Шутливое выражение сошло с мордочки серой пони быстро, как вода. Съежившись, она словно уменьшилась в размерах, а в ее глазах, живых и веселых, вновь появились отблески того, страшного выражения затравленности и смертной муки, которые я видел в госпитале, в момент первой встречи с ней.
– «Я… Я не знаю, почему это происходит. Просто не знаю. Казалось, все начинает налаживаться после того случая… Когда произошел этот взрыв… Когда исчез Карв…» – прошептала она, шмыгнув носом – «Я так долго была одна! Многие пони вновь стали шептаться за моей спиной, мне приходилось разрываться между работой и новорожденной Динки – казалось, все пошло против меня. Но постепенно, все стало налаживаться. У меня появился жеребец, который предложил мне копыто и сердце, а руководство Клаудсдейла, по личному распоряжению принцессы Селестии, разрешило нам жить в доме над почтой… И вдруг – все рушиться. Опять. Незадолго до свадьбы пропал Хувз, потом пришла эта странная болезнь…».
– «Не волнуйся. Болезнь больше не придет» – прошептал я, обнимая ее за плечи, и прижимая к себе – «Да, я пришла именно поэтому – убедиться, что ничто не предвещает возвращения… возвращения ЭТОГО».
– «Это ведь поньский крак, правда?» – глухо спросила пегаска, прижимаясь к моей груди и не делая ни малейшей попытки отстраниться – «Доктора говорили, что только много химии может мне помочь. Но кроме выпавшей гривы, перьев и редеющей шерстки они ничего не смоги добиться».
– «Я не в курсе, что там говорили тебе врачи, но поверь, моя хорошая – это не хряк или как-то так. Это было что-то другое, и вполне возможно – магически вызванное. Но не хряк» – проговорил я как можно более убедительным и нарочито веселым голосом, сделав заметку на память, узнать, что это за заболевание и с чем его курить – «И если что – можешь сослаться на меня. Официально».
– «Хорошо…» – подняв голову, она уставилась на меня своими косящими глазами, словно рассматривая заодно и комнату вокруг меня, да и за мной тоже. Наконец на ее мордочке появилась робкая улыбка, отчего в моей груди вспыхнул маленький но теплый огонек какого-то странного, практически материнского чувства нежности к этой поняше.
– «Ты такая странная» – прошептала Дэрпи. Мягким толчком она отбросила меня на подушки, и прикрыв глаза, нависла сверху так близко, что я мог ощущать ее дыхание на своих губах.
– «Странная… Как Хувз. В тебе тоже есть что-то такое… Внутри тебя. Большое, сильное и доброе, но этого никто не видит» – шепча, она придвигалась ко мне все ближе и ближе – «Зато я… Я вижу».
Наконец, ее губы коснулись моих, и я почувствовал, как меня буквально вжимают в подушку неожиданно сильным, страстным и очень долгим поцелуем.
– «Эммм… Ух ты» – наконец выдохнул я, открывая глаза и разглядывая мордочку Дэрпи. Глаза пегаски, до этого полуприкрытые и словно подернутые дымкой, внезапно испуганно распахнулись.
– «Прости. Я… Я не знаю, что на меня нашло. Я просто хотела тебя… За то, что…» – вздрогнув, она отстранилась от меня и начала глубже закапываться в одеяло, похоже, испуганная своей смелостью – «Прости…».
Я замер. Этот момент… Я физически чувствовал, как утекают драгоценные секунды, и понимал, что если сейчас оттолкну ее – это будет слишком сильным ударом для одинокой кобылки, страстно ищущей хоть какого-то утешения. Слишком много свалилось в жизни на эту бедняжку, и я не хотел… не мог стать ее последним разочарованием.
«Черт! Черт бы вас всех побрал, маленьких лошадок, с вашими большими жизненными проблемами!».
Протянув ногу, я решительно повернул к себе серую пегаску, поднявшую на меня блестящие в лунном свете глаза… И обняв, резко и неумело ответил на ее поцелуй.
