— Становись на колени! — приказал он.
Что за болезненное самолюбие! Я покорно стала на колени, положив перед собой косу.
— Сейчас ты познаешь… — пафосно начал некромант, но что именно я должна была познать, я не знаю, так как именно в этот момент веранда обвалилась, испортив торжественность момента.
Мы ухнули вниз, ломая ветки. «Мама!» — успела подумать я, сжимаясь в комочек.
Удар об землю, казалось, вышиб из меня кишки через уши. Я немного полежала, пытаясь вдохнуть и выдохнуть и поспешно накладывая на себя обезболивающие заклятия, пока боль не дошла до мозга и он не отключился.
— Дрянь, — застонал где-то рядом маг. — Я напоролся на твою косу!
— Насмерть? — с надеждой просипела я.
— Нет, моя рука! Моя рука!
Я подняла глаза и увидела, как надо мной возвышается фигура в черном балахоне. Рука с кинжалом была очень хорошо видна в отблесках пожаров. Я попробовала отползти, подволакивая сломанную ногу. Ну почему, почему мне не везет? Почему проклятый некромант свалился с верхотуры и только напоролся рукой — и то левой! — на мою косу, а я сломала себе ногу! И, кажется, еще и печенку отбила. Теперь точно со мной никто детей не захочет иметь, кому такой инвалид нужен?
Некромант упал на меня, вонзая кинжал в мое тело. Больно. Больно же как! Сцепив зубы, я потянулась к шпильке на голове и из последних сил вонзила ее некроманту в спину. Он заорал, и скатился с меня.
— Взять ее! — крикнул он кому-то, и я почти безучастно увидела, как на меня кидаются два зомби.
Больно.
Темнота.
— Ола, Ола, Ола!
Больно.
— Ола!
Больно.
— Ола!
Да дайте же мне умереть спокойно!
— Ола!
Я открыла глаза и увидела перед собой полугнома. Из его глаз катились слезы, большими каплями скользя по спутанной бороде.
— Ола! Не умирай, только не умирай, еще немного, потерпи, золотце.
— Я… — прохрипела я, царапая языком сухой рот. Отто почти прижался ко мне, чтобы услышать, что я скажу.
— Я еще вас переживу, — прошептала я и умерла.
Оказывается, это даже приятно.
Я словно плыла в сером, плотном тумане, нетерпеливо ожидая, кто же явится за мной — демоны или ангелы? Надеюсь, все-таки посланники Госпожи Удачи, чьей преданной верующей я была последние лет десять. Впрочем, если демоны, это тоже не плохо. Во всяком случае, у меня будет возможность дождаться большинство своих знакомых. А если я буду хорошо себя вести и покорно кипеть в котле, то, может быть, мне разрешат на денек смотаться в загробный мир гномов и встретиться там с Отто? Или после смерти понятие «день» уже утратило свою актуальность?
— Пррривет, — раздался низкий голос и передо мной возник рыжий, полосатый и пушистый кот. Такой красавец, что, если бы я не умерла, то завела бы себе такого дома. Он бы лежал у меня на коленях и мурлыкал, а я бы чесала его за ушком и кормила бы рыбкой, сметанкой и молоком. Если бы не съедала бы их раньше сама. Впрочем, мышей еще никто не отменял.
— Ёшкин Кот? — потрясенно спросила я.
— Он самммый.
Жаль, конечно, что я отправляюсь к демонам, зато приятно, что мою душу будет сопровождать сам Ёшкин Кот. Может быть, я попаду к элитным грешникам?
— Ну что, идем? — спросила я у Кота.
— Ты куда-то спешишь? — спросил рыжий.
— Уже никуда, — осознала я.
— Вот и пррравильно. А то все спешат куда-то, бегут, и бегут, и бегут по делам. А потом попадают к нам и понимают, что вспомнить нечего. Все дела и дела, а пррриятного душе и нет ничего. И рррыдают потом веками, у нас, сама понимаешь, событий маловато. Вот ты, какие приятные вещи будешь вспоминать?
Я задумалась. Поцелуи Ирги. Дружеские объятия Отто. Маму, пахнущую моими любимыми пирожками с яблоками. Лиру, спасающую меня от похмелья. Сестер, валяющихся у меня на кровати и делящихся последними новостями. Папу, подбрасывающего меня вверх, когда я была еще совсем крошкой. Бефа, сердито вычитывающего мне за очередную оплошность. Иргу, лежащего на кровати в его любимой позе на спине с руками под головой…
— Видишь, как много тебе есть чего вспомнить! — обрадовался Кот.
— Подожди, я еще не все вспомнила.
— У тебя еще будет вррремя этим заняться, — сказал Кот. — И Хьюдорррский шоколад, и сморрродиновую настойку, и сосиски с пивом. Кстати, ты пробовала эльфийскую копченую рррыбку тиливи? Нет, вижу, что не пррробовала, а жаль. Очень рррекомендую.
Интересно, как это я смогу попробовать эльфийскую копченую рыбку?
— Ты думаешь, ты больше никогда не встррретишь эльфов? — спросил Кот.
Ага! Эльфы тоже попадают к демонам! Я так и знала! Так им и надо! Надеюсь, их всех поджаривают на самых некрасивых сковородах. Эээ, стоп!
— Подожди, — спросила я, — ты что, читаешь мои мысли?
— Да, — сказал Кот, потягиваясь.
Это значит, что он знает, как я думала про него, как про обычного кота? Еще и мышей думала заставить ловить.
Я не знаю, может ли бесплотная душа краснеть, но моя покраснела, это точно.
— Да ладно, — сказал Кот, мягко подходя ко мне поближе. — ты не пррредставляешь, как иногда хочется побыть обычным котом.
Я, уже ничему не удивляясь, села в туман, и Кот залез мне на колени. Я ласково чесала его за ухом, гладила густую и пушистую шерсть, а он мурлыкал так, что у меня дрожало где-то в кишках. Так, незаметно для себя, я задремала.
Разбудила меня мягкая лапа, постучав по моему носу.
— Тебе поррра.
— Я не думала, что души спят, — поделилась я, потягиваясь.
— Твоя душа очень устала, — мягко сказал Кот. — Ей пррришлось пррроделать очень тяжелую ррработу.
— А почему я этого не помню? — спросила я. Неужели мне удалось осуществить самую большую мечту всех лентяев — спать и работать одновременно?
— Подарок за ласку, — ответил Кот. — Зачем тебе лишняя боль? А теперррь тебе поррра.
— Спасибо тебе, — от души поблагодарила я рыжего за доставленное удовольствие. — А теперь куда — в котел или на жаровню?
— Хуже, — захихикал Кот. — Деррржись, Ольгерррда, еще увидимся.
Меня понесло куда-то, закрутило в вихре, и наступила темнота.
Я открыла глаза. В углу на потолке в паутине сидел здоровенный паук и смотрел на меня. Я скосила глаза влево и увидела край коврика с коровами на лугу — подарок на какой-то Новый год от моих сестер. Я у себя в комнате? Да, у себя. Этот грязно-белый потолок с трещинами я вижу каждое утро в Гнедино. Но как? Каким образом? Я же умерла!
Я скосила глаза вправо и увидела кресло-качалку, на котором спал Ирга. Я попробовала повернуть шею и меня пронзила острая боль. От неожиданности я застонала. Значит, я все-таки не умерла? Не помню, чтобы в учениях про загробный мир упоминалось про боль в шее! Я попробовала повернуть шею и опять застонала. Некромант пошевелился, открыл глаза и посмотрел на меня. На миг его лицо застыло, а потом осветилось такой радостью, что у меня перехватило дыхание.