Амариск у двери приложил к губам флейту из множества тростинок, тихонько зашуршал. Второй, взглянув на Кессу, прикрыл себе глаза ладонью и тут же отвёл её.
«А!» — странница растянулась на колючей спине во весь рост. Её ладони прикоснулись к морде ящера, и тот сердито всхрапнул, но пятиться перестал и хвост опустил. Теперь, с закрытыми глазами, он стоял неподвижно и озадаченно принюхивался — а потом мелкими шажками пошёл к двери.
Прямо за его хвостом опустилась решётка, закрывая проём. Кесса, скатившись с его спины, запоздало навалилась на прутья и вскрикнула, уколов ладони о короткие, но острые шипы.
— Хаэй! Я что, в плену? — крикнула она, глядя вслед уходящим Амарискам. — Выпустите меня!
Синеволосый остановился и смерил её взглядом оголодавшей харайги, — даже анкехьо, почуяв неладное, зарычал на него.
— Один шаг за стены — и станешь перегноем, — бросил он и пошёл дальше, не оглядываясь. Кесса, слизнув с ладони кровь, села на присыпанный сухими листьями пол. Вокруг было тихо, только невидимые в полумраке звери за тонкими стенами вздыхали, переступали с ноги на ногу и хрустели едой.
— Нас взяли в плен, — сказала Кесса панцирному ящеру, поднимаясь с пола. — И о чём они думали?! Ты только махнёшь хвостом — и тут не останется целых стен!
Она думала, что анкехьо рванётся к двери вслед за ней, но ящер даже не посмотрел в эту сторону. Он наклонил голову к огромной груде веток и внимательно её обнюхивал, а иногда даже трогал языком. Кесса подошла к нему и увидела вороха свежих листьев и молодых колючих побегов со странной плоской хвоёй — длинной и мягкой, как шерсть. Анкехьо примерялся так и этак — и наконец втянул в пасть колючую ветку и принялся за еду. Кесса потрогала его нос — он громко фыркнул и зачавкал ещё громче.
— Да, еды тут много, — пробормотала Кесса, разглядывая ворох веток. Теперь она видела края огромного поддона-кормушки. Кто-то подготовился к прожорливым гостям…
Забравшись на колючую спину, она потянулась к крыше и почти уже взялась за переплетённые ветки, как что-то липкое прикоснулось к её пальцам. Тонкие синеватые волокна свисали в щели, холодно мерцая, и шевелились, как щупальца летучих медуз. Одно из них слизнуло с жерди неосторожную муху и свернулось клубком вокруг неё.
«Хищный мох!» — Кесса брезгливо отряхнула руку и спрыгнула вниз. «Не хочу я лезть на эту крышу…»
Что-то свисало с потолка в углу, и странница подошла и расправила туго свёрнутое полотнище на длинных верёвках. Эта штука похожа была на качели из вьюнка… или на подвесное ложе.
«А тут что?» — Кесса запустила руку в суму, свисающую со стены, и нащупала мелкие и крупные комки чего-то липкого. Вытащив их и обнюхав — пахло знакомо — она отъела немного и хмыкнула — это были растолчённые жёлуди, и кто-то облил их древесным соком и мёдом.
На мягкие, но грузные шаги за спиной она не обратила внимания, но на испуганный рёв обернулась. Анкехьо, припав к земле, стоял посреди загона, мордой к двери, и размахивал хвостом. Секунду спустя он шарахнулся обратно к кормушке и остался там лежать, настороженно поглядывая на дверь. Кесса взглянула сквозь прутья — череп было видно и из загона, и отсюда зубы просматривались ещё лучше.
— Эта тварь давно умерла, она тебя не укусит, — заверила странница, гладя анкехьо по макушке и носу. — Амариски поставили череп, чтобы к дверям никто не подходил. Ни изнутри, ни снаружи. Где они его только взяли?!
Взяв из кормушки кленовую ветку, Кесса сунула её под нос анкехьо, и ящер нехотя поднялся на ноги и снова опустил морду в ворох листвы. Пожевав немного, он приподнял голову и зарычал — негромко, но так, что пол под ногами Кессы затрясся. Встряхнувшись всем телом, анкехьо снова издал протяжный зов и прислушался, с надеждой глядя на плетёные стены. Но вокруг было тихо, даже животные в соседних загонах перестали хрустеть сеном.
— Тут нет твоих родичей, — прошептала Кесса. — И моих, наверное, нет…
Она подошла к стене и похлопала по прутьям, вглядываясь в зеленоватый мрак за ними.
— Хаэй! Есть тут кто?
За стеной переступило с лапы на лапу крупное животное, листья захрустели под его тяжестью.
— Хаэй! — голос, раздавшийся изза другой стены, был негромок, но гулок, как призывный рык анкехьо. — Кто там?
Кесса, вздрогнув, метнулась к стене и попыталась раздвинуть переплетённые жерди. С той стороны виднелся белесый клок волос, перевязанный красной нитью, ещё выше поблескивал выступающий клык, и Кесса подняла голову, чтобы взглянуть в светлые, почти бесцветные глаза.
— Моё имя — Кесса, — сказала она. — А ты… ты ведь Оборотень, верно?
— Ну да, — согласился хеск, и анкехьо, услышав его бас, на мгновение насторожился и приподнял голову, но тут же вновь уткнулся в кормушку. — Оборотень. Моё имя — Делгин. Что там за зверь у тебя? Выглядит чудно!
— Это анкехьо, ящер-воин в костяных латах, — Кесса подтянулась на верёвках и села на подвесное ложе; беготня этого дня немало её утомила. — Мы тут в плену. Нас схватили, как нарушителей границы Амариса. Ты, Делгин, тоже пленник?
Оборотень коротко хохотнул и налёг на жерди, проделывая себе оконце. Одной дырки оказалось мало, чтобы увидеть всего анкехьо, и Делгин ненадолго отошёл от стены, но тут же зашуршал у самой двери.
— Древесники явно не в себе, — заметил он. — Мне велели не выходить отсюда, пока не вернутся Ониэфьены. Хорошо, что мертвечину они увели с собой! От неё все звери сходят с ума. Я тут смотрю за ездовым зверьём. Видишь, тут наши ихуланы. Э-эрр! Не пихайся!
Мохнатые тени колыхались за стеной. Часть ихуланов лежала на земле, уложив голову на лапы, кто-то ещё ел, лениво вылавливая из кормушек мягкие листья. Делгин, отмахнувшись от ящера, взобрался на подвесное ложе и постучал по стене.
— Ты из какого племени? Странно пахнешь. Вроде форн, а вроде и не форн… Форны — они поменьше!
— Я — Чёрная Речница, — фыркнула Кесса. — Разве не видно?
Она поднесла рукав с бахромой к просвету в жердях. Толстые пальцы Делгина сжали чёрную кожу, больно прихватив и кессину руку.
— Врёшь! — выдохнул он, и от рёва шарахнулись потревоженные ихуланы.
— Ещё чего, — Кесса высвободила руку и потёрла больное место.
— Чёрная Речница… — Делгин недоверчиво ухмыльнулся. — Правда, Чёрная Речница… Вайнег меня побери, прямо как в легендах!
Кесса вздрогнула и растерянно замигала. Она уже слышала такие слова, и даже сама произносила их… много-много странных дней назад.
— Делгин! Разве в вашей стране… в Мэйсине… больше нет Чёрных Речников? И ты раньше не встречал их?
— Никогда, — мотнул головой Оборотень. — Ни в наших лесах, ни в Хоугете, ни у каменного дерева. А я много где побывал, не смотри, что борода у меня короткая!
