– Меня зовут Кайт Ши Большие Уши… Работаю здесь… швейцаром…
– Ну и как, свободные места есть?… – поинтересовался я, глуповато улыбнувшись.
Хорошо, что в этот момент моя физиономия была прикрыта забралом, а то этот невероятный кот вполне мог обидеться на меня за эту улыбку. А так он вежливо шаркнул задней лапой и, промурлыкав:
– Для благородных сэров в «Приюте странника» всегда найдется столик… – плавно повел передней лапой, приглашая нас внутрь.
Через короткий, широкий вестибюль мы прошли в общий зал и огляделись. Свободных столиков было в избытке, видимо, сказывалась удаленность гостиницы от города. Я уже было собрался усесться за один из них, как вдруг рядом со мной на паркет опустилась здоровенная птица, напоминающая грача, и раздался высокий, с повизгиванием, голосок:
– Для благородных сэров имеются отдельные кабинеты с видом на прекрасный вид…
– Это именно то, что нам надо… – вежливо проговорил сэр Вигурд. – Укажи, какой из них мы можем занять…
Грач подпрыгнул, расправил крылья и медленно поплыл вправо, в сторону глухой стены с целым рядом дверей. Опустившись около одной из них, Грач повернулся в нашу сторону и отрекомендовал:
– Голубой кабинет, для особ особо обособленных…
Я, признаться, совершенно не понял, почему это мы «особо обособленные особы», но спорить с птицей не стал, а просто открыл предложенную дверь. За ней располагалась небольшая комната, стены которой были обиты веселенькой тканью… зеленовато-желтого цвета.
– Милостивый государь, – повернулся я к нашему не совсем обычному метрдотелю. – Ты ничего не перепутал? Это действительно голубой кабинет?!
– Абсолютно точно! – резким, не допускающим сомнений тоном подтвердил Грач. – Это кабинет для персон с голубой кровью!
– А… в этом смысле… – пробормотал я и шагнул внутрь.
Почти всю комнату занимал обеденный стол, уже накрытый и с расставленными для двух персон приборами. У меня возникло такое ощущение, что нас здесь поджидали. Мы с сэром Вигурдом расположились в удобных полукреслах, стоявших напротив друг друга, и рядом со мной тут же появилась миловидная блондинка, в темном платьице, белом передничке и белой наколке. Протянув мне мелко исписанный листок плотной бумаги, она выхватила из кармана крошечный блокнотик и карандаш и замерла в почтительном ожидании.
– Так… – медленно протянул я, изучая предложенное меню. – Обед наш должен быть хорош, поскольку мы не знаем, когда опять сможем вкушать пищу в столь приятной обстановке.
Обед наш был действительно вкусен и обилен, а вот разговор за столом никак не клеился. Сэр Вигурд все время поглядывал в окно на пролегавшую за оградой Северную имперскую дорогу. Она была в общем-то пуста, но тем не менее занимала все внимание моего друга. В конце обеда у меня было появилась мысль заночевать в этом уютном местечке, но вспомнив о том, в каких условиях томится Юркая Макаронина, я решил продолжать путь. Единственное, что я сделал, это вдобавок к съеденному обеду заказал кое-что из продовольствия, не забыв и орехов для каргушей.
Спустя час с небольшим наши кони снова уносили нас по вконец обезлюдевшему тракту на север империи, к горной резиденции Демиурга. На крупе моей кобылы Топс и Фока лихо щелкали орехи, разбрасывая шелуху по сторонам. Дорога уводила нас под темно-синие кроны густеющего леса, за которым уже начало скрываться солнце.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!…
Любимая пословица старого землеустроителя
Солнце село, и вслед за этим довольно быстро стемнело. Черный камень дороги совершенно растворился среди придорожной травы и низеньких кустиков, служивших опушкой чуть отступившему от дороги лесу. Я уже подумывал о том, что нам придется заночевать в этом самом лесу, как вдруг между толстых, но редких стволов мелькнул крохотный огонек. Сэр Вигурд тоже заметил огонь и, придержав лошадь, вопросительно обернулся ко мне.
– Посмотрим… – ответил я на его невысказанный вопрос, и мы свернули с отдающего цокотом камня дороги в мягкую, глушащую лошадиный топот, траву. Проехав с километр по темному, молчаливому лесу, мы приблизились к высокому, в два полных этажа с мансардой, дому, рубленному из бревен и обнесенному невысокой изгородью. Крыльцо в четыре ступени отыскалось быстро, поскольку находилось рядом со светящимся окошком, и мы, спешившись и прихватив свои дорожные мешки, поднялись к входной двери. Однако постучать мы не успели, из-за двери донесся глуховатый басистый голос:
– Ну и кого это, на ночь глядя, принесло?…
Что-то, но явно не голос, подсказало мне, что вопрос задала женщина, поэтому я поднял забрало шлема и, легонько стукнув в дверь, проговорил:
– Хозяйка…
И тут же вспомнил нашу старую, еще студенческую присказку:
– Попить не дашь, а то так есть хочется, что даже переночевать негде!…
За дверью что-то удивленно хмыкнуло, потом звякнуло, а потом дверь… широко распахнулась. За дверью, освещенная слабым колеблющимся светом свечки, стояла… Фомина Фекла Федотовна собственной персоной!
Появление двойника моей знакомой Бабы Яги в этом явно неземном лесу настолько меня ошарашило, что я буквально потерял дар речи. Распахнув рот, я вытаращился на старушку, а бабка тем временем пристально рассматривала меня своими глазками-буравчиками.
Молчание наше продолжалось довольно долго, не меньше минуты, и наконец бабуля не выдержала:
– Ну и рожа у тебя, сынок, прям как у настоящего… благородного сэра! Такой сквота зарежет, и никто не удивится!
Я суетливо проглотил накопившуюся во рту слюну и брякнул:
– Ты, мать, тоже мне нравишься!…
Бабкина физиономия вдруг расплылась в улыбке, и она, чуть подавшись внутрь, проговорила:
– Ну проходи… Люблю языкатых!…
– Я не один, – предупредил я Бабу Ягу. – Друг со мной…
– Ну пусть и друг проходит… – добродушно фыркнула бабка.
Как только мы вошли в прихожую, бабка снова выглянула во двор и, вглядевшись в темноту, удовлетворенно проговорила:
– Вы, значит, верхами… О лошадках, значит, тоже позаботиться надо…
И вдруг она оглушительно свистнула. По двору заметались заполошные, едва различимые тени, а бабка гаркнула басом:
– Лошадок отведите в сараюху, расседлайте, напоите, корму задайте!… Да не вздумайте щекотать, а то я вас, охальники, знаю!…
Отдав это распоряжение, хозяйка со стуком захлопнула дверь и повернулась к нам:
– Ну что ж, благородные сэры, проходите в дом, только не обессудьте, спать будете вместе – нету у меня столько свободного места, чтобы раздельно вас положить…
