Мэг терроризировала своих спутников до конца дня. Даже ложась спать измученные люди и животные получили последний заряд ворчания и придирок.
— Никогда ещё не видела таких бестолковых! — бесилась сварливая баба, пытаясь изменить привычный порядок приготовления ночлега и распределения дежурств.
— Я не понял, что ты хочешь? — признался дон Мигель, чувствуя, что сходит с ума.
— Ты ляжешь здесь, — указала Мэг и задумалась. — Адель — там, мальчишка — вон там, в сторонке… Нет! Адель — здесь, а там — Бергер вместе со своей идиоткой. Или лучше так…
Мэг долго суетилась, тщась объяснить свою постоянно меняющуюся мысль.
Госпожа Бергер слушала-слушала, а потом, не дождавшись окончания речи Мэг, устроилась вместе с Торой там, куда первоначально указывал рыцарь. Адель последовала её примеру. Франк, хихикая и подталкивая локтем Серого, сказал Моське:
— Мне велели лечь сразу в пяти местах. Как мне быть?
— Лечь в одном месте и не думать о четырех других, — посоветовал ослик.
— А я лягу вон там, — указала Моська. — Кстати, и посторожу вас, чтобы никого не украли.
Франк хотел было внести уточнения, но встретил взгляд Адели, сморщился и промолчал.
Зато Мэг молчать не умела и продолжала бушевать, находя всё новые и новые поводы для недовольства. То ей казалось, что Моська легла слишком далеко, то, что осёл — слишком близко. Потом она напустилась на ни в чём не повинного Сверчка за то, что он, по её мнению, чересчур громко фыркал и переступал тяжёлыми копытами.
— Я обойду окрестности и проверю, нет ли поблизости каких- нибудь драконов или других чудовищ, — объявил рыцарь.
— Есть чудовище! — обрадованно вскочил Франк. — Я даже могу показать…
Каждому, кроме, может быть, Мэг, было ясно, на какое чудовище намекал Франк, но у Адели не хватило духу указывать мальчику на недопустимость таких слов. Она подумала, что почему-то люди воспитанные и порядочные должны терпеть грубость людей невоспитанных. Плохой характер или дурное расположение духа могут быть и у людей воспитанных и у людей невоспитанных, но первые их подавляют, а вторые — обрушивают на ближайшее окружение. И всегда, чем добрее и воспитаннее человек, тем больше ему приходится терпеть чужие недостатки. А если этот человек взбунтуется против тирании такой вот Мэг, то он уже перестанет считаться воспитанным человеком. Госпожа Бергер очень терпелива, поэтому-то с ней приятно общаться. Неужели и она, как Адель, еле сдерживается, чтобы не ответить Мэг? А если бы она не сдержалась? Тогда она перестала бы быть такой милой и приятной женщиной. Распустишься раз, другой — и уже не сможешь остановиться, а так и станешь отвечать на каждое слово, справедливое и несправедливое. Мэг не перестанет их изводить от того, что с ней будут ругаться. Напротив, только сдержанность спутников удерживает её от скандалов, а она к ним привыкла, это ясно. Нет, хорошо, что и она, как госпожа Бергер, не говоря уж о рыцаре, умеет сдерживаться. Но всё-таки трудно жить из-за таких вот Мэг. А Мэг хорошо устроилась. Всё, что в голове, то и на языке. Выговорится и успокоится. Только успокоится ли? Похоже, чем больше она беснуется, тем больше возбуждает себя своим криком. Видно, и людям невоспитанным плохо приходится от их дурного характера. А если бы Мэг приучила себя обуздывать свой нрав?..
Мысли Адели совсем спутались, и она уснула, не успев разобраться, какие недостатки и какие преимущества даёт человеку воспитание.
Утром Мэг встала ещё более недовольная, чем легла, и Адель приготовилась к тому, что ей придётся сдерживаться самой, останавливать Франка, смягчать обидные замечания злой женщины относительно терпеливых животных. Однако, как это обычно бывает, она была приятно разочарована. Оказывается, не только она сама, но и все остальные запаслись терпением, а Франк, хоть и отмахивался порой от выпадов Мэг, но был занят очень приятными мыслями, которыми поделился с Аделью.
— Всё решено! — торжествующе объявил он. — Наш рыцарь, дон Мигель то есть, вчера окончательно взял меня своим оруженосцем. Он и Серому подтвердил, что отныне мы путешествуем все вместе, а Моська становится рыцарской собакой.
— Я ещё никогда не была рыцарской собакой, — призналась Моська, помахивая хвостом-опахалом. — Наверное, это неплохо.
— А я теперь буду возить на себе рыцарского оруженосца. Для меня это новое дело, но я уже убедился, что ослы могут всё. Пока что я буду продолжать везти поклажу, но для тренировки иногда провезу и Франка, если он захочет проехаться.
— Когда это будет необходимо, я на тебя сяду, как полагается, чтобы показать, что мы не какие-нибудь, а служим у Рыцаря Открытого Забрала, но пока гораздо интереснее путешествовать пешком. Так и вперёд убежать можно, и в сторону, и влезть куда-нибудь.
— Ты уж, пожалуйста, никуда не убегай, — попросила Адель.
— Нет, я только с рыцарем, — откликнулся мальчик. — Надо ведь проверить, не спрятался ли где-нибудь трусливый дракон. Дон Мигель обещал научить меня, как с ними надо сражаться. Да, дон Мигель?
Рыцарь прислушивался к восторженным речам Франка весьма снисходительно, лишь иногда улыбаясь.
— Трудно будет выполнить моё обещание, — сообщил он. — Драконы стали очень осторожны.
— Трусливы, — подхватил Сверчок. — Нападают на беззащитных, а как услышат наши имена, сразу прячутся.
Собачка поочерёдно поглядела на всех огромными скорбными глазами и сочувственно вздохнула.
— Вот бездельник-то! — обрушилась на них Мэг. — Лишь бы бегать от работы. Если нечем заняться, а хочется побродяжничать, нанялись бы на военную службу. Да уж куда вам! Только бы языком болтать!
Рыцарю было очень неприятно выслушивать такие речи, но и ответить он не мог, не уронив своего достоинства.
— В овраге что-то есть, — объявила Тора.
Все вздрогнули. Дон Мигель быстро огляделся, но не заметил ничего подозрительного. Моська на всякий случай старательно обошла лагерь, принюхиваясь и прислушиваясь.
— Помоги мне сложить вещи, Адель, — позвала девушку госпожа Бергер, тем самым ненавязчиво давая понять, что не стоит уделять словам дочери особого внимания.
— Да, нелегко тебе живётся с идиоткой, — в очередной раз громко посочувствовала Мэг.
Дон Мигель прилаживал свои доспехи и вооружение на коня, а припасы — на осла и старался держаться независимо и величаво, хотя это и было нелегко из-за постоянных поучений сварливой бабы. Адель оставалось только удивляться, что у него оказалось столько терпения.
— Слушай, рыцарь! — Франк даже подскочил на месте от пришедшей в голову мысли.
Дон Мигель даже головы не повернул.
