Он запрыгал на трёх лапах, но попал под очередь, выпущенную пришедшим в себя Максом. Восемь, девять – мимо. При десятом нажатии на курок раздался лишь сухой щелчок. Патроны – ёк! Я швырнул автомат на дно саней и, отодвинув в сторону больше не зажатые Максом лыжи, вытащил штуцер. Что у нас сзади?
– Не трожь ствол! Гони! – прикрикнул Ветрицкий на Мишку, который левой рукой пытался дотянуться до обреза. Убедившись, что Ряхин его послушался, Коля натянул лук и, почти не целясь, отпустил тетиву. Вырвавшийся вперёд хищник закувыркался со стрелой в горле. Это уже третий – ещё две серые туши валялись на дороге. Но дальше дело не пошло – следующие три стрелы ушли в молоко: волки словно предугадывали движения стрелка. Расстояние между нами неуклонно сокращалось. Хреново: догонят – порвут. Даже автоматы не помогут.
– Подожди, не стреляй, – остановил я Колю, который с досады отложил лук и схватился за АКСУ. Из автомата он и с пары метров промазать умудрится. Немного повозившись, мне удалось пристроить ружьё на спинке саней. Дождавшись, когда тряска почти стихла, я глубоко вздохнул, спустил курок и застонал от досады. Мимо! Патрон-то с пулей! Лихорадочно зарядив патрон с картечью, я выстрелил в нагоняющую нас волчью стаю. Три хищника остались лежать на дороге. Перезарядив ружьё, я снова выстрелил, но на этот раз волки, словно повинуясь чьей-то команде, метнулись в стороны, и заряд прошёл мимо. Зацепить удалось только одного. Подранок, поскуливая и припадая на переднюю лапу, потрусил назад.
– Чтоб тебя, – пробормотал я, вытащил очередной патрон с картечью и замер, заметив в стае огромного чёрного с проседью волка. Ну и зверюга! Да он побольше волколака будет! Явно вожак. Звери рассеялись по дороге и продолжали нагонять сани.
– Оборотень! – округлив глаза, заблажил обернувшийся Мишка и начал нахлёстывать лошадей.
Ветрицкий вздрогнул и нерешительно вытащил из тула одну из стрел с серебряным наконечником. Макс матернулся, выкинул опустевший рожок и полез за новым.
– Не стреляй, не время, – остановил я Николая. Дело не в том, что я Мишке не поверил, как раз наоборот. Может, эта зверюга и не оборотень, но волколак точно. И с такого расстояния Ветрицкому в него из лука не попасть, даже будь он не перворазрядником, а мастером спорта. Уверен, и мне из ружья это будет сделать совсем не просто. Я достал заряженный серебром патрон. – Эй, Михаил! Сбавь ход.
Ряхин даже не обернулся и продолжил хлестать лошадей. Ну и как можно прицелиться, когда тебя мотает, как в несущейся через трамвайные пути маршрутке?
– Придержи лошадей, говорю! – прорычал я и немного тише добавил: – Не доводи до греха!
Подействовало. Ну, поехали. Я вскинул ружьё и поймал на мушку волка, бегущего перед оборотнем. Выстрел – зверь забился на снегу. Выстрел – пуля прошла мимо оборотня, распластавшегося в прыжке над упавшим волком. Прицел ниже, выстрел – свинец выбил снег у лапы приземлившегося вожака. Прицел выше, выстрел – волк избежал попадания, отпрыгнув в сторону. Левее, выстрел – винтовочная пуля угодила в грудину зверя, он кувырком покатился по дороге, и я, не теряя времени, выстрелил серебром. Обрубки серебряной монеты попали туда, где только что лежал оборотень, успевший за мгновение до этого невероятно изогнуться и вскочить на лапы. Заряд лишь впустую выбил ледяное крошево из дороги ему в морду. Кабздец! Какие могут быть стрелы?
Издав короткий вой, оборотень развернулся и длинными прыжками понёсся к лесу. Я не поверил своим глазам: вся стая устремилась за ним. Выходит, эта тварь испугалась серебра? У меня вырвался нервный смешок – патрон-то был последним. Я в изнеможении растянулся на лавке. Фу-у-у, взмок весь.
– Ура-а-а! – дико завопил Ряхин, к нему присоединился Ветрицкий.
– А чё, уши отрезать не будем? – деловито поинтересовался Макс.
– Нет! – сорвался на визг Миша.
– Да ладно, я так, спросил просто, – пошёл на попятную Макс и поправил штанину. – Блин, опять ногу отбил.
– А чего ты заорал про оборотня? – Николай убрал серебряную стрелу.
– Потому, что это и был оборотень. – Возницу всего трясло. – Тот здоровый чёрный волк...
– Да? Не заметил. – Макс рукой отгрёб от себя нападавшие на дно автоматные гильзы и поудобней устроил раненую ногу. – Что-то я особой разницы между «калашом» и «абаканом» не заметил.
– Дак ты ж какими очередями лупил! – Я перезарядил ружьё и положил его себе на колени. – А «абакан» под очередь в два патрона заточен.
– Да? – удивился Макс. – Буду знать...
– А чего, этот правду про оборотня болтает или того? – Николай покрутил пальцем у виска.
– Правду. – Я никак не мог отдышаться. Ну и денёк сегодня!
– Ни фига себе... – задумчиво протянул Ветрицкий, достал пачку сигарет и прикурил.
– Земеля, дай зябнуть, а? – осипшим голосом попросил Мишка, Николай протянул ему сигарету. Ряхин затянулся, надолго замолчал и только вполсилы похлестывал лошадей, когда те замедляли бег. Это, впрочем, случалось очень редко – животные и сами хотели оказаться как можно дальше от того безумного места, где волчьи стаи средь бела дня выходят из леса. А с Мишкой что такое? Язык проглотил? Я и сам не заметил, как за эти полтора часа привык к его постоянной болтовне.
– Макс, как у тебя с ногой? – спросил я, когда вдалеке показались стены Волчьего лога.
– Болит.
– Идти сможешь?
– Попробую, – как-то неуверенно ответил он.
– Миш, у вас костоправ в селе есть?
– И не один.
– А хороший? – уточнил я.
– А то! К свояку моему – Кузьме Ефимовичу – со всех хуторов окрестных приезжают, – расправил грудь возница.
– Ты нас до него не докинешь?
– О чём речь?! – воскликнул Мишка. – Да раз плюнуть! Вы ж мне жизнь, получается, спасли!
– Спасибо! – поблагодарил я. Насчёт жизни, это он точно подметил. От стаи с одним обрезом ни в жизнь бы не отбился.
Сани подъехали к селу и, замедлив ход, проскользнули в широко распахнутые ворота. Я оглядел закрытый внутренний дворик, в котором мы очутились. Серые, давно не беленные стены были четырёхметровой высоты, проезд внутрь села преграждала натянутая кованая цепь. Взгляд зацепился за два пулемётных гнезда, зарешёченные бойницы и высокий – более чем в человеческий рост – чугунный крест, вмурованный прямо напротив ворот. У крыльца комендатуры топталось отделение местных ополченцев. Крепкие парни, вооружённые дробовиками и топорами, передавали по кругу самокрутку, ядрёный дух табака в которой донёсся даже до нас. Автоматического оружия я ни у кого не заметил. Кроме нас и ополченцев во дворе было ещё двое саней, проходивших сейчас досмотр. Не успели наши коняги толком остановиться, как к нам подскочили трое охранников.
