С трудом он доковылял до леди, неспособной произнести ничего, кроме бесконечного "нет". Видимо сильно любила…
Здравый смысл подсказывал убить её, потом забрать меч и добраться с Лизой до госпиталя, а дальше — будь что будет. Вот только на сегодня уже было достаточно смертей.
— Меня зовут Александр "Дум" Думский, — прохрипел парень, показательно застегивая зубами на правом запястье браслет элитных часов. — Я буду тебя ждать.
С этими словами юноша развернулся и поковылял в сторону обморочной Стронтон. А ведь она еще легко отделалась.
— Убийца, — донеслось до парня, когда тот уже почти дотащил блонди на себе до выхода.
Дум замер, не решаясь обернуться.
— "А ведь она права" — мысленно вздохнул он. — "Чертовски права".
И с этими мыслями уцелевший в резне маг открыл двери, подвала, из которого на свободу вел потайной ход, оставленный здесь мафией со времен контрабанды алкоголя во время сухого закона. Так что можно сказать, наступал новый, светлый день, в котором больше нет ни безумных Фанатиков, ни кровожадных оборотней, ни голодных вампиров, ни даже амбициозного темного мага Брита и его дочери — стервы — некромантки Джин.
Черт возьми, это был, пожалуй, один из лучших новых дней в жизни Дум! Вот еще бы Лиза весила чуть поменьше, но поди намекни о таком девушке… Резня в церкви, в таком случае, покажется легкой разминкой!
Когда человек просыпается на больничной койке, первая его эмоция — смятение. Это немного напоминает то чувство, когда выходишь из тумана на освещенную улицу. Словно выныриваешь из воды, делаешь глубокий вдох и только после этого мозг начинает работать, а мысли заглушают инстинкты.
У Дума все было не так.
Очнувшись, он первым делом с руки. Но, слава Змею, они не были ничем пристегнуты. И только проверив этот факт, Алекс начал смутно припоминать собтия, приведшие его сюда. Кажется, он тогда понял, что не был самым умным.
Выбравшись из потайного тоннеля. Он тут поздоровался с крепкими ребятами из S. W.A. T и умниками из АНБ. Кажется они знали про тот выход и караулили его там. Ну а следом резкий удар прикладом по голове и здравствуй забвение.
— Слава богу, — выдохнул Алекс, опять проверяя свободные запястья и тут же сморщился от боли.
Даже такая нехитрая "молитва" ожгла его грудь, на мгновение выжигая на коже произнесенные слова. Странно, но Дум был рад этой боли, но куда больше тому, что у входной двери не было охранника с автоматом наперевес.
Белые стены, шумящий компьютер, показывающий кардиограмму, удобная, но слишком уж высокая кровать и яркий свет, льющийся сквозь жалюзи, повешенные на большие окна из стеклопакета.
— Неплохо выглядишь.
Хлопнули крылья и на подоконник с той стороны окна уселась небольшая черно — белая ласточка.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — на полном серьезе произнес парень.
Керк немного шокировано склонил голову на бок и пару раз хлопнул крыльями.
— Эй, вундеркинд, я начинаю опасаться за твое здоровье.
Дум осмотрел себя. Левую руку, от запястья до плеча, закутал гипс. На правом бедре и боках — тонкие ниточки заживающих шрамов от уже снятых швов. То же самое было и на груди. Каким‑то чудом не пострадала только правая рука.
— За ментальное, — в своей извечной насмехающейся манере пояснил Дух Проводник.
Дум потрогал шрамы — почти не болели, да и кожа потеряла розоватый оттенок, успев загрубеть и потемнеть.
— Как‑то быстро они зажили, — протянул пациент.
— Быстро? — фыркнул Керк. — Ты три недели лежал в коме. Только вчера вышел.
Дум поперхнулся и откинулся на подушку. Теперь понятно почему так колит в конечностях и следы на руках от игл инжекторов.
— Не помню…
— Тебя накачали снотворным, а потом долго вытаскивали всякие трубки и провода. Короче — делали из киборга человека.
Ну да, наверно только в фильмах человек просыпается, а потом идет крушить всех врагов на право и на лево… Кажется в нем Сигал еще играл.
— И все равно…
— И все равно надо головой думать! — взорвался Дух, нервно клацая коготками по жестяному листу. — Магическое истощение это тебе не шутки. Да еще и с такими ранами… Хорошо хоть вообще выкарабкался! Девчонку ту еще тащил, герой недоделанный!
— Что с ней?!
Дум попытался было сесть, но тело отозвалось тянущей, ломающей болью.
Проводник произнес нечто нецензурное и одним взмахом поднялся в воздух.
— Сам сейчас и спросишь, — буркнул он и скрылся в листве.
Дверь открылась и в помещение вошла Лиза. Высокая, но не слишком — не для подиума, но достаточно, чтобы вскружить голову любому молодому человеку. Длинные, шелковистые волосы обрамляли точеные плечики. Раньше белые, а сейчас загорелые, они идеально подходили к чувственным ямочкам у ключиц и высокой груди. Тонкая талия, подчеркнутая ремнем с овальной бляхой, узкие джинсы и высокие сапоги, в которых так красиво смотрелись её стройные ноги.
Одним словом, Стронтон выглядела как типичная разбивательница сердец. А родной блондинистый цвет и выразительные голубые глаза только усугубляли ситуацию.
— Привет, — немного робко произнесла она, меняя в вазе цветы.
До этого Дум даже не замечал, что рядом на прикроватном столике вообще хоть что‑то стоит.
— Никогда не понимал, почему мужчинам в больницу носят цветы.
— Если честно — сама не знаю, — кивнула она, но все равно заменила воду, а потом поставила три тюльпана.
— Хорошо, что не четыре, — натянуто улыбнулся Алекс.
Стронтон сперва не поняла, потом перевела взгляд на вазу и обратно, пока, наконец, не улыбнулась.
Дум не помнил с чего и почему, но следующим его воспоминанием стало то, как они вдвоем смеются в голос. Он — держась за живот, болящий не столько от смеха, сколько от ранений. Она — держась за ребра, стянутые скрытым одеждой корсетом.
Как выяснилось позже у блонди было сломано три ребра и многочисленные гематомы. Врачи всерьез опасались внутренних травм или даже кровотечения и потому продержали её неделю в соседней палате.
— Оказывается мы с тобой так близко жили. Буквально спали на одной кровати…
— Полегче, озабоченный. А то швы разойдутся, — напомнила Лиза, присевшая на край кровати. От неё приятно пахло хорошими духами. — С чего начать?
— Начать что?
— Не прикидывайся, — улыбка, все такая же теплая, как и всегда. — Наверняка тебе интересно что произошло, после того как тебя вырубили.
— Не вырубили, а воспользовались слабость и вероломно напали! — возмутился юноша.
