– Мишаня, кто это у тебя? – хлопнул лошадь по крупу крепыш, казавшийся квадратным из-за нацепленного поверх тулупа бронежилета. Непременного для местных ополченцев дробовика у него не было, зато тяжёлый арбалет больше напоминал небольших размеров баллисту.
– Да так... подвёз, – невразумительно промямлил Ряхин. Вот стервец! Он нам, получается, благодарен, но ответственность за случайных попутчиков нести не хочет. Мало ли что... Я протянул заранее приготовленные документы старшему охраннику.
– Угу, патрульные, значит. Тоже за оборотнем прикатили? – пробурчал крепыш, мельком просмотрел документы, вернул обратно и, не дожидаясь ответа, замахал рукой. – Отец Георгий!
От саней к нам направился дьякон в сопровождении двух послушников.
– Ряхин из Форта патрульных привёз, – кивнул на нас крепыш и отошёл. Но отошёл недалеко и к тому же удобней перехватил арбалет.
Проговаривая про себя молитву, дьякон вглядывался в наши лица и внимательно наблюдал, как послушник, макая кисточку в стеклянную банку, брызгает на нас святой водой. Второй подросток осмотрел лошадей, сани и даже в одном месте поскрёб полоз лезвием короткого ножа. Николай поморщился, когда ему прямо в лицо прилетели капли воды, но сдержался и промолчал.
– С какой целью приехали? – спросил дьякон, когда процедура проверки была завершена.
– Проездом мы, идём к Снежным Пикам, – не стал отмалчиваться я. К тому же ополченец это уже прочитал в командировочном. Крепыш стоял у меня за спиной, и, готов поклясться, сейчас они с дьяконом переглянулись.
– Надолго к нам?
– Завтра утром дальше двинем. – Я прикинул, что, пока ногу Максу вылечим, уже стемнеет. Пройти успеем всего ничего, так уж лучше переночевать в человеческих условиях. Работа не волк...
– Остановитесь у Якова, – то ли спросил, то ли распорядился дьякон.
– Угу, – на всякий случай промычал я. Всё равно никаких других приличных мест, где могли остановиться приезжие, не знаю.
– Проезжайте. – Перекрестив нас на прощание, дьякон развернулся и зашагал к комендатуре.
Мишка взмахнул вожжами и направил лошадей к внутренним воротам. Сани уже обогнули крест, когда возница скривился, будто зажевал половину лимона, и выругался:
– Припёрся, волчий выкормыф. Ничего, недолго тебе осталось скалиться.
Я повернулся посмотреть, кого он имеет в виду, и хмыкнул. Действительно, очень точно сказано. Что-то волчье в хозяине саней, въехавших в ворота вслед за нами, несомненно, было. С другой стороны, сам бы я на это внимания не обратил. Сейчас молодой худощавый мужчина о чём-то перешучивался со вскочившим в сани ополченцем, но мне показалось, что при этом он внимательно наблюдает за нашими санями. Нелюбовь торгашей взаимна?
– Это кто? – спросил я Мишку, мимолетом обратив внимание на взмыленных лошадей, тащивших сани конкурента. Чего он так гнал-то?
– Кирилл Бояринов, жаба его задави, – сплюнув, объяснил Ряхин.
– Конкурент твой? – догадался Николай.
– Угу, – пробурчал возница и замолчал, на этот раз надолго.
– Костоправ далеко живёт? – не выдержал Макс, когда сани миновали несколько улиц и вывернули на самую окраину села. Длинный проулок, в который мы заехали, метров через сто заканчивался высоким глухим забором.
– Приехали уже. Здесь подождите. – Мишка остановился в самом начале проулка около сруба с покрытой местами загнувшимся рубероидом крышей. Выскочив из саней, он распахнул калитку и исчез за высоким, выкрашенным зелёной краской забором. Изнутри послышался надсадный хриплый лай и железное лязганье цепи.
– Лёд, а чего ты перед попом отчитывался? – Ветрицкий соскочил с саней и несколько раз присел, разминая затёкшие ноги.
