– То есть, ты – не доброволец? – с иронией спросил Илья, ухватившись за сиденье – джип с ревом развернулся и изо всех своих лошадиных сил помчался по болотине обратно.
– Добровольцев даже в КГБ не брали, – прокричал ему в ответ Зава.
– И давно ты… у них?
– Когда меня выбрали, ты в армии был!
– Ого! И до кого дослужился за это время? Небось, не ниже подполковника? – Илья уже откровенно подначивал друга, Завины недоговорки злили его, и вообще он ощущал себя обманутым, вот только никак не мог понять, в чем.
– Я – всего лишь Наблюдающий Второй ступени с правом вмешательства.
– Ага, агент, значит… Пятая колонна! А папахен твой догадывается, кстати говоря, о Пастырях догадывается. А вот что сынок его – засланец…
– Прекрати нести чушь! – взъярился наконец Зава. – Нам надо не пикировкой сейчас заниматься, а думать, что делать. Вместе думать! Энергетические поля, задействованные марвелами Удбурда, продержатся без подпитки полчаса максимум. За это время в Москве, думаю, вообще не останется живых, понимаешь? А потом нас всех выкинет из четвертого измерения обратно, и тогда нам тоже придет конец…
– Но у тебя же есть эти… марвелы! Ножик, коробочка с порошком! – Илья вдруг понял, что кажущееся могущество Завы весьма иллюзорно, и Наблюдающий Второй ступени отчаянно боится того, что должно произойти.
– Кинжал Отрешения – марвел, действующий только против Пастырей, он разрывает их связи с энергетическими полями. Белая Пыльца – это вообще марвел низшего уровня, она снимает напряжение поля. Против Жезла и Чаши я бы смог побороться, это тоже – низшие марвелы, а вот Череп… Это – очень могущественный марвел, с его помощью в свое время оживили Рудольфа Гесса и поставили его под контроль Пастырей, изменив весь ход Второй мировой войны. Удбурд был изгнан из Великого Круга за свои людоедские теории, но никто не предполагал тогда, что он сумеет прихватить не только Жезл и Чашу, но и Череп. И уж точно никто не мог предугадать, что он сможет скомпоновать марвелы. Удбурд – в некотором роде гений, и чтобы противостоять ему, нужен кто-то из Великого Круга, причем с высшим марвелом! А я же – Наблюдающий! Я даже не способен открывать проходы между измерениями!
В голове у Ильи царил полнейший раздрай. Из всех объяснений Завы он понял только, что ситуация, как говорится, вышла из-под контроля.
– Вадька, а ты можешь вызвать этих своих… из Великого Круга? Как вы связь поддерживаете? Телепатически?
Джип подбросило на очередной кочке. Зава, вцепившись в руль, зашипел, бросил «троллер» в сторону. До черного прямоугольника, соединяющего измерения, оставалось метров двести.
– Не говори ерунды! Россия – это страна Изгнанных. Тут действуют иные законы, чем в государствах, управляемых Пастырями! И энергетика тут, к слову, совершенно другая! Это – царство Хтоноса! А с Великим кругом связь осуществляется обычным образом – телефон, электронная почта, факс… Так что сейчас нам никто не поможет, понимаешь?!
– И что нам тогда делать? – Илья почувствовал, что его начинает трясти.
– Думать! – прокричал Зава, чуть скинул скорость, и джип влетел в восьмигранный зал, лихо затормозив возле каменного стола.
Торлецкий, Яна, по-прежнему немой Громыко и Митя бросились к «троллеру».
– Все вопросы потом! – сразу огорошил их Зава, выбираясь из джипа. – Значит, ситуация такая: жить нам всем осталось минут двадцать-двадцать пять от силы. А потом то, что сейчас творится за стенами, в обычном, трехмерном мире, придет сюда… У кого-нибудь есть какие-нибудь здравые мысли?
Ответом ему было угрюмое молчание. Илья тем временем огляделся. Зал сильно изменился. Черный колышущийся потолок приблизился, и теперь до него можно было достать рукой. Стены стали совсем прозрачными, и сквозь них отчетливо виделись пустые, почему-то сильно замусоренные улицы Вавилова и Дмитрия Ульянова. Брошенные автомобили с открытыми дверцами, остановившийся на перекрестке трамвай…
И вдруг Илья с ужасом понял, что разноцветный мусор, в изобилии покрывающий проезжую часть и тротуары, это – человеческие останки. Его замутило. В этот момент из двора крайнего к перекрестку дома вышло настолько кошмарное существо, что Илья не смог сдержать вопля ужаса.
По улице грузно шагал скелет мамонта, на его левом бивне, окрашенном красным, боком висело пробитое насквозь человеческое тело.
На крик Ильи все обернулись. Митя всхлипнул и, закрыв глаза, сел на пол. Торлецкий присел рядом с ним, забормотал что-то утешительно.
Громыко, яростно мыча и отчаянно жестикулируя, попытался что-то объяснить Заве. Яна, стоявшая сбоку, «перевела», как смогла, эмоции своего шефа:
– Пока вы там этого деятеля гасили, тут такое началось! В музее все экспонаты – кости, шкуры, скелеты – ожили, посетителей на части порвали за несколько секунд, потом за людей на улицах принялись… И еще серый пепел…
– Что за серый пепел? – оторвался от созерцания уходящего вдаль скелета мамонта Зава.
– Не знаю… Туча прямо налетела, накрыла все. Стекла в домах повылетали сразу, и все, никого живых не осталось. Даже деревья и трава…
Тут Илья обратил внимание, что тополя, растущие вдоль тротуаров, стоят совершенно голые, без коры и листьев, да и травы нигде не видно, повсюду лишь серый асфальт и черная земля.
– Вадим Борисович! – неожиданно проскрипел Торлецкий. – В других районах города то же самое?
– Думаю, да чего там, уверен, что да… – Зава сгорбился, присел на капот джипа. – Серый пепел… Подозреваю, это – прах. Прах кремированных людей и животных. Если от восставших из мертвых еще как-то можно отбиться, то от праха спасения нет никому…
– И что же, все?! – крикнула Яна. – Нам никто не поможет?! А эта зараза потом пойдет дальше?! У меня мама в Смоленске…
Она заплакала. Громыко подошел к девушке, обнял, погладил по волосам…
Неожиданно стены восьмигранного зала засверкали вспышками, а потом в них, словно в каком-то адском калейдоскопе, замелькали картинки московских улиц и площадей.
– Напряжение поля падает, – равнодушно прокомментировал это событие Зава. Остальные, не в силах отвести глаза, смотрели на убитый самой восставшей против жизни смертью город…
Толпы оживших мертвецов брели по улицам, снося лавиной тел брошенные машины. На некоторых сохранилась одежда, кое-где мелькали вполне человеческие лица недавно погребенных, но в основном это были коричневые, истлевшие скелеты – черные провалы глазниц, щербатые, вечно оскаленные желтые зубы, лишенные плоти костистые тела.
Илья сквозь вязкий туман апатии, охватившей его, сумел найти силы удивиться обилию лошадиных, коровьих, собачьих, кошачьих, крысиных скелетов, сплошной массой катящихся по городу. Впрочем, спустя мгновение он понял, что растущая столица в свое время попросту поглотила огромные скотомогильники прошлых веков, и ныне на их месте стоят спальные районы, в которых сейчас уже не осталось ни одного живого человека.
