— И я сказала ему, — призналась Минерва дрожащим голосом, — что об этом знаем только ты, я и Северус.
— Что она сделала в качестве встречной уступки, чтобы я не начал тут же проводить собственное расследование, чем ей тогда и пригрозил. Мне бы следовало поговорить с кем-нибудь из вас наедине, притвориться, что она мне всё рассказала. Может, тогда я бы узнал что-нибудь ещё. Навряд ли, конечно, но попытка не пытка, — мальчик коротко хмыкнул, а потом снова улыбнулся. — Угроза всё ещё действует, и я ожидаю, что в скором будущем буду проинформирован по полной программе.
Северус посмотрел на Минерву с неимоверным презрением. Та вздёрнула подбородок. Она знала, что заслужила это.
Дамблдор откинулся на спинку своего трона. С того дня, когда погиб его брат, Минерва никогда не видела, чтобы Альбус смотрел на кого-то настолько холодным взглядом.
— Значит, вы грозитесь предоставить нам самим разбираться с Волдемортом, если мы не будем потакать вашим капризам.
Голос Гарри стал резким как бритва:
— Вынужден вас разочаровать: вы не центр вселенной. Я не угрожаю бросить магическую Британию на произвол судьбы. Я угрожаю уйти от вас. Я не слабохарактерный Фродо. Это мой квест, и если вы хотите в нём участвовать, придётся играть по моим правилам.
Взгляд Дамблдора не потеплел:
— Я начинаю сомневаться в том, что вы подходите мне как герой, мистер Поттер.
Взгляд Гарри не уступал в холодности:
— Я начинаю сомневаться в том, что вы подходите мне как Гэндальф, мистер Дамблдор. Боромир был допустимой ошибкой. Но что этот Назгул забыл в моём Братстве?
Минерва ничего не понимала. Она взглянула на Северуса: может, он знает, о чём речь? Тот, отвернувшись от Гарри, улыбался.
— Полагаю, — медленно проговорил Дамблдор, — что с вашей точки зрения вопрос вполне естественный. Так что же, мистер Поттер, если профессор Снейп отныне оставит вас в покое, то этот разговор не повторится? Или мне следует ожидать новых требований еженедельно?
— Оставит меня в покое? — возмутился Гарри. — Я не единственная его жертва, и не самая беззащитная! Вы что, забыли, насколько ранимы дети? Как легко их обидеть? Отныне Северус будет к каждому ученику в Хогвартсе относиться с подобающей его профессии учтивостью, либо вы найдёте нового учителя зельеварения, либо вам придётся поискать себе другого героя!
Дамблдор расхохотался. В полный голос, тепло и весело, как будто Гарри только что выступил перед ним с комедийным номером.
Минерва не решалась пошевелиться. Она покосилась на Северуса: тот тоже замер.
Взгляд Гарри стал ещё холоднее:
— Вы ошибаетесь, директор, если считаете это шуткой. Это не просьба. Это ваше наказание.
— Мистер Поттер… — строго начала Минерва, хоть и не знала, как продолжить. Такое просто невозможно было спустить.
Гарри остановил её жестом и продолжил.
— Возможно, мои слова кажутся вам невежливыми, — его голос слегка смягчился, — но вы спокойно употребили их в отношении меня. Вы бы не стали разговаривать таким образом с человеком, которого считаете мыслящим существом, а не непокорным ребёнком. И я буду платить вам той же монетой…
— Ох, вот уж что верно, то верно! Вот наказание так наказание, ничего не скажешь! Ну конечно! Ты защищаешь шантажом своих товарищей, а не себя! И как я мог подумать иначе! — Дамблдор, ещё сильнее расхохотавшись, трижды стукнул кулаком по столу.
По лицу Гарри пробежала тень неуверенности.
Повернувшись к Минерве, он впервые за всё это время к ней обратился:
— Извините, ему лекарства пора принимать или что?
— А-а…
Минерва не знала, как ответить.
— Ох, прошу простить, — сказал Дамблдор, вытирая слёзы, — за то, что перебил. Продолжай шантаж, пожалуйста.
Гарри растерянно открыл рот, а потом снова закрыл.
— Э-э… Ещё он, — мальчик указал на Снейпа, — должен перестать читать мысли учеников.
— Минерва, — убийственным голосом начал Северус, — ты…
— Меня предупредила Распределяющая шляпа, — перебил Гарри.
— Что?
— Без комментариев. И вообще, на этом вроде бы всё. Больше требований нет.
Тишина.
— И что теперь? — поинтересовалась Минерва, когда стало ясно, что остальным сказать пока нечего.
— Что теперь? — эхом откликнулся Дамблдор. — А вот что: герой, конечно, побеждает.
— Что? — хором воскликнули Северус, Минерва и Гарри.
— Ну, он же нас поставил в безвыходное положение, — радостно улыбнулся Дамблдор. — Но Хогвартсу не обойтись без злого учителя зельеварения, иначе это и не магическая школа вовсе, правда ведь, Гарри? Как насчёт такого: профессор Снейп будет несправедлив только к пятому курсу и старше?
— Что? — повторили все трое.
— Ты беспокоишься о самых ранимых. Возможно, ты и прав, Гарри. Возможно, я забыл за прошедшие десятки лет, каково это — быть ребёнком. Так что предлагаю компромисс. Северус продолжит присуждать слизеринцам незаслуженные баллы и закрывать глаза на их шалости, а неслизеринцев продолжит донимать на пятом курсе и старше. С остальными он будет строг, но в меру. Он пообещает читать мысли только в том случае, если безопасность ученика того потребует. Хогвартс не потеряет своего злого зельевара, а самые ранимые ученики, как ты выразился, будут спасены.
Изумление Минервы МакГонагалл достигло предела. Она неуверенно взглянула на Северуса, который бесстрастно взирал на происходящее, как будто не определился, какое выражение лица подойдёт больше всего.
— Полагаю, это приемлемо, — странным тоном сказал Гарри.
— Вы серьёзно? — в голосе Северуса и на его лице не было эмоций.
— Я такое решение всецело поддерживаю, — медленно сказала Минерва. Она настолько его поддерживала, что её сердце бешено колотилось в груди. — Но что мы скажем ученикам? Они не спрашивали, когда Северус… был чересчур строг со всеми, но теперь…
— Гарри может им сообщить, что обнаружил какой-нибудь ужасный секрет Северуса и прибегнул к шантажу, — сказал Дамблдор. — Что, в конце концов, чистая правда. Он обнаружил, что Северус читает мысли учеников, и он нас несомненно шантажирует.
— Это безумие! — взорвался Снейп.
— Муа-ха-ха! — отозвался Дамблдор.
— Кхм… А если кто-то спросит, почему пятый курс и старше остались под ударом? — неуверенно спросил Гарри. — Я не удивлюсь, если они разозлятся на меня, а это вообще-то не моя идея…
— Скажи им, что компромисс предложил не ты и большего добиться не смог. Об остальном — умолчи. Здесь ведь тоже ни слова вранья. В том, чтобы так говорить правду, есть своё искусство, и ты со временем его постигнешь.
