Войдя внутрь Альбиард сразу же оценил обстановку. Типичная картина. Лебезящий хозяин, разгульно покачивающие бедрами подавальщицы, забившиеся в углы несмотря на белый (и вполне рабочий) день завсегдатаи. И группка уверенных в себе вояк занявшая сразу три стола по центру и забросавшая их оружием. Примитив. Разбавляла все это одна лишь нарядно одетая девушка в рябиновых серьгах с такими же бусами на шее. Она, закрыв глаза, играла на лютне, тихо подпевая сама себе. Получалось очень красиво.
Сначала он хотел просто напросто взять одного из привязанных в конюшне скакунов и спокойно удалиться разбираясь с возможными проблемами по мере поступления. Но его привлекло кое-что. А именно зеркальные глаза предводителя воинов. И клейма на рукоятях мечей. Дерево зла. Эти люди были не простыми наемниками. Они служили кому-то. Кому-то похожему на Дракона Триградья. Возможно его врагу. И тогда Альбиард вдруг решился.
Подошел к гогочущей компании и просто спросил:
— Кто ваш хозяин?
Они даже не сразу поняли, о чем он, настолько удивились.
— Пошел отсюда, доходяга! — кинул в него костью один, весь в оспинах после тяжелой болезни. Но Альбиард легко уклонился и снизошел до повторения вопроса, попутно отмечая, что даже до этих бесчувственных, огрубелых рубак докатывает, слабое пока беспокойство.
Сфальшивили струны лютни на дрогнувшей тонкой руке. Затрясся кабатчик. Пиво из чьей-то кружки пролилось на кожаные штаны.
— Как имя вашего властелина. И кто, в конце концов, здесь главный? — требовательно спросил Альбиард. Глаза нескольких мужчин обратились в сторону домотканого ковра, закрывающего коридор, ведущий на другую половину дома. Там должно быть было подобие сдаваемых в постой комнат.
— Мужики, вышвырните эту шавку, и надавайте ей чтоб впредь знала к кому подходить, — распорядился зеркальноглазый, толкая в плечи сидящих рядом весьма откормленных похожих как братья молодцев.
Альбиард подался назад, глядя как те, перешучиваясь, выбираются из-за стола. Он двигался очень осторожно, чтобы не спровоцировать остальных раньше времени. Нет, они слишком тупые, чтобы ощутить, исходящий от него дух Смерти. Бывший узник Дасунь-крепости оглянулся на сидящую, поджав ноги девушку-певунью. Она уже не играла, прижав лютню к груди, и тревожно следила за разворачивающимися событиями. Показал пальцами на глаза и демонстративно зажмурился, потом поглядел на девушку — поняла ли — и ткнул на неё.
— Закрой глаза, — шевельнулись губы обманувшего Смерть, прежде чем растянуться, обнажая острые зубы. Лиловое сияние отразилось от стен и поверхностей не слишком чистых столов. И тени задрожали от подступившего к ним безумия.
— Что это такое? — удивился зеркальноглазый. — Ты что ли маг?
… Когда одетый в черный одежды худой остриженный алхимик выглянул на подозрительный шум в общий зал, его ждало настоящее откровение. Так не удивлялся он даже когда неудачно прошедший эксперимент, внезапно распарывал его коллегу от пупка до паха. Или когда находившийся в безнадежном положении Грейбрис устоял из-за трусости суеверных степняков, бежавших с поля боя от одного только осознания, что злой Дракон может сейчас ударить по всем разом. Собственно благодаря ненадежным союзникам и приходилось сейчас доброму ученику Саламата Черного возвращаться с весьма ненадежным сопровождением через еще более ненадежные земли Триградья, к убежищу его учителя.
С сопровождением каковое все, включая отменного бойца и личного телохранителя алхимика лежало на стульях, скамьях и просто полу, с напрочь выжженными глазами. Как и остальные посетители, вместе с распластавшимся лицом вниз на стойке кабатчиков. Живых было двое. Дрожащая как мышь, онемевшая от страха с остановившимся взглядом, от глубокого шока пережитого, девушка, накрепко сжимающая гриф лютни. И скромно сидящий за столом с покойниками в дрянной убогой одеже мужчина. Обыкновенный такой мужчина с весьма аскетическими чертами лица. Он орудовал деревянной ложкой, хлебая оставшийся на столе суп с клецками и закусывая остывающими гренками.
Завидев алхимика, помахал ему рукой, призывая приблизиться. Против воли ученик Саламата заложил руку за широкий черный пояс, где в потаенном кармашке хранилось одно из смертельных огнезелий.
