Засим вынужден проститься до следующего письма, но будь уверена — клятву свою я принес и выполню ее, чего бы это ни стоило. Однако попрошу тебя более не вспоминать ни это обещание, ни королевского бастарда, так как мысли о нем больно ранят душу того, кто любит тебя всем сердцем. Твой сын достигнет всего — положения, богатства, власти… А я остаюсь тем, кто живет лишь мыслями о тебе одной.
Милош Беннет».
Винсент замолчал, и в ситтере установилась тишина. Я даже вздохнуть боялась, настолько сильное впечатление на меня произвело это послание. Как же все это… печально. И больно…
— Там было еще много подобной романтичной чуши, — отстраненно сказал Айронд. — Однако про ее сына упоминается только в этом письме.
— Ну, не такая это и чушь. Просто несчастная, неразделенная любовь, — пробормотала я, отчего-то задетая его словами. — А еще мне показалось, Беннет от сына герцогини не в восторге.
— Даже если так, это не мешает ему держаться клятвы, — Винс скривился. — Хотя сын-то не его, вот и злится. А старый король не промах был в молодости…
— Прекрати, — строго осадил Айронд.
— Значит, все верно. Сын герцогини рвется к короне, — подвела я итог. — А советник исполняет этот демонический план с сердцами и кинжалом из-за данного когда-то слова.
— Все факты указывают именно на это, — Айронд кивнул. — Мотив есть, исполнитель есть, цель тоже есть. Все три составляющие сходятся.
— Мы арестуем советника Беннета? — вопрос Винса больше походил на утверждение.
— Да. Сейчас направляемся к Оливеару, а затем к советнику с полной официальной поддержкой капитана королевской стражи. Можно было бы еще захватить с собой кого-нибудь из нашего Управления, но, думаю, что и меня вполне хватит, — Айронд мрачно усмехнулся.
— А я надеюсь, что советник окажет сопротивление, — тихо ответил Винсент и, переплетя пальцы, громко хрустнул костяшками.
По пути в Кориниум Айронд связался с капитаном королевской стражи и предупредил его о нашем скором визите. Причину, конечно, не назвал — во избежание случайного или намеренного подслушивания. Но, думаю, капитан Оливеар по холодному, формальному тону и так осознал всю серьезность момента.
— Кстати, братик, — внезапно подал голос Винсент. — А что там насчет двухсот тысяч золотых? Этот вопрос меня очень занимает.
А ведь точно! Награда!
Конечно, все это время я билась не за нее, а за собственную жизнь, но все же…
— Успокойся, Винсент, — ответил тот. — Награда мимо тебя… и мимо Глории не пройдет. Вы оба действительно сделали очень многое, даже несмотря на то, что работали достаточно грубо.
— Ну, грубо не грубо, а свои золотые мы честно заслужили, — Винс хмыкнул. — Да, Глория?
Я не ответила. Впереди показались ворота Кориниума.
Оставив ситтер у входа, как того требовали правила, мы подошли к проходной. А здесь ждал сюрприз: оказалось, что по личному приказу капитана Оливеара нам подготовили индивидуальный портал. Маг, создавший для нас проход, с усилием улыбнулся. На его лбу выступила испарина.
— Прошу вас поспешить, милостивые господа, — с усилием вымолвил он. — Создавать направленный портал внутри Кориниума — не самое простое занятие.
Айронд коротко кивнул и первым шагнул в открывшуюся арку.
«Надеюсь, портал не закроется в тот момент, когда одна моя нога будет там, а вторая еще здесь», — успела подумать я и шагнула следом.
Вышли мы в уже знакомом коридоре, в десятке шагов от двери, ведущей в личные покои капитана Оливеара. Стража, стоявшая у входа, была предупреждена о нашем приходе. Поэтому на нас лишь взглянули с некоторым уважением и молча пропустили внутрь.
Рудольф Оливеар широкими шагами мерил помещение, а увидев входящего первым Айронда, удовлетворенно рыкнул:
— Наконец-то! Лорд Айронд, лорд Винсент, госпожа Глория, рад приветствовать вас… Ну и все такое, — он запнулся. — Честно признаться, я буквально сгораю от нетерпения! Я прав? Я прав, лорд Айронд? Вы действительно нашли его?
— Да, господин капитан, — подтвердил тот. — Мы нашли его. И, именем короля, я приказываю вам немедленно следовать с нами и взять под арест первого советника лорда Милоша Беннета.
— Я знал, демоны меня побери! — воскликнул Оливеар, хлопнув сжатым кулаком в открытую ладонь. — Всегда знал, что с Беннетом что-то не так! Но это… — он взглянул на Айронда. — Вы точно уверены?
— Более чем. Нам нельзя терять времени, господин капитан. Поспешим же!
Капитан королевской стражи тотчас подхватил лежащие на столе ножны с мечом, одним движением пристегнул на пояс и почти бегом направился к выходу, бросив по пути:
— За мной, господа!
Вновь потянулись коридоры, а вскоре мы оказались перед знакомыми дверьми со стражей из Управления безопасности. Впрочем, стоило Айронду тихо произнести что-то, как они перестали представлять препятствие. Наоборот, два серьезно настроенных стражника целенаправленно двинулись за нами.
В приемной лорда Беннета было людно. Множество знати ожидало возможности встретиться с первым советником. Даже глаза разбежались от обилия золотого шитья, холеных лиц и богатых украшений.
Вокруг стоял гул голосов, который, однако, стих, едва мы вошли. Взгляды всех присутствующих скрестились на Айронде. Было заметно, что многие его знали. А другие… другие узнали прямо сейчас, когда Айронд жестко, отрывисто произнес:
— Именем короля, все вон! Немедленно!
И, больше не обращая ни на кого внимания, широкими шагами направился к двери, ведущей в кабинет советника Беннета, где тот, видимо, принимал посетителей.
Мы с Винсентом несколько отстали, и я успела заметить, как местные дворяне, старательно не глядя друг на друга, с максимально независимым видом выходят из покоев советника. Дескать, «нам не приказали», «ой, внезапно я вспомнил про одно неотложное дело», или «ну демоны все побери! Снова не попал на прием! Но завтра — непременно!». А два стражника бдительно следили, чтобы никто не посмел ослушаться короткого, но емкого приказа азуры — «Все вон!»
Со стороны мы, наверное, выглядели как настоящая группа захвата. Впереди шел Айронд, за ним, отставая буквально на полшага, Винсент и капитан Оливеар. Но если капитан почти маршировал, с одной рукой на эфесе меча, а второй широко отмахивая в сторону, то Винс, напротив, двигался легко, словно кошка. Его напряжение и азарт выдавали лишь пальцы, то сжимавшиеся в кулаки, то разжимавшиеся обратно.
Не могу сказать, что меня переполняла энергия. Больше всего среди моих чувств превалировала усталость. Но это была та усталость, которая наступает после хорошо сделанного дела.
