– Чо на месте застыл?! Взобрались – и вперед! Нечего тут торчать, часовым глаза мозолить! – опять не дал поразмышлять Аламезу вскарабкавшийся на стену Грабл.
– Заткнись! – кратко ответил Дарк, не торопившийся продолжить путь.
Вроде бы он уже окинул всю верхнюю часть крепости взглядом, но все равно не мог избавиться от ощущения, что пропустил что-то важное, возможно, решающее, судьбоносное…
– Давай, ротозей, шевели копытами! Спустимся вниз, там уж и разберемся, где темница находится. Отсюда все едино ничегось не видно! – не унимался Грабл, теребивший компаньона за плечо.
Зингер был прав. С крепостной стены ночью можно было увидеть лишь верхнюю часть укрепления, по которой, к счастью морронов, не расхаживали патрули, предпочитавшие отсиживаться по башням. А вот то, что творилось внизу, скрывала густая пелена темноты. Сверху Дарк увидел только крыши трех зданий внутрикрепостного пространства: казарму гарнизона, с гордо трепещущим над нею шеварийским стягом, и соломенные настилы двух хозяйственных построек, наверное, конюшни и скотного двора. Все остальные постройки и объекты скрывались во мраке. Однако чернота не была однородной. На миг Аламезу показалось, что он что-то увидел внизу под выходившей к озеру стеною: то ли силуэты огромных, спящих чудовищ, то ли контуры диковинных построек.
– Давай ближе к орудийным башням подойдем! – предложил Дарк нетерпеливому собрату.
– Ага, как же… чтоб дозорные заметили и тревогу подняли! – отверг затею Зингер. – Скажи спасибо, что нам свезло, что наемнички ленивыми оказались не в меру, что по стенам не ходят. Давай живей вниз и не болтай!
По-своему бывший правым товарищ потянул Аламеза к видневшейся неподалеку лестнице, ведущей то ли вниз, то ли на нижний ярус крепости. Дарк не стал упорствовать, поскольку первоочередной задачей было освобождение Фламмера, а внутреннее обустройство крепости он мог рассмотреть потом, на обратном пути. К тому времени, скорее всего, кромешная темнота ночи уже сменится сумерками и он сможет увидеть гораздо больше.
Дойти до лестницы морроны успели, а вот коснуться ногами хотя бы ее верхней ступени им было не суждено. Внезапно воздух пришел в движение и как-то сразу похолодел, так что по коже Дарка прокатилась волна мурашек. Хоть ветер и не поднялся, но воздушные массы вокруг парочки застывших и обнаживших мечи морронов заметно уплотнились, а затем вдруг полыхнули зловещим багровым сиянием. Однажды Аламез уже видел нечто подобное. Это было всего несколько месяцев назад в Мелингдорме, когда на него напала Каталина Форквут. Но только тогда багровое свечение образовало в воздухе круг телепорта, через который бывший Лорд-Вампир сначала явилась, а потом поспешно ретировалась, прихватив с собой подраненного морроном дружка.
А в эту ночь свечение было таким же багровым, но существенно отличалось по форме, не говоря уже о том, что не висело неподвижно в воздухе, а двигалось. Оно образовало вокруг морронов сплошную стену без единого просвета и медленно сжималось, как будто собираясь их раздавить. Пока Аламез пытался сообразить, что делать, Грабл не сумел сохранить хладнокровия и, крепко сжав в одной руке топор, а в другой кинжал, храбро шагнул навстречу странному врагу. Багровое свечение поглотило моррона, как только коснулось. Зингер куда-то исчез, а стена вокруг Дарка все так же медленно и неумолимо продолжала сжиматься. Логично рассудив, что придумать все равно ничего не сможет, и не видя смысла тянуть время, Аламез поступил по примеру своего собрата, то есть просто пошел навстречу субстанции неизвестной природы, но зато явно бывшей оружием коварного врага.
* * *
Дарк впервые пользовался телепортом и, надо сказать, оказался весьма разочарован простотой и незамысловатостью самого процесса перемещения в пространстве. Он ожидал попасть в захватывающую дух круговерть воздушных потоков и ощутить полет сквозь магическую, сказочную пелену неизведанного иллюзорного мира; ожидал увидеть красочные образы и услышать завораживающий шепот встревоженных его появлением духов. Одним словом, ожидал чего-то большего, чем простое перемещение из точки «А» в пункт «Б», продлившееся к тому же не долее десятой доли секунды. Действительности не сравниться с представлениями о ней. Она частенько разочаровывает, в особенности людей с богатой фантазией. Получая то, что желал, человек почти всегда чувствует себя обманутым и обделенным.
Не успел Аламез и глазом моргнуть, как очутился уже не на крепостной стене, а посреди огромного, хорошо освещенного зала; безлюдного и пустого, не имевшего ни малейших признаков хоть какого-то убранства. Трудно было даже сказать, для чего помещение предназначалось. Размером оно было с большой зал столичного собора, где проводились праздничные мессы как для дворцовой знати, так и для верхушки городского совета, однако пол, стены и потолок были выложены дорогими мраморными плитами, какими обычно отделывают бальные залы в королевских дворцах и в замках не стесненных в средствах модников-вельмож. Однако ни зеркал на стенах, ни изысканных лампад да канделябров в помещении не было, а единственным источником света являлась поражающая глаз размерами люстра на сто, а может, и все двести свечей, свисавшая с потолка и, как Дарку казалось, вот-вот должная обрушиться вниз, прямо ему на голову.
Грабла поблизости не было: то ли колдовское свечение отнесло его в совсем иное место, то ли морроны разминулись во времени, а не пространстве, и низкорослый ворчун мог в любой миг предстать перед глазами соратника, по крайней мере, на это Дарк весьма надеялся. Вдвоем в странном зале было бы не так жутковато, и хоть Аламез был не трусливого десятка, но его прошиб озноб, причем совсем не от холода.
Моррон не шевелился и даже боялся что-либо произнести. Он не знал, насколько зал колдовской и не разорвет ли барабанные перепонки его же собственный шепот, усиленный в тысячу раз гулким эхом. Пол тоже казался Дарку подозрительным. Он никак не мог избавиться от ощущения, что стоит не на твердой поверхности, а на слегка зеленоватой глади воды или льда и что, сделав малюсенький шажочек, либо поскользнется, упадет и уже не сможет встать, либо тут же уйдет под воду и утонет. Неприятное ощущение преумножала и большая, в два человеческих роста дверь, находившаяся шагах в двадцати от моррона. Замысловатое переплетение резных барельефов издали весьма напоминало застывшие навеки фигурки людей, опутанные толстыми кольцами змей или кореньями. К тому же Аламезу казалось, что именно из-за массивных створок за ним и наблюдают враги. Мысль о том, что его перенесли в зал и оставили без присмотра, даже не пришла в голову моррона. Как вскоре выяснилось, именно так оно и было.
