При этих словах Сунь У-кун зло усмехнулся:
– До чего же эти выродки и скоты бесцеремонны! Так вот, оказывается, почему они пригласили Князя с головой быка на пирушку! Они хотели укрепить с ним дружбу, чтобы вместе заниматься своими грязными делишками.
Не успел он договорить, как показался Чжу Ба-цзе и с ним три молодых монаха. Все они поспешно поднялись на башню, неся два фонаря.
– Учитель, – сказал Чжу Ба-цзе, подходя к Танскому монаху. – Что ты тут делаешь? Пагода убрана, и я думаю, что пора отправляться на покой.
– Ты пришел очень кстати, – вмешался Сунь-У-кун, – оказывается, все драгоценности этой пагоды украл царь драконов Вань-шэн. А этих двух оборотней, которых я только что изловил, он выслал сторожить пагоду и разузнать, когда мы здесь появимся.
– Как их зовут? И что это за оборотни? – спросил Чжу Ба-цзе.
– Они все сами рассказали нашему наставнику. Одного зовут Бэньборба, а другого Баборбэнь. Один – оборотень сома, а другой – угря.
Тут Чжу Ба-цзе выхватил свои грабли и бросился на оборотней:
– Раз они оборотни и во всем признались, надо убить их – и все! Чего еще ждать? – крикнул он.
Но Сунь У-кун остановил его:
– Погоди! Ты еще всего не знаешь. Оставь их, пусть живут себе пока. Теперь мы сможем явиться к здешнему правителю и говорить с ним. А оборотни пригодятся нам. Они помогут найти сокровище пагоды.
Тогда Чжу Ба-цзе убрал свои грабли, и все они стали спускаться вниз, таща за шиворот оборотней, которые всю дорогу вопили: «Пощадите! Пощадите!».
– Эх, до чего же хочется поесть сома! – смеялся Чжу Ба-цзе. – А из угря можно бы наварить ухи и накормить всех невинно пострадавших монахов!
Молодые монахи тоже были очень довольны и радостно хихикали. Они вели Танского монаха под руки, освещая ему дорогу фонарем. Один из них побежал вперед сообщить всем остальным радостную весть.
– Все в порядке! Все в порядке! – кричал он. – Теперь для нас опять воссияет солнце. Только что наши спасители изловили чертей, похитивших наше сокровище.
– Несите сюда проволоку, – скомандовал Сунь У-кун. – Мы сейчас проденем ее через ключицы оборотней и привяжем их здесь, а вы их как следует стерегите. Сейчас мы ляжем спать, а завтра решим, как поступить.
Монахи, разумеется, стали сторожить чертей и дали возможность Танскому монаху и его спутникам как следует выспаться. Незаметно наступил рассвет. Танский монах проснулся и сказал:
– Я пойду с Сунь У-куном во дворец, чтобы обменять подорожное свидетельство, и скоро вернусь.
Сюань-цзан облачился в свою парадную рясу, расшитую парчой, надел шапку, приосанился и направился во дворец. Сунь У-кун тоже привел в порядок свое одеяние, набедренную повязку из тигровой шкуры и холщовый халат, достал подорожное свидетельство и отправился вслед за наставником.
– Отчего же вы не берете с собой этих оборотней? – спросил Чжу Ба-цзе.
– Погоди, мы сперва доложим о себе, а за этими двумя пришлют стражников, чтобы доставить их на суд! – отвечал на ходу Сунь У-кун.
Вся дорога до самых дворцовых ворот была застроена величавыми постройками и дворцами, украшенными красными птицами и желтыми драконами.
Дойдя до восточных ворот главного дворца, Танский монах вежливо поклонился начальнику караульной стражи и обратился к нему с такими словами:
– Осмелюсь побеспокоить тебя, господин мой, просьбой. Передай, пожалуйста, правителю, что я хочу его лично повидать и попросить засвидетельствовать мое проходное свидетельство. Я, бедный монах, из великого Танского государства в восточных землях и по повелению моего императора иду за священными книгами.
Начальник стражи отправился докладывать правителю и, приблизившись к трону, сказал:
– У ворот дворца стоят два монаха. Они совершенно непохожи на наших. Говорят, что явились с материка Джамбудвипа, где находится Танское государство, и идут на Запад за священными книгами по велению самого Танского императора. Они хотят лично повидать тебя, мой царь и повелитель, чтобы ты им засвидетельствовал проходное свидетельство.
Правитель выслушал его и велел ввести монахов.
Наставник повел за собой Сунь У-куна ко двору. Все гражданские и военные чины пришли в ужас при виде Сунь У-куна. Одни говорили, что это обезьяна в образе монаха, другие находили, что он точь-в-точь похож на бога Грома. У всех бегали мурашки по спине и никто не осмеливался подолгу рассматривать Сунь У-куна. Сюань-цзан подошел к ступенькам трона и совершил церемонный поклон, а Сунь У-кун отошел в сторону, скрестил руки на груди и даже не пошевельнулся.
Танский монах обратился к правителю царства Цзисай:
– Я, бедный монах, – начал он, – явился сюда с южного материка Джамбудвипа, на котором расположено государ – ство моего повелителя, Танского императора. Он послал меня на Запад в страну Индию, чтобы я предстал перед Буддой в его храме Раскатов грома, поклонился ему и попросил у него священные книги. Путь мой лежит через твое уважаемое государство, но я не смею пройти его самовольно. У меня есть при себе проходное свидетельство, которое прошу тебя засвидетельствовать и разрешить мне продолжить путь.
Правитель с радостью выслушал Танского монаха, велел провести его в парадный зал с золотыми колокольцами и усадил в кресло, расшитое дорогими вышивками. Войдя в зал, Танский монах обеими руками вручил проходное свидетельство правителю, после чего поблагодарил его за милость и лишь теперь решился сесть в присутствии государя.
Правитель ознакомился с проходным свидетельством и очень обрадовался.
– Когда твой правитель, государь великого Танского царства, тяжело заболел, ему посчастливилось найти тебя, высокочтимого монаха, который не испугался трудностей далекого пути и смело отправился на поклон к Будде за священными книгами. А вот у меня здесь монахи – негодяи и разбойники: только и помышляют о том, как бы погубить государство и свалить с трона своего повелителя.
При этих словах Танский монах молитвенно сложил руки и воскликнул:
– Откуда же тебе известно, что у твоих монахов столь преступные помыслы?
– Представь себе, что это так! – отвечал правитель. – Должен тебе сказать, что мое царство раньше занимало первое место среди всех прочих государств в западных землях. Сюда постоянно ездили чужеземцы из разных стран с богатыми дарами. И все наше благополучие зиждилось на монастыре Золотое сияние, вернее, на его замечательной пагоде с золотой кровлей. Она днем и ночью излучала дивное сияние, разноцветными лучами возносившееся к небу. Но вот совсем недавно разбойники-монахи этого монастыря тайком похитили все сокровища пагоды, и уже третий год как пагода потускнела и не излучает дивного сияния. Поэтому чужеземцы перестали являться сюда со своими приношениями. Ух, и зол же я на этих монахов!
