«Я во всем разобрался, — внезапно отозвался Витой. — Эти твари сумели хитростью отключить защиту Средоточия и проникли в него. Дыру в защите мы с тобой ликвидируем, надо сначала нейтрализовать этого вот. Думаю, его стоит взять живым, пусть невидимки притащат его с собой и допросят, пусть знают, кто им противостоит. Для этого кукловода надо лишить магии, что сделать несложно, но трудоемко. И потребует некоторого времени, в течение которого надо находиться вблизи от него, отсюда снять всю нужную информацию я не могу, я пока только треть от того, чем должен быть».
«Мне что, нужно подойти к нему?!» — изумился Кенрик.
«Именно, — подтвердил посох. — Не бойся, ни тебе, ни Тени ничего не грозит, я вам такую защиту поставил, что этому недоучке с ней не справиться. Мало того, он тобой сразу заинтересуется, начнет предлагать целый мир на тарелочке и так далее. А я в это время считаю все нужное».
«А с чего ему мной интересоваться?»
«Он сам скажет. Даю слово, что заинтересуется».
«Ладно…» — поежился юноша.
Кукловод напряженно размышлял о нежданном визите игмалионцев. Похоже, в чем-то прокололись, раз они сумели понять куда идти и сумели сделать это. Пожалуй, нужно всех доставить в Цитадель и допросить, чтобы выяснить все, что возможно. Он хотел было уже достать кристалл связи, когда кусты внезапно затрещали, и в распадке появился еще один карайн. Его всадник отстегнул ремни, спрыгнул на землю и двинулся к магу. Кукловод тут же попытался накинуть на него сеть повиновения, но ничего не вышло — все заклинания скатывались с незваного гостя, не причиняя ему никакого вреда. Маг удивленно приоткрыл рот, он не знал случая, чтобы истинная магия не сработала! Это заставило всмотреться в приближающегося черноволосого юношу внимательнее. И вот тут-то он окончательно ошалел. Перед ним находился тоже истинный маг, но не просто истинный — его дар был чистым, без червоточины, чего не встречалось уже много тысяч лет. Да доставившему такую находку в Академию все отдадут! Как его до сих пор не обнаружили?! Неужто игмалионец? Похоже. Все происшедшее сразу стало неважным, важным теперь было только убедить юношу отправиться с ним в Цитадель.
— Почему ты еще не учишься в Академии? — хрипло спросил кукловод. — С твоим-то даром…
— В вашей Академии? — прищурился Кенрик.
— А в какой еще изучают истинную магию? Только в нашей.
— Мне не по дороге с людьми, творящими то, что творите вы! Зачем вам понадобилось устраивать кровавую вакханалию в Игмалионе?! Зачем?!
— Так было нужно, — устало объяснил про себя кукловод, ругаясь про себя, никак не ждал встречи с моралистом. — Мне все это тоже не доставляет удовольствия, но иначе нельзя — иначе весь мир погибнет. Нельзя выпускать игмалионскую заразу во внешний мир!
— И что же ты подразумеваешь под заразой? — недоверчиво посмотрел на него юноша.
— Визуальную магию. Ее не должно быть. Во всех других кавернах людей с этим гнусным даром уничтожают без жалости, только в Игмалионе им удалось взять верх.
— Почему же гнусным?
— Визуальная магия разъедает границы каверн! — заявил кукловод, по его фанатичному виду было видно: он верит в то, что говорит. — Их падение приведет к кровавым войнам и многим иным бедствиям! Это долго рассказывать, в Академии будешь изучать все это подробно.
— Зачем же вы ограничивали развитие цивилизации тогда, когда визуальной магии еще не существовало? — насмешливо поинтересовался Кенрик.
— А ты откуда знаешь? — расширились глаза мага.
— Оттуда, — выплюнул юноша.
В его руке возник Витой Посох, который за несколько мгновений до этого сообщил, что готов. В то же мгновение он активировал подготовленное заклинание, отсекая кукловоду магические способности — просто поставил между ним и источником непреодолимый барьер. Затем обездвижил, оставив только возможность говорить. Тот дернулся, попытался создать какое-то заклинание, не смог, понял, что произошло, и завыл от отчаяния.
— Зачем?!! — прорывалось сквозь вой. — Зачем ты это сделал, мальчишка?!!
— Зачем? — криво усмехнулся Кенрик. — А затем, что я выбрал свою сторону! Я с ними!
Он показал на замерших вокруг невидимок.
— И это еще не все, — продолжил юноша. — Сейчас я активирую защиту Средоточия, которую вы, сволочи, обошли. И лазейку эту тоже уберу!
Взгляд кукловода уперся в Витой Посох, до него постепенно начало доходить, что он видит перед собой. И глаза бывшего мага начали наполняться ужасом, по лицу потекли слезы отчаяния и бессилия.
— Не делай этого… — всхлипывая, выдавил он. — Пожалуйста-а-а…
— Нет уж, сделаю! — зло выплюнул Кенрик. — Вы во всех кавернах тысячелетиями творите преступления, чтобы удержать свою власть! Может, хватит уже?!
— Мы делали то, что были должны сделать… — простонал кукловод. — Ты же ничего не знаешь, ту послушал эту тварь, скрывающуюся под видом Посоха… Он — самая страшная беда нашего мира…
— Знаешь, если бы вы не сотворили то, что сотворили, то я бы мог и послушать тебя, но после этого… — юноша брезгливо поморщился. — Какой бы благой целью вы ни руководствовались, если руководствовались, вы ее изгадили негодными средствами. Впрочем, что с тобой говорить? С тобой теперь поговорят палачи второго аррала. И ты им все расскажешь!
Кенрик отвернулся от воющего, дергающегося кукловода — эта пародия на человека его больше не интересовала. Посох, пока они говорили, подготовил все необходимое для включения защиты Средоточия. Он быстро обнаружил и ликвидировал лазейку, через которую кукловоды проникли сюда, больше им этого сделать не удастся. А без доступа в Средоточие они мало что смогут сделать, даже перемещаться между кавернами будут только с огромными затратами энергии, так что перемещения станут единичными. И ментально воздействовать на людей в других кавернах не смогут. К тому все, кто в момент включения защиты будут находиться здесь, просто сгорят. Поэтому Кенрик потребовал от посоха, чтобы защита включилась только после того, как игмалионцы уйдут домой. Тот внес в окончательное заклинание небольшое изменение.
Все закончив, Кенрик взобрался на Тень, и впереди возник туман портала. Они скользнули туда и оказались в том же закутке, откуда отправились в путь. Юноша от всей душы поблагодарил карайна, снял с него упряжь, и тот исчез, на прощание пообещав молчать о Витом Посохе. Немного постояв, Кенрик отправился на площадь, дожидаться возвращения отряда. В голове мелькало множество мыслей. Обо всем — и о себе, и о мире, и о случившемся с ним, и о многом другом. Что ждало его впереди, юноша не знал, но надеялся, что сумеет сделать мир хоть немного добрее. Эта надежда грела душу и давала силы жить дальше. Жить без надежды — очень тяжело. У него она теперь есть. И пусть будет что будет!
