Стражники между тем расслабились настолько, что их пальцы перестали впиваться Эрвину в локти. Выбрав переулок потемнее, он рванулся из их рук и, высвободившись, стремглав кинулся туда. Они замешкались только на мгновение, но этого хватило, чтобы Эрвин скрылся во тьме переулка. Стражи порядка помчались вслед за ним.
Он несся по переулку, слыша за спиной топот и разъяренные крики стражников, пока на его пути не выросла высокая каменная стена. Вдоль стены шла дорога, но Эрвин не стал тратить драгоценные доли мгновения на пустые гадания, куда ему метнуться, вправо или влево. Вместо этого он подстегнул себя заклинанием левитации, подпрыгнул и, ухватившись руками за камни верхней кромки, пташкой взлетел на стену.
– Стой! – взвыли его преследователи. – Не смей!
Перед тем как спрыгнуть на другую сторону, он оглянулся на них, но в следующее мгновение, почувствовав острую боль в левом боку, понял, что этого не нужно было делать. Пущенная сильной рукой пика чуть не свалила его со стены и теперь висела на нем, застряв в куртке. Эрвин вырвал ее и отшвырнул назад, одновременно соскальзывая вниз. Левому боку стало жарко и мокро, очень мокро. Эрвин с ужасом вспомнил о Дике, но кикимора, по счастью, сидела с другой стороны. Он чувствовал, как она под курткой вцепилась ручонками в его рубашку.
Выпрямившись после прыжка, он увидел роскошный трехэтажный особняк, вольготно раскинувшийся посреди просторной лужайки, обнесенной высокой каменной стеной. И действительно, что еще могло оказаться за такой оградой, разве что тюрьма. Несмотря на скверное положение, в котором он оказался, и на усиливающуюся боль в левом боку, Эрвин не удержался от смешка при мысли, что он сам, собственными усилиями мог бы забраться туда, куда его с таким усердием пытались доставить конвоиры.
Судя по их крикам, они бежали снаружи вдоль ограды. Глянув в ту сторону, Эрвин увидел ворота особняка и какое-то движение около них. Ну конечно же эта роскошь охранялась. Он бросился через лужайку, чтобы перемахнуть через противоположную стену, но не успел добежать и до середины, как охранники заметили его и кинулись к нему наперерез, размахивая оружием.
Так можно было получить еще один удар пикой и, чего доброго, более точный. Эрвину, как раз пробегавшему мимо парадной лестницы, не оставалось ничего другого, кроме как свернуть на нее и кинуться внутрь шикарного строения. Он взлетел по мраморным ступеням, рванул раззолоченную дверь, оказавшуюся незапертой, и скрылся в темноте коридоров.
Снаружи раздавались голоса “Держи вора!” и “Преступник в доме!”, слышавшиеся все ближе и ближе. Захлопали двери комнат, послышался топот ног прислуги, жившей на первом этаже и разбуженной криками. Переполох усиливался. Подумав, что лучше всего будет выскочить в окно, Эрвин шмыгнул в первую попавшуюся коридорную дверь, но в комнате на кровати оказалась какая-то парочка. Женщина завизжала, а беглец опрометью шарахнулся обратно в коридор.
На бегу он наудачу заглянул еще в несколько комнат, но окна везде оказались зарешеченными. Нужно было сразу бежать на верхние этажи, где окна наверняка открывались свободно, но все лестницы наверх остались позади, а там уже слышался топот преследователей. В отчаянии Эрвин бросился в последнюю, угловую комнату, надеясь спрятаться за мебелью, но она оказалась пустой, если не считать небольшого матрасика с нарядными покрывальцами, под которым не укрылся бы и ребенок.
Эрвин прислонился к стене, чувствуя, что не может сделать ни шагу дальше, да и бежать было некуда. От быстрого бега, голода и потери крови у него потемнело в глазах, и он бессильно опустился на пол, слушая приближающийся шум в коридоре. Еще немного – и его схватят, и отвечать ему придется уже не только за незаконный ввоз шаффы.
В темноте перед ним мелькнул полосатый хвост трубой и усатая мордочка с круглыми ушками и карими глазами. Римми был точной копией того, которого Эрвин лечил у лорда Астура. Почему он здесь, подивился Эрвин, мысли которого путались от испуга и внезапно наступившей слабости. Или этот зверек померещился ему?
– Майли? – пробормотал он. – Как ты здесь оказался?
Римми проворно вскочил ему на грудь. Розовый язычок лизнул кровь, которой была пропитана вся левая половина его одежды, а в следующее мгновение Эрвин почувствовал легкий холодок переноса. Серая пустота канала, промелькнувшая перед его глазами, сменилась бледно-голубым небом, необычайно светлым после только что окружавшей Эрвина ночи.
Когда его глаза привыкли к свету, он увидел, что оказался на пологом берегу неширокой речки. Здесь было тихо и зелено, но ни одна травинка не казалась Эрвину знакомой. Приглядевшись, он понял, что это был не тот уголок неведомого мира, где он побывал однажды, – очертания местности были другими, да и рядом с ним вместо деревца, которое он лечил когда-то, росло другое, побольше и покудрявее.
Римми сидел перед ним, аккуратно обернув полосатый хвост вокруг передних лапок.
– Побудь здесь, – сказал он на алайни, заметив, что взгляд Эрвина остановился на нем. – Я вернусь назад, а когда там все успокоится, приду за тобой.
Зверек исчез, и Эрвин остался один. Он высадил из-за пазухи Дику, строго-настрого запретив ей трогать что-либо в этом местечке, и разделся до пояса, чтобы осмотреть рану. Оказалось, что пика рассекла ему кожу и мышцы на боку до самой реберной кости. Эрвин спустился к воде и промыл рану, затем остановил кровотечение и, морщась при каждом движении от боли, стал полоскать окровавленную одежду – куртку, штаны, светлую рубашку, половина которой была темно-красной. Это нужно было сделать сейчас, пока кровь на одежде не засохла.
"Теперь мы и с этим миром, наверное, кровники”, – думал он, глядя, как красная струя уплывает по течению вместе с прозрачной водой. Отмыв одежду, он разложил ее на траве сушиться, а сам занялся залечиванием своей раны. Натощак это получалось не слишком хорошо, но в конце концов края раны закрылись, и боль утихла. Ладно, остальное позже, сказал он себе, укладываясь на мягкой траве.
Он проснулся от щекочущего прикосновения – длинные вибриссы римми ощупывали его лицо.
– Там утро, – сказал зверек. – Дом обыскивали всю ночь, а сейчас везде поставили усиленную стражу. Тебе будет лучше остаться здесь до следующей ночи.
Здесь было тепло и спокойно, здесь не нужно было прятаться от городских стражников. Это было бы превосходно, если бы не одно обстоятельство…
– А здесь найдется еда? – спросил Эрвин. – У меня есть глупая привычка питаться, хотя бы изредка.
Вибриссы римми шевельнулись, словно он понял шутку и улыбнулся.
– Найдется, – ответил он, – но ты ранен, тебе будет тяжело найти ее. Я принесу тебе еды с нашей кухни.
