— Кубок, ваше величество! — кричал он. — Сурьмяный кубок! Вы должны выпить!
Король сердито глянул на рыжего человечка.
— Убери, Оливер. Я занят.
Но неряшливый человечек не унимался.
— Вы должны выпить! — решительно заявил он и встал за спиной у короля так, словно обратился в дерево и пустил корни.
Король гневно глянул на зануду, взял у него кубок и выпил содержимое. Потом вернул рыжему кубок и проворчал:
— Теперь убирайся. Понадобишься — позову.
— Как ваше величество пожелает.
Неряха поклонился и упрыгал прочь.
— Как видите, обо мне заботятся, — сказал Король-Паук Жильберу.
Сквайр не пошевелился, но почему-то мне показалось, что он напуган не на шутку. Анжелика-то точно попятилась, да и все остальные на шаг-другой отступили.
— Да он только глянет — и тут целый эскадрон явится, — прошептал Фриссон.
— Да не надо ему это, — шепнул в ответ Жильбер. Он неизвестно почему вдруг притих и успокоился. — Мы пришли с миром, ваше величество. Мы пришли просить вас о помощи.
— А сюда больше ни за чем и не приходят, — сардонически усмехнувшись, проговорил Паук. — Вы ищете помощи для борьбы с королевой Аллюстрии, верно?
Что-то сработало у меня в голове.
— Да, верно, — неторопливо ответил я. — И думаю, вам, как никому другому, все об этом известно. Все — начиная с моего переноса в этот мир.
— В мир Аллюстрии и Меровенса, — поправил меня Король-Паук. — Сейчас мы находимся в пространстве, расположенном вне всех ведомых миров. Между тем я не уверен, что знаю обо всех ваших печалях. Поведайте мне их.
Жильбер на миг растерялся.
— Но их такое множество...
— Я — поэт, чьи стихи приносят зло, — сказал Фриссон, — даже тогда, когда я этого не хочу. Но этот чародей... — он кивнул в мою сторону, — выучил меня писать, и теперь мне нет нужды говорить мои стихи вслух, и я никому не чиню вреда.
Жильбер принял у Фриссона эстафету:
— Народ Аллюстрии стонет под властью Сюэтэ, ваше величество. Я был в составе отряда рыцарей Ордена Святого Монкера, посланном освободить одного доброго крестьянина и его семью от притеснений. Однако командир приказал мне сопровождать чародея Савла, ибо ему было видение — чародей Савл в образе спасителя Аллюстрии.
Мне, как и раньше, не пришлись по душе последние слова Жильбера.
— Меня он вызволил из заточения, — подключился к рассказу Крысолов, — где я томился много лет с тех самых пор, как королева Сюэтэ швырнула меня в темницу. А я ни в чем не был повинен, кроме как в том, что слишком старательно исполнял свою работу.
— И мечтал о более высокой должности? — уточнил Король-Паук, пронзив Крысолова пытливым взглядом.
Крысолов выдержал, сколько мог, потом потупил глаза и пробормотал:
— Это тоже было, верно. Но о королевском престоле я не помышлял.
— Помышляли бы, появись у вас такая возможность, — заверил его король и повернул голову к Анжелике. — Ну а вы, дама? Вы тоже пострадали от рук этой королевы Сюэтэ?
Анжелика выпрямилась, вздернула подбородок.
— Она принесла меня в жертву Злу, ваше величество, и пыталась обратить в рабство мой призрак. Но чародей Савл успел напомнить мне, что мне нужно только покаяться в своих прегрешениях и тогда мне суждено Царствие Небесное. Вот так он освободил меня из-под власти королевы, но она продолжает хранить мое тело на грани жизни и смерти, поэтому пока я привязана к земле.
Король-Паук понимающе кивнул, не сводя глаз с Анжелики.
— Значит, всего лишь искорка жизни, теплящаяся в вашем теле, удерживает вас здесь?
Анжелика покраснела и опустила глаза. Меня с головы до ног сотрясала дрожь. Я казался себе микробом в лабораторной пробирке.
Но тут Король-Паук обратил свой полный скепсиса взгляд ко мне. Небрежно приподняв бровь, он спросил:
— Ну а вы что скажите, о «Надежда Униженных и Оскорбленных»?
— А-а-а, — промямлил я, обнаружив, что в горле у меня пересохло. — Я просто хотел бы разыскать своего друга, ваше величество, Мэтью Мэнтрела. — Я уже был готов сказать про то, что еще мне хотелось бы вернуться в свой мир, но тут мой взгляд упал на Анжелику — такую живую, трепетную, прекрасную, и решил промолчать. Однако честность вынудила меня признаться: — И еще мне хотелось бы вернуть дух Анжелики в ее тело.
— И как же ты сделаешь это, когда тебе мешает королева?
Я пожал плечами.
— Надо убрать с дороги королеву.
— Следовательно, вы задумали убийство монарха?
— Я бы так не сказал, — признался я. — Хотя, если уж на то пошло, я не против. Вряд ли кто настолько заслуживает кары, как Сюэтэ. К тому же ее бабка узурпировала престол — следовательно, Сюэтэ законным монархом не является.
— Если престол передан ей по наследству, она — законный монарх.
Я прищурился, глядя на Короля-Паука. Нет, ему не удастся меня провести.
— Сами вы в это ни капельки не верите, — довольно дерзко заявил я, и тут все встало на свои места... Я вспомнил жирного паука, сидевшего на столе в комнате Мэта... вспомнил, как мне показалось, будто он смеется надо мной, укусив меня за руку... потом вспомнил обо всех маленьких паучках, которые с тех пор за мной прислеживали. — Да ведь это вы и перенесли меня сюда! Так, может быть, вы и подскажете мне, как свергнуть Сюэтэ. Ведь вы этого хотите, не так ли?
Мгновение король молчал. Потом улыбнулся и сказал:
— Вы проницательны, чародей Савл, и вы действительно чародей. Не стоит понапрасну отрицать этого. Что же до свержения узурпаторши, то вы на самом деле являетесь краеугольным камнем, точкой, к которой устремились все силы сопротивления. Собравшись около вас, эти силы обретут величайшую возможность преуспеть — но всего лишь возможность, а не гарантию.
Я нахмурился.
— Одну минуточку. Мне показалось, что вы не считаете Сюэтэ узурпаторшей, или я ошибся?
— Она ведет себя так, словно и законной властительницей не является, — ответил мне король. — С тех самых пор, как она взошла на престол, она только и делает, что пытается разыскать законного короля. Вот уже двадцать лет она ищет потомка той королевы, которую низвергла ее бабка.
— Значит, она знает, что пытается поработить страну, ей не принадлежащую, страну, которая ее самым естеством своим отторгает. — О том, что подобные примеры в истории существуют, я знал из не дослушанного мной курса. — Следовательно, если я отберу у нее престол, я просто-напросто накажу потенциальную цареубийцу. Ну а поскольку Сюэтэ еще вдобавок злобная колдунья, то сбросить ее тем более в интересах страны.
— Все правильно, — подтвердил король, но лицо его потемнело. Наверное, убийство монарха, равно праведное или неправедное, ему все же претило. — Но только урожденный монарх может посягать на корону. А тот, кто знает, что его притязания несправедливы, только посеет хаос в стране, которой правит. Подобные деяния противны природе и Добру! Подобные деяния — служение Злу!
