Нет, даже предполагать, что я белая магианна не хотелось совершенно. Это же просто отвратительно.
— И я… — договорить морда мне не дал.
Улыбнулся так, что я утратила дар речи, наклонился, поцеловал столь головокружительно, что и слов у меня уже не осталось, чуть отстранился и, глядя мне в глаза, произнес:
— Я разберусь с орденом, Телль. И с мэтром Октарионом. И за советом тебе следовало пойти не к старой карге, а прямиком ко мне.
Легкое недоуменное напряжение, охватившее меня после заявления Джонатана, внезапно усилилось. Сев ровнее на его коленях, я с некоторым недоумением посмотрела на мэра, но вспомнила почему-то поведение белого. Рожа ведь пришел договариваться.
Не приблизился, не попытался даже тронуть, не орал, а пытался надавить исключительно морально… И это его «Хочу сейчас! Без проволочек, задержек и насильственного укладывания тебя в супружескую постель. Я хочу тебя настолько, что готов нарушить правила ордена и сохранить твой черный источник! Я даже готов согласиться на то, чтобы одна из наших дочерей была черной! Все что пожелаешь, Телль, я готов практически на все». И как бы не бесил меня рожа, именно сейчас я задумалась над вопросом: «А с чего это белый вообще пришел о чем-то договариваться?».
— Гггосподин мэр, — с трудом выговорила несколько оторопевшая от предположений черная ведьма, — а вы… а рожа… в смысле мэтр Октарион… а…
— Уже говорил, — перебил меня Джонатан, — ты находишься в Бриджуотере без опеки своей семьи, соответственно фактически под опекой главы города. Как твой опекун, я дам свое согласие на любой твой брак только по твоей личной просьбе.
С сомнением посмотрев на господина мэра, я уточнила:
— То есть вам известно о претензиях белого?
Кивнув, морда подтвердил:
— Да, мне известно о безосновательных претензиях мэтра Октариона.
— Безосновательных, господин мэр? — изумленным эхом повторила я.
Морда посмотрел на меня как на неразумного, но очень любимого ребенка, улыбнулся, и повторил со своим непробиваемым спокойствием:
— Безосновательных, госпожа ведьма. Вы, как и большинство магически одаренных, не принимаете в расчет тот факт, что все магические ордены, сообщества, и черноведьминские сборища функционируют на территории королевства, а значит подчиняются строгим законам государства. В соответствии с законом вы, как я дважды уже повторял, находитесь под моей опекой.
Судорожно выдохнув, осторожно напомнила:
— Черные ведьмы все же вне закона, а что касается ордена Света, то они в состоянии вынудить короля изменить любой закон и…
Мне улыбнулись. А затем очень мягко Джонатан произнес:
— Ни один белый маг, даже самый могущественный, не станет переходить дорогу ловцу моего уровня.
Потрясенно выдохнув, я облизнула губы, задумалась над сказанным мордой, прикинула расстановку сил и… и после произошедшего у Грехен, была вынуждена признать, что в словах Джонатана резон имеется. В конце концов нас способны убить белые маги, а вот белых магов при необходимости уничтожают как раз таки ловцы.
И тут господин мэр, став вдруг очень серьезным, едва слышно произнес:
— Я со всеми разберусь, Тель, — с ведьмами, магами, орденом и даже Преисподней, но как твой опекун, я даже себе не позволю прикоснуться к тебе без твоего разрешения.
И морда посмотрел на меня вопросительно. Не настойчиво, не требовательно, в его карих глазах был вопрос и… и, наверное, еще надежда. А меня не то чтобы бесит, когда так смотрят, просто… неловко стало.
Невольно поежившись, опустила глаза, упорно глядя на третью сверху пуговицу на мундире морды. В спальне стало тихо-тихо, словно ни я ни мэр вовсе не дышали. А потом он произнес:
— Госпожа ведьма, я…
Подняла голову, посмотрела на морду… почему-то вспомнилось, как он волосатый и взбешенный пожирал ветчину в моей спальне… И как отказался собирать чемоданы… И как устроил мне спуск по тропке вниз в озеро… Но почему-то больше всего вспомнилось, как он повернул голову, увидел меня впервые и какой у него тогда был взгляд и…
— Морда, — я насупилась, — а почему ты меня при встрече милым дитем обозвал? — моя черноведьминская гордость требовала немедленного ответа.
Джонатан удивленно вскинул брови, хмыкнул и вполне серьезно ответил:
— Потому что когда ты не в образе, ведьма зловредная прекращай обзывать меня мордой, ты очень миленькая.
Выражение «ведьма зловредная прекращай обзывать меня мордой» невольно вызвало улыбку. Обняв мэра за шею, я поинтересовалась:
— А когда в образе ведьмы?
— Ужасно красивая. — последовал ответ.
Тоже серьезный, но глаза у некоторых искрились улыбкой.
— А почему ты меня называешь мордой? — неожиданно поинтересовался Джонатан.
— Породистый, — лаконично ответила я. После добавила: — В смысле ты наглая породистая морда.
— Если рассматривать в этом контексте, то даже как-то льстит, — улыбнулся мэр.
— Я всегда высоко оцениваю своих врагов, — с достоинством сообщила черная ведьма.
Улыбнулся шире, затем вновь став серьезным, тихо спросил:
— Так я услышу ответ, Телль?
Обняв его, прижалась щекой к его груди и подумала, что морда все-таки не слишком умен. То есть умен, но не во всем. Иначе бы уже давно догадался, что черные ведьмы если против на руках ни у кого не сидят, и никого не обнимают и уж точно ни за кого, кто им безразличен не переживают. И, наверное, мне уже стоит ему об этом сказать, а то…
Дверь распахнулась в тот самый момент, когда я собиралась просветить морду.
Мои волосы заискрились еще до того, как повернув голову ко входу, увидела сверкающего от боевой магии белого мага. Вид у рожи оказался до крайности грозным — в голубых глазах вспыхивали молнии, волосы развевал ветер готового сорваться с пальцев магического вихря, доспехи сияли лунным светом, воздух вокруг рожи трещал от напряжения.
Маг медленно перевел взгляд от меня, на мэра и глухо, но с прорывающимся яростным ревом произнес:
— Так значит мои подозрения по поводу вашего личного интереса к ведьме лишь подозрения, господин Вегард?! — и воздух загудел втрое сильнее.
Магия, белая магия заполнившая пространство спальни, имела четкий привкус смерти. Я черная ведьма, но даже я чувствую, когда сила переходит грань. Сила рожи ее перешла! И сейчас концентрировалась, нагнетая напряжение как в сжатой пружине! И никаких сомнений не осталось — рожа пришел убивать. Именно убивать!
Игнорируя что-то попытавшегося сказать мэра, я напряженно напомнила:
— Убийство смертного без повода тебе никто не простит, Арвейн.
