Сейчас она не уступила бы красотой ни одной девочке из «Розы Аксамалы».
Кроме Фланы…
Кир вздохнул. Решительно откинул плащ. Расстегнул куртку, потянул меч из ножен.
– Ага, Малыш! – обрадованно воскликнула Пустельга. – Иди сюда!
Улыбнувшись, тьялец отсалютовал ей мечом.
Несколько мгновений он еще видел, как из нагретых за ночь гнезд выбираются их товарищи по отряду и новые соратники вроде следопыта Шпеня, а потом клинки Пустельги всецело приковали его внимание. Воительница рубилась в полную силу, как делала все в жизни, и, чтобы не остаться без носа или ушей, приходилось напрягать все мастерство.
– Молодцы! – одобрительно крякнул Лопата.
– Ничего. Получается, – согласился Кулак.
Обменявшись парой десятков выпадов, защит, рипостов, Кир почувствовал, как пот сбегает между лопаток. И правда, нет лучшего способа согреться, как погонять друг дружку по кругу с остро отточенными железяками.
– Эх, где ж мои… энтого… шешнадцать лет? – с нескрываемой завистью протянул Почечуй. И вдруг гаркнул: – А-ну, хорош! Делом займитесь!
Гвардеец отскочил, повторно отсалютовав Пустельге, изысканно поклонился и вложил меч в ножны.
– Ух, дед! – рыкнула воительница. – Такую забаву обломал! Вот уж обрежу тебе бороду!
– Ушпеешь… энтого… За оштроухими очередь… энтого… жанимай! – весело отозвался коморник.
– Хво’ост нести? – послышался картавый голос студента-каматийца, и Киру вдруг стало стыдно. Как и предрекал ночью кондотьер. Как он догадался, что удирал не Вензольо? Или вправду ясновидение прорезалось?
Помимо воли тьялец поймал взгляд Антоло – у студента на щеках полыхал румянец, вызванный явно не утренними упражнениями с оружием. Ага! И тебя проняло…
Подхватывая куртку, Кир побежал к реке умываться. Спустился с обрывистого берега – хоть здесь у малочисленного отряда нашлось преимущество перед любым врагом, атакующим с левого берега – и, присев на корточки, быстро поплескал в лицо холодной и мутной водой. Видно, высоко в горах, откуда безымянная речушка берет начало, шли дожди. А вот, кстати, еще одно преимущество – если уровень воды поднялся и течение усилилось, разумное существо не полезет форсировать ее вплавь.
– Это, конечно, если считать дроу разумными существами! – донеслось сверху.
Кулак? Нет, ну точно ясновидец!
– Просто я тоже о другом думать не могу! – подмигнул кондотьер в ответ на изумленный взгляд парня. – Последний бой последним боем, а хотелось бы все-таки победить. Ну, или не проиграть… Эй, вы что там удумали?
Седобородый повернулся, сразу делаясь суровым и непреклонным. Придерживая ножны с фальчионом шагнул прочь от обрыва.
Кир набросил на плечи куртку – в рукава попадать все равно некогда – и полез вверх. Ему не повезло – поскользнулся и вымазал штанину в желто-охристой глине.
У моста яростно спорили лейтенант дель Прано и Антоло.
Первого сопровождал десяток перевязанных, хромающих солдат (так и просилось название – инвалидная команда), а рядом со вторым замерли следопыты, сжимающие луки с натянутой тетивой, и оба каматийца – Витторино и Вензольо.
– Приказ генерала! – потрясал кулаком дель Прано у самого носа студента. – По какому праву?!
– Плевал я на такие приказы! – Табалец вцепился в рукоятку шестопера.
Со стороны армейского обоза спешил еще десяток солдат во главе с самим делла Робберо, а к студенту на помощь подходили Кулак, Пустельга и Лопата с Кольцом.
«Не хватало еще драку затеять и, не дожидаясь дроу, друг дружку перебить… Вот чудненько будет!»
– Именем империи! Дорогу! – настаивал лейтенант.
– Мост рушить не дам! – наклонил голову, словно бодаться собрался, Антоло. Да уж, эти табальцы упрямые на зависть даже своим любимым баранам – если упрется, то с места не сдвинешь. Кирсьен припомнил лестницу в «Розе Аксамалы».
– Приказ генерала! – Дель Прано попытался оттолкнуть студента с дороги.
– Плевать мне на твоего генерала! – Тот вцепился в запястье офицера, крутанул.
Лейтенант болезненно скривился, оглянулся на подчиненных, которые неуверенно переминались, вооруженные плотницким инструментом.
Делла Робберо и Кулак достигли места спора одновременно.
– По какому праву?! – провозгласил генерал.
– Мост рушить не дам! – словами табальца ответил кондотьер.
– А я не пущу остроухих на правый берег! Понял? Ты, изменник рода людского!
– Ты меня на горло не бери, – негромко проговорил Кулак. – Я к тебе не нанимался. И власти, генерал, у тебя надо мной нет.
Делла Робберо перевел дух. То ли понял, что выглядит смешно, то ли сообразил, что, несмотря на численный перевес, израненным пехотинцам не выстоять в схватке против злых и умелых наемников. Сказал потише:
– Мост – стратегически важный объект. По нему остроухие попрут на наш берег. А если его сломать…
– Если его сломать, они найдут обходной путь! – неожиданно вмешался Антоло. Смущенно посмотрел на кондотьера – все-таки нехорошо встревать, когда старшие разговаривают.
Но Кулак кивнул:
– Верно. Они уйдут и переправятся выше или ниже по течению. И уж там не найдется никого, кто бы попытался их задержать.
– Но если мост оставить… – не сдавался генерал.
– Если мост оставить, они попрут на него. Злые, охочие до нашей крови, одурманенные боевым безумием. Ты же этого хотел, а, генерал? Ты же хотел умереть красиво? Так что ж ты цепляешься за соломинку?! – Голос кондотьера загремел, будто у жреца во время проповеди.
– Я хотел умереть и умру! – не уступал делла Робберо. – И люди мои с радостью умрут рядом со мной!
– Да? Что-то я не заметил радости на их лицах!
– Тебе, корыстолюбцу, не понять!
– Ну уж конечно! Где уж нам! – Собравшиеся почти в полном составе наемники дружно захохотали. – Послушай меня, генерал! Оставь только добровольцев. Пускай остальные спасаются. И перестань тыкать мне и моим людям в глаза своими бантами. Перед лицом смерти все равны.
– Ты не смеешь мне приказывать!
– Какие приказы? Можешь командовать своим обозом сколько душе угодно. Но подвести своих людей…
– Наемников!
– Ты их не нанимал! Здесь наш рубеж обороны. А вы, жидко обделавшиеся на севере, можете выбирать: или проваливать, или играть по нашим правилам.
– Ты не смеешь!
– Еще как смею. – Кулак оскалился не хуже котолака. – Ну, прикажи своим людям арестовать меня!
– Ты не можешь…
– Я жду! Командуй!
– Будь ты проклят! – Делла Робберо сплюнул кондотьеру под ноги, развернулся… Вернее, хотел развернуться красиво, но раненая нога подвела, и он чуть не упал. Навалился всем весом на костыль… Лейтенант кинулся к нему, поддержал за плечо.
