Госпожа Солнак длительное время была любовницей герцога Левиура — третьего лица в королевстве Белфур согласно общепринятой иерархии; впрочем, злые языки утверждали, что на самом деле королевская чета целиком находится под его влиянием. Лейна же, дама мягкая и неискушенная в политических интригах, испытывала к герцогу вполне искреннюю привязанность, чего нельзя было с точностью сказать о чувствах столь скользкого человека, как Сайр Левиур.
Герцог использовал Лейну в своих целях, и она была, наверное, единственным человеком при королевском дворе, который не догадывался об этом. О любовной связи своего мужа знала и герцогиня Левиур, однако смотрела на все сквозь пальцы, поскольку из всех достоинств герцога ее интересовали только его деньги и положение.
Когда госпожа Солнак забеременела, Левиур решил, что это уж слишком. Незаконнорожденный ребенок был бы помехой, с существованием которой невозможно смириться. Герцог вовсе не желал становиться посмешищем для всего Двора, а, кроме того, ему следовало думать и о будущем — о том отдаленном дне, когда наследник возникнет из небытия, чтобы заявить о своих правах.
С другой стороны, неприятность казалась настолько незначительной и легкоустранимой, что день родов Левиур провел на королевской охоте, поручив Димарку уладить дело.
В распоряжении лекаря было несколько способов угодить хозяину. Он выбрал самый простой и быстрый.
Заходящее солнце пряталось за башнями Скел-Могда. Свежий ветер подул со стороны моря. Мягко зашумели деревья в парке, сбрасывая свою листву. Димарк отпустил всех слуг, и дом госпожи Солнак опустел — если не считать четырех человек, запершихся в спальне, чтобы присутствовать при появлении на свет пятого.
Поэтому никто не видел, как среди густых зарослей у парковой ограды возникла темная высокая фигура и бесшумной скользящей походкой направилась к окнам первого этажа.
Здесь человек сбросил накидку и несколько минут стоял, задрав голову кверху, — словно принюхивался к чему-то. У него был приплюснутый нос, узкий лоб и выдающиеся вперед челюсти. Маленькие свинцовые глазки тускло поблескивали под мохнатыми бровями. Звериные черты лица выдавали в нем уроженца Земмура.
Мужчина вытащил из-за пояса кинжал и с его помощью распахнул окно. Затем забрался в дом и, безошибочно ориентируясь, направился к лестнице. Вскоре он оказался у двери спальни, из-за которой доносились приглушенные женские стоны. Потом к ним прибавился истошный детский крик.
Димарк отнесся к этому крику равнодушно. Красное сморщенное лицо ребенка искажала гримаса, как будто он предчувствовал, что ожидает его вне материнского чрева. Как только одна из сиделок приняла его, Лейна потеряла сознание.
Все шло, как по писаному. Лекарь встал, чтобы получше рассмотреть незаконнорожденного сына Левиура. Потом распустил удавку, охватывавшую запястье, и сделал аккуратную петлю. На этот привычный для него ритуал ушло не более секунды.
Глаза женщины, державшей ребенка, округлились. Димарк по-рыбьи смотрел на нее, зная, что крик никто не услышит и никто не сможет помешать ему. Быстрым движением он накинул петлю на шею младенца и сделал паузу, наслаждаясь растерянностью сиделки.
Женщина не могла бросить ребенка — в таком случае он повис бы в петле. Она также не могла ударить Димарка. Она не могла даже закричать… Вторая сиделка, парализованная ужасом, следила за лекарем…
Димарк напряг мышцы и начал затягивать петлю. Крик ребенка перешел в хрип, а лицо его стало пунцовым… Дверь за спиной лекаря распахнулась так тихо, что он уловил только легкое дуновение воздуха. В следующее мгновение он почувствовал леденящее прикосновение, какую-то помеху в своем теле. Тонкая игла вошла в сердце и прервала приток крови к мышцам.
…Что-то мешало Димарку затянуть петлю. Он увидел человеческую кисть, выскользнувшую из-за его спины и сомкнувшую на удавке пальцы с железными наконечниками, похожими на наперстки с когтями. Спустя секунду лекарь умер, так и не выполнив ответственное поручение герцога Левиура…
Человек с чертами оборотня подхватил обмякшее тело и тихо опустил его на пол. Переступив через труп, он взял у сиделки снова заоравшего младенца и положил его рядом с матерью. Потом снял с пальца бесчувственной женщины перстень с вырезанными в камне инициалами Левиура.
Стилет, на круглом клинке которого еще не остыла кровь Димарка, снова сверкнул в полутьме, погружаясь под левую грудь сиделки. Другую женщину оборотень настиг у двери и убил ее одним точным ударом в затылок. Убедившись в том, что мать еще не очнулась, он завернул ребенка в простыни с вышитыми по углам символами Солнак и не спеша удалился из залитой кровью спальни.
Как ни странно, младенец вскоре успокоился у него на руках. Мужчина пронес свою добычу через вечерний парк и вышел на тихую улицу через неприметную заднюю калитку.
Здесь его ожидала карета. У сидевшей в карете женщины было испуганное лицо и грязная поношенная одежда. Она распахнула платье и привлекла младенца к своей налитой молоком груди. Тот принялся жадно сосать. Гортанный крик кучера прорезал тьму, и экипаж устремился к восточным воротам города. Двое суток спустя карета вообще покинула пределы королевства Белфур.
Монастырь шуремитов у подножия хребта Согрис на восточной границе Гарбии был одним из самых старых и отдаленных. Здесь мало что изменилось за минувшие столетия, и даже похищение Звезды Ада из резиденции Ордена в Тегине почти не повлияло на размеренное течение будней.
Большинство монахов равнодушно относилось к попыткам оборотней усилить свое влияние во всех западных королевствах, и отголоски событии в Валидии и Морморе так и остались не более чем любопытными слухами. Настоятель Пебаль разразился проповедью о кознях Нечистого, проявляющихся в губительных для слабой души иллюзиях вроде «летающего корабля» или таинственного человека, известного как «седой дьявол», а также о спасительной роли молитв и безгрешной жизни. Истинное зло все еще таилось где-то снаружи; Пебаль мог противопоставить ему только собственную праведность и призывал к тому же братьев-монахов. Не все услышали его. Или, возможно, просто не захотели услышать…
Монастырь служил приютом для тех, кто бежал от мира, и здесь с трудом можно было отыскать деятельных Преследователей Греха. За стенами обители нередко находили пищу и кров контрабандисты, а как-то раз остановилась на ночлег даже дипломатическая миссия из Земмура. Словом, это было мирное, забытое Богом и Дьяволом место, безмятежность которого изредка нарушала только чья-нибудь смерть.