— Не бойся, я тебя обижать не собираюсь, — проговорил с набитым ртом мужчина. — Только поговорить. И еще, пожалуй, спросить, твой властелин случайно не враг Дракона Триградья?
— Саламат Черный единственный настоящий Владыка здешних земель, — осторожно ответил готовый в любой миг применить оружие алхимик. Мужчину его ответ кажется устроил. Во всяком случае, он не на шутку повеселел:
— Замечательно. Тогда считай, что я хочу помочь твоему властелину. Поработать ему на благо. И сейчас прошу взять меня на работу.
— Ты… их так?
— Умгум, — ответил мужчина. — Считай, это я показал свои таланты. Полезность.
В голове алхимика что-то щелкнуло. Он почти безбоязненно подошел к убийце своих охранников и, столкнув со стула грузное тело, присел напротив.
— Таланты? Ты маг?
— Да. И зовут меня Альбиард, но тебе это имя ничего не скажет.
Алхимику не было интересно имя.
— Зачем же вот так… сразу всех? Не мог по-другому показать как-то?
— А я виноват, что они у тебя хамы были? Хотели меня «как шавку» вышвырнуть.
«Резонно. С таким-то видом. Бродяга какой-то. И что он там лопочет о помощи?»
— Так пуганул бы. Просто показал, кто есть.
Альбиард надкусил последнюю гренку из тарелки и с великолепным равнодушием пожал плечами.
— Моя сила это не палкой по голове ударить. Я пугануть не могу. Только убить. Ну, так что… будем разговаривать? Искать точки соприкосновения?
— Можно и поискать. По всему, видать, ты человек полезный, — по-прежнему осторожничал алхимик. — Предлагаешь свои умения вахрасагэру?
— Правильно говорить вахрсагэру. Без буквы «а». Это ведь эрцкий язык, кажется? Я предлагаю не умения. Я предлагаю рецепт. Как сделать, чтобы Дракон присоединился вот к ним, — огрубелая рука с заскорузлой как после каторги кожей показала на выглядывающее из-под стола лицо с пустыми глазницами. Жалобно тренькнула лютня.
Она долго бродила по коридорам умершей Цитадели. Слишком мрачная, даже для Стратега, царила атмосфера в логове Дракона. Риконе даже казалось, что ей в спину кто-то регулярно пялиться и если бы не твердая уверенность в том, что всесокрушающая скалка не пощадила никого, она бы подумала, что некто и в самом деле выжил.
Горечь поражения пеплом оседала на сердце, взмывая при каждом его ударе к глазам очередной картиной грядущих неприятностей. Другие Стратеги не упустят такой возможности. Схарчат и не заметят. Даже косточек не выплюнут. Несмотря на это мозг выполнял привычную работу, анализируя неудачу как ступеньку новой комбинации. Дракон исчез, и сам Пророк не скажет где он сейчас. Но госпожа Виссарди знала, что любой человек всегда оставляет после себя намного больше чем сам подозревает. Главное знать, где искать. И Рикона искала. Заставляла себя это делать, рыская в некрополе как падальщик. Позабыв про свои холеные руки и тонкий вкус. Искала… пока не нашла нужное. Ниточку, способную в умелых руках вывести на след. Прямо указать на местонахождение Дракона.
Сама Виссарди бы этого не смогла. Но знала того кто сможет. Поэтому она вернулась в Светлынь. Не в качестве желанной собеседницы Яромира, со всеми возможными удобствами и в надежном окружении. Нет. Одна. Исхудалая. На украденном норовистом коне. С трудом пробравшись через кажущееся смехотворным расстояние от Скального Пояса Плетельщика до Стояровых Ворот, аванпоста Царства. Там её приняли сперва за ведьму, потом за соглядатая Дракона, потом за беженку, где-то укравшую богатую одежду (которая к тому моменту выглядела не так богато). Пришлось пройти через многочисленные унижения. Узнать настоящую цену денег и украшений в реальном мире.
Но теперь она прибыла в Светлынь. Прошла в саму Семинарию, как приведенье, пугая окружающих. Пунцовая от злости и стыда не замечая никого вокруг Рикона Виссарди шла, почти бежала по двору к Белой Башне. Снова накатили эмоции. Провал! Такой гнусный провал! И почему — этот варвар! Этот дикарь оказался хитрее и подставил вместо себя обманку! От такой обиды кулаки то сжимались, то разжимались сами собой.
