— Значит, Геррод, в сущности, оказал вам услугу, — вмешалась Шарисса, опасаясь, что чародея могло все еще ждать какое-то наказание.
Голова дракона скрылась.
«Не по нашей доброй воле… но из-за тяжести преступлений изгоя, чародей прощен… пока что».
Волшебница взглянула на Геррода, и ее облегчение, которое она испытала в первые минуты, снова уступило место беспокойству. Из его позы и полускрытых черт лица Шарисса поняла, что сын Баракаса не побежден. Когда-нибудь он еще сделает попытку восстановить связь между мирами.
«Мое время истекает, а нужно сделать очень многое. Я перенесу вас всех туда, где вы должны находиться».
Шарисса не вполне поняла, что же хранитель имел в виду, но решила ему довериться. Он, в конце концов, был дружен с ее отцом. Вместо этого вопроса она задала другой:
— А что произошло с изгоем?
«Пока что ему удалось скрыться от нас… но в конце концов ему втолкуют, насколько его поведение безумно».
Зная, насколько мало значит время для этих, в сущности, бессмертных существ, Шарисса подумала, какой же ущерб отступник успеет до этого нанести. Она решила не спрашивать об этом.
— А мой клан? Что с ними будет? — Чародей подошел ближе, готовый бросить вызов существу, которое отняло у него такое могущество. — Как насчет того безумия, которое твой противник замышлял в отношении их?
Долгая пауза пробудила любопытство всех троих. Дракон Глубин, казалось, обдумывал ответ тщательно, возможно, он даже не был уверен, стоит ли ему отвечать вообще. Шарисса подошла к Герроду и в знак одобрения положила ему руку на плечо. Он стряхнул руку волшебницы, даже не взглянув в ее сторону. Задетая за живое более, чем она согласилась бы признать, Шарисса вернулась к Фонону. Тот попробовал сочувственно улыбнуться, но ему это не удалось.
«Эта земля будет делать то, что захочет, а я подчинюсь ее желанию».
— Это не ответ! — вскричал рассерженный Тезерени.
«Этот ответ — единственный. В этом суть моего существования. Если земля найдет некую пользу в действиях отступника — что, однако, его не извиняет, — то опыт пойдет этим новым путем. Если же нет, то земля — а не я — определит, каким образом можно будет повернуть вспять».
— Но отступник вмешался в опыт! Если то, что он сказал, было правдой — он даже дерзнул подчинить себе разум земли!
«Все это верно, но уже несущественно».
Закончив речь, прямо у них на глазах мнимый дракон начал разрушаться. Крыло отвалилось, а нижняя челюсть упала на пол пещеры и раскололась на части. Несмотря на грохот, голос у них в головах все еще звучал отчетливо.
«Земля решит… но у вас есть выбор. Я говорю это тебе, Шарисса Зери, из уважения, которое я питаю к твоему родителю. Каким бы изменениям ни подвергся ваш народ, тем, кто противодействует им, придется уступить — с еще большей покорностью. У вас есть выбор в том, как приспособиться к этому миру. Эльф — доказательство этого. Существа, подобные ему, более или менее сохранили свой прежний облик».
Вес трое попятились назад, когда тело рухнуло, а магма вытекла через то же отверстие, из которого она и изверглась.
«А теперь я перенесу вас туда, где вам следует находиться».
— Что ты хочешь сказать этим «следует находиться»? — в последний момент крикнул Фонон, который большую часть времени молчал. Понимая его внезапную тревогу, Шарисса хотела было присоединить свой голос к его, но не успела — пещера и хранитель исчезли, и они находились уже в другом месте.
— Ну, — произнес знакомый голос, в котором чувствовалась безмерная усталость от длительной бессонницы и ужасного напряжения в дневное время. Надменность теперь выглядела скорее как знак бессилия. — Добро пожаловать обратно… также и тебя, сын мой.
Другим местом оказалась главная пещера, из которой Шариссу и Фонона выхватил безумный хранитель. Голос принадлежал патриарху, который сидел на троне с высокой спинкой, стоявшем теперь на возвышении, и смотрел на три совершенно ошеломленных подарка, которые кто-то поставил перед ним.
— Я должен признать, что не надеялся увидеть вас вновь — любого из вас — после вашего бегства. Когда же оно произошло? Пять дней тому назад?
— Пять дней? — Фонон наклонил голову к Шариссе. — Мы находились там, внизу, не больше часа!
— Мы ведь так и думали, но первый хранитель намекнул, что мы могли проговорить дольше, чем нам представлялось. Кто может сказать, на что они способны? Это означает, что мог бы быть нанесен большой ущерб, если…
— Я бы оценил, — прервал их Баракас. Он выпрямился. Его латы были в пыли и — Шарисса прищурилась — в крови. — Да, я оценил бы, если бы вы припомнили, перед кем находитесь. Я, в конце концов, повелитель этой страны.
— Это звучит очень знакомо, — пробормотал Геррод. Его отец, вероятно, поняв, что тот сказал, обратил на него свое внимание. Чародей укутался в плащ.
— Ты. Несмотря на то что ты разочаровал меня, я рад тебя видеть. Я подозреваю, однако, что ты появился здесь не затем, чтобы попытаться снова стать членом клана.
Геррод покачал головой. Кое у кого из присутствующих Тезерени это вызвало волнение. Шарисса, оглядывая пещеру, подумала, что их меньше, чем, как ей помнилось, было в прошлый раз. Многие из них к тому же были ранены.
Что же случилось здесь со времени ее странного исчезновения?
— Риган. — Повинуясь Баракасу, наследник отделился от толпы и поспешно стал подниматься к трону. Глава клана подал ему руку. Риган взялся за нее и помог отцу подняться. — Тем не менее я все же рад видеть тебя — хотя бы потому, что мне могут понадобиться твои способности.
— Что здесь произошло, отец? Остался ли каждый… каждый из вас… таким же, как был прежде?
— Интересный способ выражаться. Я мог бы попытаться выяснить, где ты был, раз спрашиваешь о таких вещах. — С помощью Ригана он сошел по ступенькам и остановился у подножия трона. — В настоящее время, однако, я думаю, что самое лучшее, если я расскажу тебе, что произошло. Мы последние дни были заняты.
Когда Баракас заговорил, Шарисса оглянулась вокруг, ища Лохивана. Того не было видно, и она спросила себя, не его ли кровью запятнан повелитель Тезерени. Отсутствовал также и дьявольский ящик-тюрьма.
— А где…
Баракас щелкнул пальцами. Стражи с запозданием окружили троицу. Руки в латных перчатках неловко закрепили маленькие повязки на шеях каждого. Произошла небольшая заминка, поскольку Геррод сопротивлялся, не позволяя снять капюшон. Когда наконец это удалось сделать, он взглянул на других, ожидая увидеть выражение ужаса на лицах. Шарисса поняла, что он еще не знал, что для него сделал Дракон Глубин. Помня о том, что, несмотря на создавшееся положение, он по-прежнему оставался сыном их господина, стражи, закончив свое дело, снова надели на Геррода капюшон.
