'Это не так'.
— А? — нахмурился Кальвин.
'Я сказал, это не так. Они ничего не делали, лишь хотели пробудить меня. Я проснулся, а до этого я спал внутри твоего сознания, внутри твоих клеток, внутри всех прошлых жизней, используя эти тела как временные убежища'.
— Это — правда? — внезапно Кальвин ощутил себя крайне неуютно. — Но для чего ты поступал так?
'Я прятался'.
— Прятался? Но от чего?
'Когда я умер…' — вот так начал свой рассказ Микалика, '…то думал, что умер не зря. Я думал, что своей смертью я сумел защитить того, кто был мне дороже всего в этом мире и во всех–всех других мирах. Я убил его врага, я убил своего врага и умер сам, точнее, умерло мое тело. Но я ошибался. То сражение пробило защитный барьер, который долгое время скрывал Хаос от внимания Аттрактора. Необходимо было тотчас же создать новый барьер. И тогда я в виде духа предложил использовать останки моего тела и тела моего врага для создания нового барьера. Барьера, что располагался бы на срединной части Древа. По сути, это должен бы получиться целый новый мир. И тогда я… мы… мой самый дорогой друг наконец решил принять мое предложение. А потому… и я, и мой враг полностью исчезли, наши тела стали основой для нового барьера. Мое сознание вынуждено было раствориться в этом барьере, так что больше я не мог видеть друга и быть рядом с ним. Но я отчаянно желал этого. Так отчаянно, что даже смерть не была преградой для меня. Я цеплялся за жизнь, хотя и никогда по–настоящему не знал, что это такое — жить.
Я тянулся и тянулся, пока не нашел его — нечто теплое, мягкое, нежное и слабое. Я не видел его, я не слышал его. Я не мог чувствовать его, потому, что был очень–очень слаб. Я понял, что нашел нечто новое, отличное от демонов, что охраняли меня. Это не было гостем с Вершины Древа, и это не было ни мной, ни мои врагом. Я сразу понял — оно подойдет мне. А потом я дотянулся до него и слился с его телом. Я уничтожил его душу и стал им, и когда я стал им, я знал, что это создание называется 'человек'. Я стал исследовать свое новое тело, это тело жило. Оно дышало, и его сердце билось, оно мыслило, и у него было имя. Не мое имя, но оно было, и это создание не оказалось не единственным.
Я взглянул на мир вокруг. Мир, что создал мой самый лучший друг. И этот мир был прекрасен. Хотя в нем почти не было цветов, но в нем оказалось много других прекрасных вещей. И тогда я повернулся и стал искать Его. Я стал искать моего самого дорогого друга. И когда я нашел его, он уже не мог слышать меня. Так как он уснул долгим сном, разбив себя на семь частей. Тогда я начал искать эти семь частей. Я искал и искал, так долго, что, наверное, обошел весь мир. Но так и не сумел собрать их все. Как только я находил одну часть, тотчас же терял другую. И как оказалось, ни одна из них не помнила меня. Они продолжали сражаться и сражаться друг с другом и против мира, друг с другом и против демонов Хаоса. И снова друг с другом. Так как эти создания, люди, были все еще слишком слабы, они теряли разум от соприкосновения с осколком моего дорогого друга.
А потом я умер и понял, что жизнь людей коротка. И что мне ни за что не успеть отыскать Его за одну жизнь. И потом я нашел другого человека, и тотчас же стал им. И снова начал искать… Люди менялись, менялся мир, менялись страны, менялись владельцы осколков, но я так и не мог собрать их всех. Я искал так долго, что почти отчаялся. И в это время мне в голову пришла мысль: что, если мой друг не хочет быть собранным воедино? Эта мысль поразила меня. Если так, я могу продолжать вечность, но так и не увить его снова? Тогда дл чего я живу? Тогда мое существование станет бессмысленным?
Я уже почти решил сдаться. Но в это время я встретил странного человека. Он знал обо мне и нашел для меня новое тело. Это тело было необычным, и я опасался сливаться с ним. И не напрасно. В тот момент, когда я слился с ним, я полностью потерял себя и забылся глубоким сном. А когда я проснулся… то почувствовал боль. Розовые цветы…'
— А… А!!! — воскликнул Кальвин, указывая на капельки воды. На его глазах они собрались, стекаясь одна в другую с листьев деревьев и поднимаясь с земли, пока не превратились в его точную копию. Микалика стоял прямо перед ним. Не в его голове, не в видениях, он действительно находился перед ним, словно живой, совсем не похожий на призрака.
— А, — тише закончил Кальвин, падая обратно на землю и уставившись в небо. — Так вот, как все было. И ты решил занять мое тело.
— Да, но вот, что странно. Раньше, когда я занимал чье–то тело, я с легкостью мог его заменить чужое сознание своим. Но на этот раз у меня ничего не вышло.
Голос Микалики был сконфуженным и немного рассеянным.
— Так ты все–таки пытался! — не глядя на него, Кальвин наставил указательный палец ему в грудь. — Признавайся, что ты собрался сделать с моей душой?!
— Но я же сказал, у меня ничего не вышло. И когда я хотел поговорить с тем странным человеком, он тоже исчез. Но пока я находился в твоем теле, я многое узнал о тебе. И самое главное… наконец–то моя мечта сбылась! Этот человек знал моего самого дорогого друга!
— Ты говоришь обо мне?
— И когда я впервые увидел его, то хотел тотчас же броситься к нему, хотел говорить с ним…
— Ты говоришь о Сае… — вновь уточнил Кальвин. Однако, похоже, это странное существо было целиком и полностью поглощено своими восторженными, наивными грезами.
Дождь только что закончился, и продвигаться по лесу, где на каждом шагу тотчас же вырастала какая–то преграда, было практически невозможно. Но и слушать восторженный рассказ Микалики больше сил не было. А потому, чтобы убить время, Кальвин решил прибегнуть к помощи Предвидения, чтобы узнать, когда это все закончится. Странное желание. Должно быть, этот лес и его странный собеседник так на него подействовали. Однако, вместо того, чтобы показать то, что его интересовало, в поле его Предвидения появилось нечто новое. Невероятное и ужасное.
— Берегись! — неожиданно закричал Кальвин, когда увидел тонкий луч голубого света, пронзивший фигуру Микалики. Тот замолк, обиженно глядя на него, а затем исчез, растворившись. Капельки влаги рассыпались в воздухе, образовав радугу, ровно за миг до того, как этот самый луч поразил место, где только что стоял Демон Цветов. Но следующей целью на пути луча был другой объект — сам Кальвин.
— Чт… ЧТО ЭТО?! — инстинктивно Кальвин увернулся, откатившись вбок. Но к несчастью, там находился ствол огромного дерева, о который он так неудачно стукнулся головой.
— А… тс тс тс… — простонал он, потирая голову. Но невидимый противник не дал ему расслабиться. Тотчас же сверкнула еще она голубоватая вспышка, и тонкий разрез на стволе дерева остался там, где еще миг назад была его голова. 'Пронесло?' — ползком Кальвин отступил за дерево. Однако раздался необычный треск, стон… а затем дерево, точно срубленное мечом великана, плавно съехало по срезу и… вот черт, это нехорошо — Кальвин с невероятной быстротой ретировался с пути падающего ствола. Дерево, обхватить которое могли разве что три человека, теперь лежало аккуратно подрубленное, прорезав своим стволом довольно широкую просеку в лесу. Широко раскрытыми глазами Кальвин смотрел на гладкий, ровный срез на оставшемся пеньке. Топор никогда не оставил бы такой идеально ровный след. Тот луч…
