— Ты голодная, к тому же дважды не пила сироп. Взамен будешь интенсивно питаться, — заключил Мэл.
Он привел себя в относительный порядок: набросил рубашку и застегнул брюки. Мне же принес знакомую футболку с надписью «Моё!» и помог слезть со стола. Ноги меня не держали, и Мэл отыскал высокий табурет. Из холодильника начали доставаться вкусности, громоздясь горой на столе, и мы начали питаться.
Усадив к себе на колени, Мэл умудрялся одной рукой складывать контейнеры в печь, разогревать их и вытаскивать, а второй рукой обнимал меня, удерживая. Правда, я сама не позволила бы уронить себя и крепко ухватилась за его шею. Мэл отщипывал кусочки, вкладывал мне в рот и тоже успевал есть. В промежутках между поеданием мы целовались, обнимались и дурачились, и снова целовались и обнимались. Я не чувствовала вкуса пищи и не замечала, что ем, потому что полностью увлеклась теснотой «общения».
— А что ты делал вчера у института? — осведомилась, опустошив кружку. Совершенно не волновало, что пью. Важнее было, забравшись рукой в волосы Мэла, взлохмачивать их и пропускать через пальцы. Я видела, что он млел, и мне нравилось, потому что нравилось ему.
— Я? — вспомнил Мэл о вопросе через какое-то время. — Я… решался, — и сунул мне в рот кусочек пирога с курицей.
— На что? — спросила, жуя.
— Ну… поговорить с тобой, — сказал он нехотя и замолчал.
Любопытно. Вытяну из Мэла правду, тем более, кажется, догадалась, как добиться желаемого.
— Зачем хотел поговорить? Собирался ходить кругами до утра? — завалила вопросами. Мэл пожал плечами, показывая, что не расположен к обсуждению, и тогда я прикусила его мочку, а потом поцеловала под ухом разок, другой. Мэл дернулся и издал сдавленный звук.
— Не… до утра, — выдавил, отклоняя голову, чтобы добровольно отдаться во власть пытки. — Эва! — попросил умоляюще. — Уже собрался… идти в общежитие…. Смотрю… ты стоишь, — закончил срывающимся голосом.
— И? — продолжила я измываться с особой жестокостью, сместив поцелуйчики в область шеи.
— Я не… не привык добиваться девушки, — пояснил Мэл сбивчиво. — Обычно они сами…
— Что сами? — не отступала я от изматывающей ласки.
— Сами… вешались… А тут ты…
— А тут я, — напомнила ему, не отрываясь от истязания. — Какая?
— Эвка, издевательница! — он обхватил меня руками и поцеловал, беспощадно измучив губы. Точно синяк на весь рот останется.
— Значит, не понравилось? — надулась я деланно.
— Наоборот, — хмыкнул он. — Посмотрим, как запищишь на моем месте.
Последующие несколько минут были заполнены возней, хихиканьем, взвизгиваниями и чмоканьями, пока я не взмолилась:
— Мэл, дай отдышаться!
— То-то же, — зажал зубами банан за хвостик и ловко очистил свободной рукой от кожуры. — Если серьезно, хотел сказать, что не умею ухаживать. То есть не знаю, как нужно ухаживать за тобой, потому что тебе не нравится то, что нравилось другим. Бросаюсь из крайности в крайность и всё запутываю.
— Мэл… — я замолчала от полноты нахлынувших чувств. — То есть ты хотел за мной…? А как же приятели?
— Ты согласна остаться приятелем? — глянул он на меня. — Я — нет.
— И я.
Просунув ладонь под рубашку, я погладила горячую атласную кожу. Прикорнула на груди Мэла, и он мягко поцеловал в макушку. Подняв голову, я неловко ткнулась под его подбородок, и снова наступила тишина, сопровождаемая шумным дыханием и чмокающими звуками. Совершенно невозможно отказаться от упоительных ощущений, неожиданно открывшихся мне сегодня. Много лет я жила, обделенная нежностью и лаской, которой с избытком одаривал Мэл, поэтому катастрофически не хватало силы воли, чтобы вовремя остановиться.
Вдруг Мэла тяготит моя чрезмерная горячность? Вроде бы нет. Он выглядел довольным жизнью и мной, сидящей у него на коленях.
— Не тяжело? Наверное, отсидела тебе ноги.
— Нет, — ухмыльнулся он. — Очень удобно. У футболки глубокий вырез.
— Ах ты! — шутливо стукнула его по руке. — Кстати, чья футболочка? Для кого берег?
— Для тебя, — попытался отвертеться Мэл.
— Так и поверила, — посмотрела я на него взглядом дознавателя.
— Кто-то подарил, уж не помню, когда, — начал оправдываться он. — Валялась в шкафу без дела.
— Правда? — прищурилась я. — Подарок одной из бывших?
— Не помню. Бросил и забыл. Честно.
— Ладно, — сказала грозно и тут же, не сдержавшись, поцеловала, хотя собиралась построжиться.
Где-то под боком заиграла модная песенка, и Мэл, чертыхнувшись, извернулся и достал из кармана брюк телефон. Я хотела подняться, чтобы не мешать разговору, но Мэл удержал меня, обхватив крепче. Посмотрев на экран, он ответил на вызов.
— Ну? — спросил в трубку. Прирожденный хам: ни здрасте, ни привета.
Телефон прокурлыкал.
— Я занят. Очень, — ответил Мэл и выслушал говорящего. — Не сейчас и не сегодня.
Опять помолчал, воспринимая поток речи.
— Не твое дело, с кем. Мне некогда, пока, — оборвал разговор, а потом, подумав, отключил телефон.
— Сестра, — пояснил, и мое напряжение спало. — Вечно лезет не вовремя. Уверяла, что забыла у меня записи любимой группы, хотя сто лет здесь не была.
— Если хочешь, не объясняй, — проявила я великодушие, хотя минуту назад сердце скручивалось от ревности к неизвестному звонку. Я ревную Мэла?!
— Объясняю, потому что хочу, — ответил он резковато. — Почему не ешь банан?
— Объелась, — сказала я и неожиданно почувствовала тяжесть в желудке. Так и есть, незаметно мы опорожнили треть холодильника.
Я сконфузилась. Вдруг Мэл подумает: с виду малявка, а затягивает в себя как пылесос. Но, несмотря на угрызения совести, всё же решила употребить банан. Не пропадать же ему, коли очищен, а выбрасывать добро не приучена.
— Пошли в душ, — предложил Мэл.
— В душ? — удивилась я. — Уже два раза ходила.
— Пошли в третий. Вместе.
— Вместе? — от осознания его предложения щеки заполыхали огнем, а кусочек банана встал в горле.
— Опять покраснела, — уел меня Мэл. — Пошли?
— Ну, пошли, — согласилась я нерешительно. — А когда будем убирать свинство? — показала на беспорядок, оставшийся на столе.
— Забудь. Скоро придет домработница, — потянул он за собой. На ходу доедая банан, я старательно делала вид, что меня не шокировать совместным мытьем с парнем. Но, видимо, потрясение было ясно нарисовано на лице, потому что Мэл хитро заулыбался.
Казалось бы, ничего страшного, ведь недавно мы видели друг друга без одежды, поэтому стеснение должно пропасть, но я испытывала страшное смущение, боясь полностью оголиться. Вдруг мое тело не понравится Мэлу? Вдруг грудь мала или талия широка, или кривые пальцы на ногах?
