– А ведь у них и правда может получиться, адмирал! Меня так вообще пробрало до печенок…
Ликоэль быстро обернулся. На террасе, чуть выше, рядышком сидели трое инструкторов и еще двое: невысокий щуплых»! мужчина с интересным, довольно узким разрезом глаз (мастер вспомнил его – четвертый ассистент в иуэле Беноля), и миловидная миниатюрная женщина.
– О, Ликоэль, привет! – взмахнул рукой старший лейтенант Воробьев. – Рад тебя видеть. Как отдыхается, Вооруженный?
И в этот момент заваленный ворохом бурных, но во многом мусорных эмоций руигат окончательно проснулся и, встряхнувшись после долгого сна, посмотрел на мир глазами мастера.
– Отлично, инструктор, – улыбнулся Ликоэль. – Рад вас видеть.
– Я тоже, – добродушно хохотнул Иван и, толкнув локтем соседа, сказал: – Вот тебе и ответ, Банг. Пока смотришь – пробирает. А найдется какой сержант или там фельдфебель, рявкнет команду – тут-то все и пройдет. А уж затем… – Он махнул рукой.
– Кто это такие? – дернув Ликоэля за рукав, удивленно спросила Интенель.
Мастер улыбнулся ей:
– Друзья. Мы… некоторое время работали вместе. И скоро будем опять.
Ему показалось, или Интенель действительно вздрогнула и больно стиснула его руку в районе плеча? Но руигат уже не спал, поэтому Ликоэль рефлекторно напряг бицепс, как он научился делать для того, чтобы воспрепятствовать противнику нажимом на ключевую точку вызвать мышечный спазм.
– Прости дорогой, – тут же раздался шепот Интенель.
– За что? – удивился Ликоэль, обнимая ее за плечи.
– Ну… я сделала тебе больно…
А у Ликоэля в памяти возникли тренировочные схватки, во время которых выработался этот рефлекс, и он рассмеялся:
– Нет, что ты, ничуть.
Домой они вернулись все на том же «овале». Ликоэль успел переброситься с инструкторами несколькими фразами, которые, впрочем, звучали очень интригующе. Например, по поводу того, что им теперь предстоит стать по-настоящему Вооруженными и что они лишь теперь поймут, что такое серьезное оружие. И за все это время ему ни разу не пришло в голову сообщить им, что он вообще-то собирается тут строить личную гармонию с Интенель, и не намерен возвращаться. Так что, когда инструктор старший лейтенант Воробьев, командир отделения «Советский Союз», стиснув его руку, спросил: «Ну так что, до скорой встречи?» – Ликоэль кивнул: «Конечно!»
Всю дорогу до дома Интенель напряженно молчала, а когда они выгрузились из «овала», даже демонстративно одарила Темлина весьма жарким поцелуем, чем еще раз вызвала бешеные взгляды остальных женщин. Но Ликоэль никак не отреагировал, поскольку проснувшийся руигат внутри него лишь усмехнулся: все ужимки и прыжки этой самки были для старого хищника абсолютно понятны. Однако же Ликоэль все равно продолжал любить эту женщину…
Едва они вошли в дом, Интенель спросила:
– Не хочешь сэлли?
Ликоэль отрицательно качнул головой:
– Нет, спасибо.
Она сделала удивленные глаза:
– Даже от меня?
Мастер молча обнял и поцеловал ее, но Интенель тут же вывернулась из его объятий и твердо заявила:
– Сначала – сэлли!
– Хорошо, – уступил Ликоэль, делая шаг к «кубу». – Только я принесу сэлли сам.
– Нет! – испуганно вскричала Интенель и осеклась. И уже не мастер, а руигат, до сего момента глазами Ликоэля насмешливо наблюдавший за ними обоими, тихо спросил:
– А почему нет? Что не так с сэлли, который выдает мой «куб»?
Интенель сжалась, будто от удара, и несколько мгновений испуганно смотрела на него, а потом с вызовом вздернула подбородок и отчаянно выкрикнула:
– Все равно ты – мой, только мой, понятно?! И никто и никогда не сможет это изменить! – После чего, обдав мастера вихрем взметнувшихся волос, вылетела из комнаты. Ликоэля бросило вслед за ней, но зазвучавший внутри предупредительный рык руигата удержал его на месте. Спустя несколько минут, когда над его домом, чуть не протаранив крышу, пронесся одинокий «ковш», Ликоэль вскинул голову, проводил его тоскливым взглядом, а затем сунул руку под тунику и, вытащив из-под нее берет, решительно натянул его на голову…
* * *
До лагеря они добрались с телом беглеца перед самым рассветом. Командир роты «Советский Союз», инструктор старший лейтенант Воробьев, в эту ночь являвшийся старшим оперативным начальником по гарнизону, встретил их у ограждения (легкий заборчик высотой в пол-локтя, способный лишь обозначать границу) и, молча заглянув в плащ-палатку, коротко приказал:
– Дежурный – подъем!
Алкор, инструктор первого отделения роты «Рейх», бросил руку к виску и, развернувшись к стоявшему под караульным грибком курсант), приказал:
– Подъем!
Курсант глубоко вдохнул и, выпучив глаза, отчаянно заорал:
– Па-адъё-ом!!!
Спустя несколько минут сто восемьдесят человек выстроились с трех сторон утоптанного голыми ступнями курсантов и башмаками инструкторов плаца. Майор Скорцени, носивший звание начальника лагерных сборов, хотя по наблюдениям Ликоэля все три инструктора друг с другом были на равных, вышел в центр и, сдернув с изуродованных останков беглеца тонкий кусок плене ля, взревел на весь плац:
– Курсанты! Пятнадцать дней назад, когда мы только что высадились среди этих скал, я объявил всем и каждому, что возможности выбраться отсюда иным способом, кроме как по воздуху, – нет. Двое из вас тогда не поверили этому и попытались удрать. Они погибли, но некоторые мне опять не поверили. Поэтому сегодня нашелся еще один умник. Его мы решили принести в лагерь… – Майор сделал паузу и, обведя строй тяжелым взглядом, коротко приказал: – Инструктора, слева, в колонну по одному, поотделенно, к телу!
– Первое отделение, в колонну по одному, за мной – марш! – рявкнул Алкор, двинувшись к центру плаца.
Семеро курсантов, испуганно озираясь и стараясь не смотреть на лежащие на плащ-палатке останки, поспешно двинулись за ним. Но то, что лежало на плащ-палатке, просто не могло оставить их равнодушными. И большинство, как и ожидалось, продемонстрировали глубину своего потрясения, опорожнив желудки. Впрочем, они делали это на ходу, поскольку единственное, чему успели научиться курсанты за прошедшие пятнадцать дней, – любую команду инструктора необходимо исполнять беспрекословно, точно и в срок….
Однако когда мимо останков прошли уже почти девять десятых всего личного состава, установленный порядок ознакомления с результатами неудачного побега внезапно был нарушен. Один из курсантов, подойдя к плащ-палатке, рухнул на колени и придушенно просипел:
– О боги, Нитуэль… но как же… что лее я скажу сестре?!
