Прощупать ребра на предмет повреждений, зашить рану и наложить тугую повязку. Ничего, справимся. И не такое видели — это не проникающее в живот, при котором пришлось удалять селезенку. Справедливости ради, Лиля не ассистировала, только присутствовала и училась.
Тахир то ассистировал, то шил сам.
Пациенты шли потоком.
Как оперируют врачи?
Лиля смотрела на человека, а тихий голосок внутри отмечал, холодно и расчетливо.
Колото — резаная рана плеча. Сухожилия не повреждены, нарушена мышечная ткань. Возможна ограниченная потеря трудоспособности.
Обследовать на наличие посторонних предметов и грязи.
Промыть рану.
Очистить края.
Сшить.
Наложить повязку.
Следующий.
Резаная рана — на бедре.
Обследовать на наличие посторонних предметов и грязи.
Промыть рану.
Очистить края.
Сшить.
Наложить повязку.
Следующий.
Каких‑то посторонних эмоций не было. Не люди. Просто — существа. Существа, на которых есть повреждения. И ее дело, как врача, единственного грамотного хирурга на весь мир, разобраться с повреждениями.
Она сможет.
Она справится.
Колотые ранения. Резаные ранения. Рваные — самые противные. И все слилось в один поток.
Усадить пациента или уложить. Дать стакан или два самогонки для анестезии.
Снять наложенную Джейми повязку, проверить рану, промыть, очистить, зашить. Наложить повязку с медом — и следующий на очереди.
И швы, швы, швы… узловой, матрасный, скорняжный, многорядный, Стручкова, Холстеда, Джиллиса… до косметических дело просто не доходило. Сначала бы всех обработать… Лиля отлично понимала — на ранних стадиях она поборется с инфекцией, но начнись что серьезнее… правда что ли попробовать пенициллин по старинке — рану плесенью замазывать?
Так ведь не панацея. Все равно половина перемрет.
Девушка взвыть была готова. Но толку с того? Скули, не скули, никто кроме тебя это не сделает.
Кое — кому Джейми вообще стянул рану наспех, лишь бы кровь остановить — и теперь требовалось сочно снимать самоделки и работать уже профессионально.
Лиля забыла обо всем.
Ей плевать было на Лейса, Эрика, Ганца Тримейна… да пропади все пропадом!
Сейчас важен был только один конкретный человек. Который был ее пациентом. И рана.
Каждая рана была ее личным врагом. И ее надо было ликвидировать. Быстро и качественно.
Болела спина. Голова. Руки.
Когда есть хирургический стол — это хорошо. Он есть. Нужной высоты. Но — один. И две лавки. Широких, удобных, но низковатых.
Стол пришлось отдать Тахиру, как наименее опытному. Сама Лиля способна была работать хоть бы и вниз головой. Но кто сказал, что это — удобно?
Лиля давно уже плюнула на субординацию и пристраивалась так, как было удобно. На коленях — так на коленях. Понадобится — на брюхе поползем.
Волосы были туго затянуты в косу и убраны под платок. По лицу градом катился пот, хотя окна в импровизированной операционной были открыты настежь. Рядом так же каторжно трудился Тахир. Джейми тоже не остался в стороне. И приходилось еще и для них искать время. Смотреть, чтобы 'стажеры' не налажали.
Несколько женщин трудились на подхвате, но много ли им доверишь? Привести — увести пациента, получше его устроить, поддержать, налить 'наркоз'. Выдернуть несколько волосков и пациента и прополоскать в спирте. Или там же — шелковую нить и вдеть в иголку. И опять в спирт.
Подать пинцет… ваты тут не было, но корпию Лиля ввела без особых размышлений.
Прокипятили несколько раз старую льняную ветошь — и сидели, щипали на нитки. Лиля за это посадила всех детей — и те не спорили. Все понимали — там их родители. И мало ли кому… да, спать не пришлось.
К вечеру женщина просто валилась с ног от усталости. И даже не поверила, что поток пациентов стихает.
Обработала последнего, уселась прямо на пол, вытерла пот со лба и выдохнула.
— Твою ж…
Последующую речь графини история не сохранила. Но упоминала она явно не птичек и пчелок. Сил не было. Ни вздохнуть, ни охнуть, ни чихнуть, ни сдохнуть. Сил не просто не было. Они в минус ушли.
Рядом так же обессиленно упали Тахир и Джейми. И это при том, что работорговцев графине никто на прием не тащил — ими занимался Ганц Тримейн.
Справедливости ради — Лиля и сама бы заниматься ими не стала. Сейчас ей важнее были ее люди. Завтра можно будет и с торговцами человеческой кровью разобраться… Но — завтра. А сегодня…
Она посмотрела на Тахира, на Джейми… паренек вообще был белее мела. На узком лице с высокими скулами только глаза и выделялись. Большие, яркие, чистые…
— Тахир — джан, Джейми… вам, наверное, лучше спать пойти?
Тахир кивнул. Поднялся, протянул ей руку…
— Ваше сиятельство…
Кажется в 'операционной' был кто‑то еще. Лиля на это внимания не обратила. Опираясь (не слишком сильно, а то еще Тахир упадет…) на предложенную руку, встала на колени, а потом и на ноги. Голова чуть закружилась. Ну и пусть! Переживем!
— Жить будем.
— Будете, ваше сиятельство. Вы разрешите вас проводить?
Лиля помотала головой, как боевая лошадь.
— Нет.
Нашла слегка косыми глазами присутствующих помощниц и с трудом припомнила имя.
— Мэри, мне нужно ледяной воды — умыться. И узнай, где там лэйр Ганц — поговорить бы…
Служанка закивала и словно улетучилась.
Лиля потерла руками лоб. Лоб был горячий, пальцы — ледяные. Что у нас? Давление, температура, утомление?
А, плевать! Это все остальные могут идти по своим делам. А она тут главная. На ней еще Тримейн и Лейс. Посмотрим, что мужики ей скажут…
Послушаем отчеты.
***
Его Величество Эдоард Восьмой, милостью Альдоная правитель Ативерны, читал расшифровку письма Ганца Тримейна. Все письма голубиной почты проходили через руки королевского секретаря — человека мрачного, неболтливого и весьма умного. Так что Его Величество не ломал глаза над шифром скорописи, размером с муравья.
Ему на стол все попадало уже красиво переписанное и на хорошем пергаменте.
Вот только радовало это далеко не всегда.
'Ваше величество!' — писал Ганц Тримейн.
'По Вашему поручению прибыв в Иртон вынужден задержаться. Управляющий воровал, замок в разрухе, дружина распущена, процветает работорговля, зимой Иртон может ожидать голод, при мне на Л. Иртон было совершено покушение, которое я вынужден расследовать. М. Иртон цела и здорова, обожает свою мачеху. Л. Иртон делает все, что исправить сложившуюся ситуацию, но нуждается в помощи.