– Во-первых, не перед попом, а перед дьяконом. – Я тоже спрыгнул на снег и заглянул за забор. Никого, только мохнатый пёс бесновался у конуры. – А во-вторых, с представителями местных властей надо сотрудничать.
– Попы здесь у власти? – развеселился Коля. – И почём опиум для народа?
– Коля, ты ночевать в тепле хочешь или в ближайшем сугробе? – разозлился я. Только воинствующего атеиста мне не хватало. Да если бы не мужской монастырь, Волчий лог давно разделил бы судьбу Туманного. А этот ещё рожу кривит!
– В тепле, – чувствуя подвох, ответил Ветрицкий.
– Тогда базар фильтруй, – постучал я согнутым указательным пальцем по виску и замолчал. Лай стих, за забором послышались шаги. Распахнулась калитка, к нам в сопровождении Ряхина вышел невысокий толстоватый целитель. Мишка никак не мог приспособиться к степенному шагу свояка и то отставал, то забегал вперёд.
– Кузьма Ефимович, вот он, – подскочил он к саням. А то так непонятно, кто больной! Мы с Колей вообще-то на своих ногах стоим, а не пластом валяемся.
– Вижу, – запахнул полы меховой безрукавки Кузьма Ефимович. – Что с ним?
Мишка, сбиваясь, начал что-то объяснять, но целитель, досадливо поморщившись, попросил его помолчать. Было видно, что особой симпатии к Ряхину он не испытывает.
– Да вот, ногой приложился, – невесело улыбнулся Макс.
– Рана открытая, закрытая?
– Закрытая.
– Какие-нибудь препараты принимал?
– Почку бархатника, – ответил я, поймав вопросительный взгляд Макса. – Часа два назад.
– Так, так, – пожевал губы Кузьма Ефимович, – три часа, шесть, плюс ещё два... Если что-то серьёзное, то результат будет не раньше, чем завтра к обеду. Если простой ушиб, то нога с утра будет как новенькая. Устраивает?
– А куда деваться? – развёл я руками. – Что по деньгам?
– Пять рублей золотом сейчас, надо будет, завтра доплатите.
– Когда его забрать можно будет?
– А прямо завтра с утра и приходите. – Кузьма Ефимович взял у меня пятирублёвку. – Сам зайдёшь?
– Угу, доковыляю, – кивнул Макс.
– Может, мы вещи у вас свои оставим? – попросил я. – Не хотелось бы их до Якова тащить.
– Киньте на веранде, ничего с ними там не случится. – Целитель развернулся и зашагал к забору.
– Коля, помоги Максу дойти, я вещи покараулю.
Поковыляли. Мишка, даже не дожидаясь моей просьбы, начал выгружать наши пожитки прямо на снег.
– Задержался я с вами, а мне ещё о лофадях позаботиться надо, – пояснил он, поймав мой взгляд.
– Да без вопросов. – Я вытащил из саней лыжи и осмотрел дно – кроме гильз, ничего нашего вроде не осталось. – Спасибо, что подвёз.
– Ерунда. – Ряхин залез в сани и, заговорщицки понизив голос, наклонился ко мне. – Ещё увидимся. У меня к тебе дело на сотню золотых намечается.
Едва сдержавшись, чтобы не покрутить пальцем у виска, я передал вернувшемуся Коле рюкзаки. В следующий заход оттащим лыжи, и надо будет двигать устраиваться на ночлег. Обернувшись, я с удивлением увидел, что Мишка и не думал разворачивать сани и выезжать обратно на улицу, а погнал лошадей в глухой конец проулка. Куда это он? Там же проезда нет. Или есть? Всё оказалось намного проще – сани въехали в открытые ворота через три дома от жилища целителя и скрылись за покосившимся двухэтажным сараем, выходившим на дорогу глухими стенами без единого окна. Я только покачал головой: «Задержался я с вами»! Ну и жучара! Можно подумать, ему теперь на другой конец села пилить. Снова раздался собачий лай, и в калитку вылетел Ветрицкий.