***
– «Это было так странно, Скраппи…» – задумчиво проговорила Дэрпи, глядя на меня своими загадочными, косящими глазами – «Странно и умиротворяюще. Ведь мы вроде как изменяем, ну… или типа того… А нам даже хорошо».
– «Изменяем?» – мысли в моей голове крутились хаотичным калейдоскопом, то собираюсь вместе, то рассыпаясь вновь на отдельные фрагменты – «Ох блин, что ж я Графиту-то скажу, а?»
А что я мог бы сказать об этом кому бы то ни было? Все произошло очень странно, быстро и сумбурно. От ответного поцелуя и мощной волны какого-то необычного, неизвестного мне запаха Дэрпи, моя голова закружилась, как волчок, и откинувшись на подушки, я мог видеть лишь странные, смутные образы, выхватываемые из темноты лучами лунного света. Облысевшие крылья Дэрпи, возбужденно расправившиеся за ее спиной, ее мордочка, медленно, очень медленно проводящая языком по моему животу, мои задние ноги, судорожно сжатые вокруг головы ласкающей меня ТАМ серой пегаски, хриплое дыхание двух сплетающихся в истоме тел… Мое копыто, совершающее медленные, ритмичные движения под хвостом разметавшейся на постели кобылки, ощущение мягкой бархатистости ее ушек, страстные, заглушаемые поцелуями стоны… И ее запах. Мягкий, сытный, напоминающий запах свежего печенья – он до сих пор стоял на моих губах, напоминая о том, что все произошедшее случилось с нами на самом деле.
– «Ой!» – пискнул я, когда шаловливые зубки Дэрпи внезапно прикусили мое ухо. Как я узнал, это был «кусь за ушко» – очень эротичный и возбуждающий вид ласки, практически – интимный поцелуй. «Ну надо же...». Куснув меня, пегаска вновь отстранилась, и с улыбкой принялась осматривать результат своих трудов, расслабленно раскинувшийся на подушках.
– «А знаешь что?» – спросила она, продолжая любоваться мной в лунном свете – «Я поняла!».
– «Поняла что?».
– «Это была не измена! Это была «дружеская поддержка» – вот что!» – заявила серая пегаска, проводя копытом по моей гриве, прислушиваясь к тихому перещелкиванию бусинок на концах косичек – «Ведь кобылки должны поддерживать друг друга, правда?».
– «Э-м-м-м… Я никогда не сталкивалась с такой точкой зрения на произошедшее, но…» – ошарашено промямлил я – «…но мне нравиться ход твоих мыслей. Дружеская поддержка, да?».
– «Да. Дружеская поддержка» – торжественно кивнула она.
Все хорошее рано или поздно заканчивается, и я начал аккуратно, одну за другой, высвобождать свои ноги из-под одеяла. Один из носочков свешивался со спинки кровати, и я сделал себе мысленную пометку не забыть этот предмет туалета, иначе Дэрпи придется долго и неубедительно объяснять своей дочери, откуда в ее спальне взялся эта чужая, одна четвертая часть чьего-то облачения.
«Хех. Хорошо еще, что он не кружевной. Вот смеху было бы…».
Мой взгляд не остался незамеченным Дэрпи, тоже поднявшей глаза на эту забавную деталь моего туалета. Мне оставалось только надеяться, что в темноте не будут заметны фиолетово-синие полоски, поскольку я вряд ли смог бы внятно объяснить пегаске, откуда я упер любимые носки Твайлайт. Бедняга и так вся исстрадалась, когда я, получив ее разрешение, рылся в глубине самого дальнего и неприметного шкафа библиотечной кладовки в поисках «спецсредств для проникновения на территорию операции», и видимо, втайне надеялась, что я никогда и ни за что не найду эти две пары старательно уложенных носочков, идеально подходящие под цвета самой единорожки.
