Вот только каким боком к этим делам относится она, Яна Коваленкова?
Сойдя с платформы, опустившей их с небес на землю, вся четверка двинулась к поблескивающему полировкой и никелем лимузину. Яна по дороге обернулась — огромная черная туша «леталки» бесшумно исчезала в серых облаках…
Охранник в безукоризненном костюме, профессионально глядя куда-то в сторону, открыл перед Рыковым дверцу, и вся компания забралась в салон лимузина. Яну Константин усадил на большущий бархатный диван, сам пристроился рядом.
— Ну, поехали! — Рыков подмигнул девушке и обратился к завернутому в покрывало монстру: — Где там наши Ножницы-то?
— Не раш-шлабляйша раньше времени, Губивец! Нам нужно попашть к шеркви Федора Штудита. Там тайник, там Нош-шницы! — прошипел тот, и Коваленкова вновь содрогнулась от зрелища говорящего глаза.
Кортеж помчался по утренней Ярославке, бесцеремонно распугивая попутные и встречные машины огнем мигалок. Там, где возникали пробки, — жители Подмосковья ехали на работу в столицу, и заторов хватало — «Хаммеры» и лимузин выезжали на встречную, буквально сталкивая с дороги другие автомобили.
Прикрыв глаза — а на что тут смотреть? — Яна попыталась сконцентрироваться, собраться, как перед выступлениями на бревне, самом трудном из гимнастических снарядов. Чтобы сделать все правильно и чисто, нужно просто стать пустой и естественной, выдув из себя все проблемы, мысли, ненужные переживания. Есть цель, и есть путь. Все прочее — не имеет значения…
Для такой вот медитации Коваленкова всегда использовала один простой, но верный способ, подсказанный ей еще в детстве первым тренером, Лией Гургеновной. Нужно вообразить блюдце с водой, по поверхности которой плавают лепестки цветов. Розовые, красные, синие, желтые… А потом мысленно сдувать их, представляя, что с каждым сдутым лепестком улетают прочь твои тревоги и заботы. Когда в блюдце останется только вода — все, можно идти на помост и побеждать…
Волшебное блюдце всегда, всю жизнь помогало Яне, но сейчас она никак не могла сосредоточиться. Через некоторое время девушка поняла — все дело в той самой гостье, в чужой сущности, что проникала в Янино сознание. Подобных попыток больше не повторялось, но явственно чувствовалось — ее не оставили в покое, та, другая, находится рядом, совсем-совсем рядом. И ждет чего-то…
По ощущениям это напоминало осу, вдруг севшую на плечо. Яна хорошо знала, как это бывает: пляж, лето, жара — и острые неприятные лапки, царапающие твою кожу.
Осы никогда не жалят первыми. Нужно просто посидеть без движения, подождать несколько секунд — и желто-черный хищник, «летающий волк», загудев жесткими крыльями, взмоет в воздух и умчится прочь. Но как же трудно высидеть эти секунды, чувствуя, как оса ползает по тебе!
«Кышь! — про себя сказала Яна той, что приходила к ней накануне. — Брысь! Улетай!»
Ответом ей была тишина…
…Миновав пересечение с МКАД, передовой «Хаммер» сбросил скорость, и началось изматывающее петляние по каким-то улочкам, переулкам, проездам и тупичкам. Водители, работающие у Рыкова, Москву знали блестяще и двигались к намеченной цели, избегая запруженных машинами крупных улиц и перекрестков.
Яна вертела головой, пытаясь понять, куда они едут. Слова «церковь Федора Студита» ей ничего не говорили, а запомнить дорогу на всякий случай было не лишним — в девушке, несмотря на все потрясения, все же жила уверенность, что ей удастся выпутаться из этой передряги.
Сориентироваться Яна смогла лишь к концу их пути, когда кортеж проскочил Садовое кольцо возле метро «Баррикадная» и втянулся в узкие переулки за Большой Никитской улицей. Спустя несколько минут девушке удалось разглядеть табличку на доме: «Мерзляковский пер. д. 2», и тут худой спутник Рыкова проговорил обеими глазами сразу:
— З-шдесь!
Они вышли из лимузина, а Яна и Константин остались. Сквозь тонированное стекло девушка видела, как стоящий к ней спиной худой ротоглазый человек что-то объясняет серьезному Рыкову, указывая рукой на старинную церковь, чьи купола виднелись меж голых тополиных ветвей чуть в стороне, в теснине между домами.
Потом Рыков ушел, а худой замер возле машины. Константин тем временем включил телевизор, вмонтированный в откидную панель красного дерева, закрывающую бар.
Пощелкав каналы, Янин страж нашел новости и откинулся на спинку дивана.
Улыбчивая дикторша щебетала что-то про удвоение ВВП, инфляцию, которая в уходящем году была меньше, чем в предыдущем, цитировала премьер-министра, чьи радужные прогнозы на год грядущий вызывали откровенную зевоту свой нереальностью.
Потом показали сюжет про подготовку столицы к Новому году. Елки, елки, елки — повсюду. На площадях, в скверах, во дворах. Увешанные разноцветными гирляндами, шарами и бутафорскими конфетами величиной с бочонок, они напомнили Яне театральные декорации, когда все очень большое, очень яркое, внушительное — и ненастоящее…
В конце выпуска прошло сообщение о совместных учениях Военно-воздушных сил России и НАТО в рамках партнерства против террористической угрозы.
— Для участия в маневрах в Россию были переброшены несколько новейших истребителей-бомбардировщиков F-22 «Раптор», созданных с применением технологии «стелс». В ходе учений отрабатывалась ситуация с захватом террористами нескольких таких самолетов, способных нанести ракетно-бомбовый удар по правительственным зданиям, промышленным объектам, атомным электростанциям и жилым кварталам.
Благодаря высокопрофессиональным действиям российских военных все учебные цели были сбиты. Командование авиационных и противовоздушных частей НАТО высоко оценило работу своих российских коллег…
— Ха, учебные цели! — рассмеялся Константин и выключил телевизор. — Мы шесть штук этих «Рапторов» завалили, а они вон как все повернули…
— Вы сбили шесть натовских истребителей? — вытаращилась Яна.
— А вы, девушка, думаете, что в бирюльки играемся? — посерьезнел Константин. — Вы, наверное, не поняли… Сергей Павлович, он… В общем, скоро все сами узнаете!
Дверь лимузина распахнулась. Рыков вместе со своим жутким не то партнером, не то советником, Яна так и не разобралась, сели в салон, и по растерянному лицу депутата девушка поняла — что-то не так!
— Ну ты же должен их чувствовать! — наседал Рыков на худого. Тот шипел в ответ:
— Не вше так прош-што, Губивец! Ношницы окутаны шаваном — штобы враг не учуял… И я их тош-ше не чую.
— Я все верно сделал. Третий камень от входа в храм, за занавесом. За камнем ниша. А там… Там жвачка валяется, пахнет. Мятным вкусом без сахара, мать ее, — Рыков скрипнул зубами: — А что еще в нише было? Тайник-то большой…
