Сейчас Беренсоны помимо своего магически-бумажного производства начали в землю деньги вкладывать. И уже стали самыми большими землевладельцами в Левобережье. И по ним, кстати, всего сильней война и ударила ― как раз в их владениях боевые действия развернулись, их издольщиков распугав.
Опять отвлекся, разглядывая бумагу. А в ней честь по чести староста Сергий Бирюков написал сумму вознаграждения, какую мы с ними оговорили, а также вписал срок исполнения договора ― одна неделя. Это мы с ним не оговаривали, но я и на неделю не смогу здесь застрять. Надо быстрее найти, кто тут обывателей по ночам на кусочки рвет, подобно Тузику, шапку терзающему.
― А что про тварь уже известно? ― спросил я после того, как забрал свой экземпляр договора, сложил и убрал в папочку, где лежали бумаги из контрразведки. Пусть до кучи хранится.
― Тварь ночная, ― задумываясь перед каждой парой слов, начал описывать староста. ― Пробирается в дом через окна или чердак. Людей в куски рвет.
― Чем? Зубами? Когтями?
― Похоже, что и зубами, и когтями. Отпечатки такие, в любом случае.
― А про окна откуда известно? Как тварь их открывает? ― уточнил я сразу.
― Открыто всегда одинаково ― когтями цепляет, чуть раскачивает, а затем на себя дергает. Ну крючок и отлетает, ― сказал вахмистр, подумал и кивнул сам себе: ― Да, так и есть.
― Прямо к жертве в комнату?
― Прямо туда, ― подтвердил староста.
Лари неожиданно подняла глаза и посмотрела на меня со значением, как бы пытаясь обратить мое внимание на последние слова старосты. А я и так обратил, о чем и сказал ей, чуть прикрыв веки.
― Колдуны на эти места ходили? ― задал я следующий вопрос.
― Ходили. Есть следы волшбы, но какой ― толком непонятно. Думают, что спящих зачаровывали, чтобы они не просыпались, когда тварь в окно лезла. Заклятие накладывали, значит, сонное.
― Это бывает, ― согласился я. ― Так многие твари нападают, даже вампиры некоторые, из старых.
― Думаете, вампир у нас? ― спросил староста.
― Не знаю, ― пожал я плечами. ― Может, и вампир.
― А на что вампиру людей в куски рвать? ― спросил вахмистр. ― Ему же кровь нужна, да и все. Они от крови крепнут. Видал я вампиром кусанных. Две дырки в шее или в руке, скажем, да и дело с концом.
― Вампиру подчас еще и деньги нужны, ― урезонил я вахмистра. ― Живут-то они как люди, скрываются. Бродяжничать им не с руки. Кстати, крови в комнатах много было?
― Много, ― кивнул староста. ― Если вы об том, что вампир потом людей на куски рвал, когда кровь выпивал, то ошибаетесь. Вся кровь на месте.
― Ну вся или не вся ― никто не мерил, ― возразил я. ― Сколько вампир выпивает за один раз, знаете?
― Ну… досуха, ― пожал плечами староста.
― И литра не наберется. Для вампира кровь наркотик, а не пища. Получил дозу ― и счастлив. Так что после вампира крови не меньше остается, чем без него.
― Вот так, ― покачал головой вахмистр. ― Век живи ― век учись, дураком помрешь. А я всегда думал, что до капли высасывают.
― Так это полведра, ― усмехнулся я. ― Он раздуется, как клоп, если все высосет.
― А ведь верно, ― кивнул староста. ― Так что, вампир у нас?
― Не знаю покуда, не знаю, ― покачал я головой. ― Буду у вас по всей форме следствие вести. С дознанием. Дайте мне кого в помощь, чтобы со мной ходил и ему люди на вопросы отвечали.
― Я с вами похожу, ― заявил жандарм. ― Может, ума заодно наберусь. А то охотников у нас мало, а нечисти много. А уж мне кто угодно на вопросы ответит.
― Согласен. Как скажете. Протоколы по местам преступлений составляли?
― А как же! ― даже чуть обиделся староста. ― У нас все по закону, как в циркуляре по Департаменту благочиния сказано, так и делаем. Протокол, понятые, копии.
― У вас с собой есть?
― И тут обижаете. Получите. Почитайте.
Он протянул мне картонную папку, в которой были даже фотографии. Фотографии ― это очень хорошо, от многих сельских расследователей такой роскоши не дождешься. И в протоколах у них обычно такое написано, что никакой возможности понять нет, что же писавший в виду имел.
― Мне еще места нападений осмотреть надо, ― заявил я. ― Когда можно будет?
― Когда скажете, тогда и можно. Ладно, вы обед заканчивайте спокойно и к нам подходите. Я пока личному составу задачу ставлю ― возле машин, что у входа, ― заявил вахмистр, поднимаясь с лавки. ― Не торопитесь, мы никуда не уедем. До поимки злодея имеем местом дислокации село Березняки.
После этого они оставили нас наедине с подаваемыми блюдами. Впрочем, Маша таковой себя ощущала во время всей беседы, спокойно уплетая борщ и заедая его пышными чесночными пампушками. Хорошо, что у нас с ней отношения всего лишь дружеские, а не иные какие, а то после такого обеда горячие поцелуи были бы крайне затруднены ― чеснока повар не пожалел.
После того как староста с жандармом ушли, я тоже отдал должное уже начавшему остывать борщу. А отдать ему это самое должное следовало ― отличный был борщ. Даже Лари его уплетала так, будто в последний раз. Никогда не задумался, кстати: а у полудемонов есть какие-нибудь специфические кулинарные предпочтения? На первый взгляд так и нет никаких. Даже морсу она пиво предпочла, как и я.
Когда борщ в миске закончился, я отодвинул ее в сторону, налил себе пива и раскрыл папочку с протоколами. Пока мясо принесут, займусь делом ― что время терять? Сначала шел протокол с тремя подколотыми к нему фотографиями. Первой жертвой, по хронологии событий, стал коммивояжер фирмы «Барнаульский и Барнаульский, амулеты для крестьян и мастеровых», возвращавшийся из коммерческого вояжа. Коммивояжер остался ночевать в Березняках. Вечер просидел в «Веселой долине», затем ушел ночевать на постоялый двор «Распутье», что расположен прямо напротив. Комнату снял одну из тех трех, что над амбаром. Где это ― я помнил: сам раз в одной из тех комнат ночевал.
Утром останки коммивояжера обнаружил хозяин постоялого двора, Дмитрий Тихомиров, пришедший разбудить жильца, о чем тот сам его с вечера попросил. И чуть не лишился чувств, когда заглянул в комнату. Я взял в руки фотографии. Что можно сказать ― потрудились над коммивояжером неслабо. Не в мелкие клочки разорвали, но все же очень старались к этому приблизиться. Руки-ноги оторваны и частично обгрызены, из туловища ребра выломаны, голова тоже оторвана и насажена обрубком шеи на столбик кровати. Кровью залит весь пол, заляпаны все стены и потолок. На второй фотографии была голова крупным планом, с вывернутой челюстью, обвисшим лицом и мутными глазами, третий снимок показывал следы когтей на ребрах. Когда их выламывали, очень характерные отпечатки остались.
