– Ну, чего ты мечешься, как кошка перед родами? – пробормотал он. – Все равно же не знаешь, откуда ждать беды.
– Тише! – я вслушалась в протяжный свист, потом выдохнула. – Нет, показалось… ветер.
– Неугомонная ты, Мара, – усмехнулся друг. – Отдохни, а то вон уже позеленела вся от утомления.
Я не обратила внимания на его слова. Как же, неугомонная! А сам-то? Тем, кто не знал Ала так хорошо, как я, его вид показался бы лениво-расслабленным. Но за внешним легкомыслием скрывалась собранность настоящего воина. В любую минуту Ал готов был перейти от смеха к бою. А дурацкие шуточки… у каждого свой способ справляться с жизненными тяготами. Любил мой товарищ поболтать и побалагурить, но я уже привыкла.
– Как там твое орочье чутье? – поинтересовался он. – Что говорит?
– Говорит, скоро начнется, – сквозь зубы процедила я, вглядываясь в густую ночную тьму.
– А вот как ты это ощущаешь? – небрежно роняя слова, Ал подобрался, поглаживая рукоять меча.
Я не ответила. Запах сделался гуще. Теперь это уже было настоящее зловоние, и я не могла понять, почему никто, кроме меня, его не ощущает. Пахло страхом, смертью и еще чем-то… чем-то знакомым. Но я никак не могла вспомнить, что это.
– Ааааа! – полукрик-полувой кинжалом вспорол покров ночи, ему ответили встревоженные голоса и звон мечей. Бросив Алу:
– Стой здесь, – я ринулась туда, откуда доносился шум сражения.
Но подбежав, увидела, что бой уже кончен. Хотя… это нельзя было назвать боем. Ярко горели факелы в руках охранников. Весь отряд был на ногах, кроме одного парня, который молча сидел поодаль, у костра, безучастно глядя на языки пламени, и будто не замечал происходящего вокруг. Воины молча смотрели на Атиуса и вездесущего ушастого, которые склонились над чьим-то неподвижным телом. Растолкав охранников, я подошла ближе и узнала в убитом Мака. Его лицо было искажено, губы и подбородок покрыты клочками пены. Возможно, в этом виноваты были отблески от пламени, но мне показалось, что белки его широко раскрытых глаз налиты кровью. Горло было перерублено. Чуть поодаль лежало еще одно тело – часового. Подойдя ближе, я тихо присвистнула: в груди охранника торчал меч Мака. Удар был нанесен с такой силой, что клинок пробил доспех и чуть ли не по рукоять вошел в тело, пронзив охранника насквозь. В нескольких шагах четверо воинов придавили кого-то к земле. Неизвестный отчаянно сопротивлялся, издавая звериное рычание.
– Вяжи его! Веревка где? – пыхтели ребята.
– Вот, готово!
Сыпля проклятиями, они отошли от пленника, в котором я с изумлением узнала человека из нашего отряда – молодого парня по имени Сан. Один из магов – Версум – был здесь же. Настороженно оглядываясь, он вытянул руки, словно готовясь атаковать любого из нас. А над площадью разливался все тот же жуткий запах.
– Что здесь происходит? – спросила я у ближайшего ко мне человека – десятника Дика.
– Не знаю, – поднимаясь, произнес Атиус. – Эти двое, – он кивнул на труп Мака и извивающегося Сана, – неожиданно принялись бросаться на людей. У меня создалось впечатление, что они обезумели. Прежде чем ребята сообразили, что Мак не в себе, он успел убить одного из часовых. Едва Дик перерубил ему глотку, на нас кинулся Сан. Его скрутили. Подождем, может быть, он опомнится и расскажет, что на него нашло.
Пока мы разговаривали, эльф успел перейти от тела Мака к Сану. Он внимательно и весьма бесстрастно оглядывал гримасничающего и скалящегося парня, который, завывая от злобы, силился разорвать веревки. При этом на смазливой мордашке ушастого не отражалось ни тени страха или отвращения. Впрочем, и сочувствия в его взгляде тоже не было. Мне вспомнился Улаф – колдун нашего племени. Он точно так же смотрел и на жертвенное животное, и на раненых воинов – холодно, с каким-то отстраненным любопытством. Определенно, этот мальчишка нравился мне не больше чем вонь в форте.
– Может, волшба какая, а, командир? – предположил Дик.
– Нет. Магический фон в норме. Конечно, для точного его определения требуются специальные приспособления. Но я и без них ощущаю: здесь нет эманаций волшебства. Зато теперь я тоже чувствую этот странный запах, – добавил он, обращаясь ко мне.
– Да, смердит здесь чем-то, – кивнул Дик. – Дай-то Лак'ха, оклемается Сан…
– Нет, – твердо произнес эльф, подходя к нам. – Не оклемается.
– Это почему же, сударь? – нахмурился десятник. Взгляд мальчишки был задумчивым и строгим.
– Вы видели когда-нибудь бешеное животное? – спросил он, почему-то уставившись мне в глаза.
Видела ли… однажды ранней осенью я била птицу на Вязком болоте. Стояла теплая безветренная погода, из-под ног порскали жирные, откормившиеся за лето, утки – только успевай лук вскидывать. Охотничий пес – молодой полукровка по кличке Рык, одолженный у Торвальда, упоенно носился за подстреленной дичью. Вдруг после очередного выстрела, вместо того чтобы бежать за добычей, он замер у моих ног, принюхался и угрожающе зарычал. Шерсть на загривке вздыбилась, лапы напружинились для прыжка. Я подняла лук – Рык не был пустобрехом. Из-за куста вышел волк, остановился в нескольких шагах от нас. В рычании пса зазвучали визгливые нотки страха. Зверь даже не оскалился в ответ. Он просто стоял, глядя в одну точку. Впалые ободранные бока тяжело вздымались, будто волк очень долго бежал, из приоткрытой пасти свисал багровый, словно кусок тухлого мяса, язык, в глазах плавала болезненная муть. Пошатываясь, он сделал неуверенный шаг в нашу сторону. Пес в ответ яростно взвыл и прыгнул не вперед, а в сторону, готовясь атаковать зверя в бок. И тут скачок Рыка что-то сдвинул в затуманенном сознании волка. Он оскалился, в пасти вскипела пенная слюна, белыми комками падая на траву. Зверь издал звук, больше похожий на шипение, и бросился на пса. Во взгляде его мутных глаз, в каждом прыжке, в зловонном дыхании была такая всепоглощающая, абсолютная ненависть, что за мгновение до выстрела я ощутила оторопь. Волку было все равно, кого убивать. Лишь бы излить свою злобу, хоть ненадолго погасить пламя, горевшее в его теле. Пламя бешенства… Теперь я вспомнила, откуда мне знаком запах, разливающийся по форту. Бешенство. Так пахнет бешенство…
Наверное, в моем взгляде отразилось понимание, потому что эльф согласно кивнул. У меня в голове вертелась настойчивая мысль… Я всмотрелась в охранника, сидевшего возле костра. За все это время он даже ни разу не повернул в нашу сторону головы. Пораженный заразой зверь сначала впадает в апатию… а человек?
– Вы хотите сказать, что мои люди… взбесились? – уточнил Атиус. – Но откуда? Как известно, эта зараза передается человеку через укус животного, причем до проявления проходит довольно длительный период. Насколько я знаю, воинов никто не кусал…
