диван и опустила голову на подушки. Гракла просунула руку мне в карман, но это не казалось навязчивым. Больше похоже на то, что она прикасалась ко мне через тринадцать слоев удобной одежды: это едва ли воспринималось как нечто большее, чем подталкивание.
— Что… это за штука…?
— Хорошо, — рассеянно пробормотала Гракл. Она нашла ключ в моем кармане и использовала его, чтобы расстегнуть наручники.
Я должна была волноваться. Она могла выхватить у меня револьвер и в любую секунду пустить луч мне в глаз. Но тепло, которое началось с моей руки, уже окутало мой разум. Все, что я слышала сейчас, это тихий, влажный шепот:
Шшш… шшш…
— У тебя неплохо получается, — пробормотала я, глядя, как Гракла вела иглой по пунктирным отметинам на моей ладони.
Ее швы были тугими и аккуратными — это было куда лучше, чем то, что Уолтер сделал на моей руке. Он что-то хлопнул прямо перед тем, как начал чинить руку. Теперь у меня был красный сморщенный шрам, который выглядел неровным и изогнутым посередине.
Гракла не ответила. Она закончила накладывать швы и промокнула рану. Затем она обернула мою руку чем-то вроде полуперчатки из марли.
— Вау… будто у меня новая рука.
Я не знала, что я говорила, и мне было все равно. Я просто хотела закрыть глаза и погрузиться в этот диван до восхода солнца.
Гракла позволила мне прислониться к ее плечу, пока она прикладывала что-то к разбитой губе. Я ткнула ее в ногу, бормоча:
— Ты, ты… отлично шьешь, ты это знаешь?
Она взяла меня за запястье и указала пальцем на ее лицо.
— Аша, — сказала она.
— Аша? Это твое имя?
Гракла, Аша, не ответила. Она повернула мое запястье и прижала мой палец к моему подбородку. Ее брови поднялись в ожидании.
— Шарли, — сказала я.
— Шар… лей?
— Ага. Почти так, — буркнула я со смехом.
Аша не собиралась меня убивать. По тому, как она фыркала от моего смеха, я могла сказать, что мы пересекли стену — ну, может, мы не совсем покончили с этим, но мы, по крайней мере, пожали друг другу руки. Этого было достаточно для меня.
Сон пришел в тот момент, когда я позволила себе расслабиться. Воздух был тяжелым и теплым, и весь мир пах специями. Мы пережили достаточно ада для одного дня.
Я уже почти заснула, когда странный голос эхом разнесся по лестнице:
— Ау? Здесь есть кто-нибудь?
ГЛАВА 26
Голос определенно принадлежал мужчине. Он был резким и низким. Может, это действовало лекарство. Может, это заставляло меня что-то слышать, а может, я уже заснула.
Я цеплялась за эту иллюзию так долго, как могла. Даже после того, как я ощутила, как Аша резко села рядом со мной, я цеплялась за надежду, что этот голос был всего лишь частью сна…
— Эй? Ау-у? Мы не собираемся убивать, честно.
Конец этой фразы был заглушен хохотом. По тому, как отскакивал их смех, я догадывалась, что мужчины уже спускались по лестнице. Я не могла предположить, сколько их там было, но звучало достаточно, чтобы это было проблемой. Если бы Уолтер услышал, что к нам направляется такая большая толпа, он бы сказал мне собирать вещи и обойти их.
Но, поскольку мы застряли в тупике почти в сотне ярдов под землей, убежать от этих людей не получится.
Я должна была догадаться, что сигнализация контрольно-пропускного пункта привлечет людей. Она гремела достаточно громко, чтобы ее могли услышать на три квадратных мили. Нам не следовало спускаться сюда. Мы должны были украсть те винтовки и убежать.
