— Ты была влюблена в своего брата? — с ужасом уточнила Уна.
— Почему была? — Отражение недоуменно посмотрело на девушку. — Я и сейчас его люблю. А вот он меня ненавидит… и всегда ненавидел.
— Почему? — спросил Тайган.
— У нас один отец. Мою мать, как наложницу, привезли герцогу в подарок. Но подарок стал законной женой, а я, когда родилась, герцогиней. Мой брат не простил того, что дитя чужой крови занимает такое высокое положение. Его это… немного… огорчало. Лорды не позволяют себе многого на людях. Еще больше его огорчало то, как беззаветно его люблю я… Вы сами видели степень моего безумия…
В глазах Суады на мгновение промелькнула короткая и страшная картинка. Огромный тронный зал. Бал… приглашенные в изумительных нарядах. Посреди всего этого поистине великолепный мужчина на троне. А у его ног — расплескав бело-алую ткань платья по полу, безумная Суада.
— Он был жесток, — вздохнул Тайган.
— Что ты! Конечно же нет! Мой брат — совершенство… поистине изумительное, но… — на глаза Суады навернулись слезы, — я была безумна… Я была не годна для династического брака или для чего-либо еще. Зато я была полезна в другом, я… — молодая женщина сжала кулаки, — в общем, я просто стала любовницей короля, подарив еще больше власти своему брату. Он давал мне задания… а я их выполняла. Я была серым кардиналом при короле. Я была безумна, а значит — непредсказуема. Короля не могли убить, пока рядом с ним была я. Мой брат берег меня именно поэтому. Я была еще одной причиной, которая не давала королю сказать хоть что-то против герцога Войрэно. Мой брат был также главой инквизиции. И он с удовольствием исполнял свои обязанности. Конечно, я знала, что однажды я тоже взойду на костер по обвинению в черном колдовстве. Но пока я была полезна брату, я и… моя фантазия… он держал меня при себе.
Уна и Тайган переглянулись.
— Что было дальше?
— Дальше, — Суада вскинула голову, — вот это…
Изабелла стояла у окна, задумчиво глядя на улицу. Суада сидела на кровати и раскачивалась.
— Иза! Я хочу гулять! Я не желаю сидеть в такую замечательную погоду дома! Ну, пожалуйста, ну пойдем!
Графиня Аджани передернулась, с ужасом взглянув за окно. Начинающаяся буря трепала ветви.
— Суада, пожалуйста. Я заболею.
— Тогда не ходи. Отпусти меня! Братик не будет меня сегодня искать… и мой Карл тоже. Так что отпусти!
Иза молчала, глядя на свою подопечную. Потом неохотно кивнула:
— Иди.
Суада весело кивнула и выбежала в коридор, затем быстро спустилась вниз. Через подвалы, по тайному ходу, к заброшенной тюрьме, где было так интересно играть. Но сегодня ее любимое место было занято.
В широкой черной комнате, где давным-давно девушка повесила себе качели, сидел незнакомый мужчина.
— Ты кто? — нахмурилась Суада и попятилась. В ее глазах было выражение ужаса.
Мужчина грустно посмотрел на девушку.
— Я… Давай мы обойдемся сегодня без имен. Скоро тебе предстоит далекое путешествие, девочка.
— Мне? — Девушка наклонила голову, качнулась на мысочках сапог. — Зачем мне какое-то путешествие?
— Оно нужно не тебе, а мне.
— У вас есть такая сила, чтобы отправить меня куда-то вне зависимости от моего желания?
— Есть.
— Это… печально, — Суада нервно повела головой, — но я приму к сведению то, что вы сказали.
— Это правильно. Ты очень хорошая девочка.
— Но во мне есть что-то плохое? — вздохнула девушка, усаживаясь рядом.
Мужчина покачал головой:
— Не то чтобы совсем плохое. Просто… ты опасна для себя и для окружающих — и не понимаешь этого.
— Я стараюсь быть осторожнее.
— Это не помогает. Ты действительно очень опасна, Суада. Но не только для людей. А в первую очередь для всего мира.
— Вы хотите меня убить?
— Нет, конечно же нет. Я просто дам тебе шанс. Шанс на новую жизнь.
Суада грустно улыбнулась:
— Я не знала тогда, что это за мужчина. Я не знаю этого и теперь. Просто он появился в моей жизни, и все стало не таким, как прежде. Первым «звоночком» было то, что безумие начало отступать. Совсем ненадолго, но зато каждый день. Я слушала и училась… но мне это мало помогло. Потому что однажды ночью меня пришли убивать.
Из-за приоткрытой двери падала узкая полоса света и слышался разговор. Два таких знакомых и любимых голоса.
Иза… и братик!
Обрадовавшись, Суада сползла с кровати и осторожно прокралась к двери. Но, не доходя до нее, замерла. Мир вокруг не плавился, не был затянут маревом дрожащего воздуха. Она чувствовала себя нормально… значит, в воздухе пахло кровью.
На глаза накатились слезы. Суада опустилась на пол, совершенно не желая того, но слушая разговор, который не предназначался для нее, который она не хотела бы слышать. Разговор, который перевернул все с ног на голову.
— Она не проснется? — спросил мужской голос.
— Нет, любимый. Я дала ей снотворного сегодня во время ужина.
— Она его съела?
— Конечно. Я же принесла ей его лично. А для нее это много значит. Ну сколько мне еще ждать?
— Нисколько. Сегодня все закончится.
— Инквизиция? — обрадовалась Изабелла. — Вначале она займется ею?
— Конечно же нет. Я не могу так опорочить честь семьи. Только я. Только сам. Больше никто не коснется этого дитя. А потом труп я унесу в то место, которое она так любила посещать. Старая заброшенная тюрьма.
— Странный выбор даже для такой безумной, как она.
— Что поделать…
Герцог Войрэно распахнул дверь и замер. Пустые черные глаза сестры смотрели сквозь него и Изабеллу. Вскинув голову, Суада горестно скривила губы.
— За что? — В ее тихом голосе не было ни следа эмоций. Просто вопрос.
— Ты безумна. Ты опасна для нашей семьи. Ты порочишь честь и гордость нашей фамилии.
— Но ведь я… я так тебя люблю… — Тихие слова сорвались с губ в первый раз, когда девушка совершенно трезво смотрела на мир.
Лорд Войрэно кивнул:
— Я знаю. Но ведь ты безумна…
Суада опустила голову, изучая пол под ногами. В ее черных глазах блестели непролитые слезы. Она смирилась с тем, что сейчас ее убьют.
— Я даже не буду сопротивляться. Обещаю. Просто…
Мужчина улыбнулся и наклонился к ней, поднимая на ноги.
— Просто что?
— Поцелуй меня.
Герцог вскинул бровь. Но Суада не опустилась до мольбы, она стояла прямо, гордо глядя в лицо своей единственной любви.
Пожав плечами, мужчина улыбнулся:
— Я не могу отказать тебе в такой малости.
— Одновременно с поцелуем ударил кинжал… боль была обжигающей, но обжигал не столько кинжал, сколько властные и одновременно такие нежные губы и руки.
