использовать их, если не буду сговорчивым?
— Нет, — далер покачал головой. — Если мы не договоримся, ты уйдешь. Я отпущу тебя. Но как это изменит то, кем ты стал? Что ты будешь делать с доставшейся силой? Как управишься с ней? Тебе нужно учиться. Однажды ты поймёшь это. И вернёшься сам. Всё это время твои женщины будут жить под защитой храма, с их голов не упадет ни единого волоса.
— Значит, я прав: женщин вы мне не отдадите, — криво усмехнулся Сингур.
— Если решишь уйти сейчас, не отдадим. Ты опасен для них. Ты опасен для всех. Ты ничего не знаешь о силе, которая тебя переполняет, не умеешь толком её подчинять. Поэтому сейчас я не отдам тебе твоих женщин не из-за того, что они заложницы, а потому, что хочу сохранить им жизнь. И, поверь, однажды ты будешь меня за это благодарить.
— Однажды я уже отблагодарил тех, кто слишком беспокоился о безопасности моей сестры, — зло ответил Сирнгур.
— Да, я вижу перстень на твоей руке, — без насмешки сказал Тинаш. — Догадываюсь о глубине этой «благодарности».
— Тогда зачем пытаешься оплести словами?
Далер несколько мгновений молча смотрел на собеседника, а потом снова негромко заговорил:
— Я пытаюсь донести, что мы с братом были бы рады получить такого союзника, как ты. От Эши мы узнали, что Миаджан не погиб. А вдвоем нам будет слишком сложно защитить Дальянию. Я знаю, о чём говорю. Много веков назад мы были младшими жрецами Шэдоку при храме Воздуха. Мы видели, как пал Миаджан, мы знаем, откуда он черпал свою силу. И мы не хотим его полного возрождения, — он усмехнулся. — Скажу откровенно: мы бы предпочли уничтожить его окончательно. Доделать то, что не доделал Спящий. А ты, Сингур? Готов нам в этом помочь?
— Уничтожить Миаджан? — снова усмехнулся он. — Если это возможно, то я не буду колебаться ни мгновения.
— Тогда, может, тебе стоит дать нам шанс стать союзниками?
Речь Тинаша была разумна, спокойна и доброжелательна. И всё равно Сингур с неохотой верил услышанному. Не любил он храмы, не любил жрецов и всех, кто умел красиво говорить. За гладкими речами всегда таились ложь и скрытая выгода.
— Я хочу увидеть сестру, — сказал он, наконец. — Не мысленно, не ещё как-то. Увидеть, прикоснуться, поговорить. Её и Нелани. После этого я решу, стоит ли давать вам шанс.
Тинаш открыл было рот, но не успел ничего ответить — поменялся в лице, однако вовсе не дерзость собеседника была тому причиной. Сингур и сам почувствовал, как всколыхнулся мир. Будто что-то извне бесцеремонно вторглось в Дальянию. Что-то тёмное, ледяное и очень враждебное.
— Полагаю, нам придется отложить эту встречу, — далер внешне остался спокойным, но Сингур буквально кожей ощутил его тревогу. — Зато сейчас у тебя появится прекрасная возможность сравнить меня и моего брата с кем-то из жрецов Миаджана. Надеюсь, это ускорит принятие решения. Если мы доживем до новых переговоров. А если нет, — далер развел руками, — продолжим в следующем перерождении.
* * *
Маетно Кирге было, тошно. Всю ночь в животе будто клубок холодных змей ворочался — не спалось, смутная тревога сушила горло, заставляла сердце испуганно колотиться. Что-то творилось в Дальянии. Плохое что-то, необъяснимое. И от непонимания происходящего, от страха, что это происходящее и её может коснуться, разбойница и воровка не могла ни есть, ни спать. Не помогали ни вина, ни изысканные закуски, ни мягкие перины, ни нежное белье. Даже сладострастие, которое было с Киргой всегда, и то исчезло. Только нет-нет и ползли по спине и рукам ледяные мурашки.
Ох, как она ждала рассвета! Казалось: едва солнце встанет — сразу всё наладится. И страх уйдет, и тревога отступит, и захочется просто спать, просто есть или с мужиком покувыркаться. Но только не это вот изводящее предчувствие чего-то непонятного и страшного в прозрачном полумраке летней ночи!
Угадала Кирга. Едва солнце поднялось — прекратилась её пытка. Но началась другая. Будто опять душа уличной воровки располовинилась, снова, как и накануне, она ощутила ту многоликую, которую похитил было Гронк, её метания, обиду и уязвлённую гордыню. До чего ж противная девка! Ну живешь ты в Храме, все тебе кланяются, все уважают, еда — любая, наряды — лучшие. Так нет, мало ей этого. Ей бы самолюбие потешить. Да так, чтобы самый главный господин назвал своей. Ну не дура ли? Оно, конечно, при самом главном — всегда и сытнее, и веселее. Да только Самые Главные себе на уме, всегда в делах и баб своих меняют в год по десятку. Сегодня ты с ним постель делишь, а завтра уже другая — поумнее, позадорнее, покрасивее. А ты — уже бывшая и можешь только от злости губы кусать.
Нет уж. Мужика надо выбирать с умом. Так, чтобы никуда не делся, чтобы в глаза заглядывал, а в руках как глина был — что хочу, то леплю. Вон их тут сколько ходит, любого бери — от счастья ослепнет. Кирга бы не сплоховала. А эта дура все металась. Все убивалась, что Самый Главный на неё не смотрит. Нужна она ему. Курица глупая.
Однако ныла многоликая недолго. В ней вдруг забрезжила робкая надежда и недоверчивое предвкушение. Кирга не успела понять, что стало этому причиной, потому как в неё проник Хозяин. И плоть, ночью не вожделевшую ничего, кроме прекращения тревоги, свело судорогой желания. Хозяин без труда бросил тело Кирги в мягкие перины и швырнул ей немного затуманивающего удовольствия, а пока она билась в сладких конвульсиях, перехватил её колдовство.
Туман удовольствия отвлёк Киргу, но не настолько, чтобы она перестала видеть и понимать происходящее, поэтому причину странной радости многоликой она поняла вместе с Хозяином. Тот, кого так страстно желала противная дева Храма, умер накануне. Так чему же она радуется, дура набитая? То любила, аж до слез и соплей, а то от известия о смерти чуть не в пляс пошла.
Кирга не успела ничего понять, как Хозяин «повернулся» к ней, и она словно увидела его лицо. Увидела, но разглядеть не успела, потому что её сразу же ослепила вспышка яростного и всепоглощающего наслаждения.
Когда же разбойница и воровка пришла в себя, Хозяин стоял рядом! О боги… Она бы даже смогла к нему прикоснуться, если бы осмелилась и если бы руки слушались.
— Скоро здесь начнётся большая суматоха, — не поворачиваясь к Кирге, проговорил Хозяин. — Покинь Миль-Канас, не мешкая. Уходи как можно дальше. Как только отойдёшь на достаточное расстояние, за тобой придут. И заберут
