– И они… они правда мертвы?..
– Еще не совсем. Когда закончите, принесите со двора побольше земли – им нужно набить рты, иначе после заката они снова оживут. Или можно их просто сжечь.
– Так набить рты или сжечь?
– Для верности сделаем сначала то, а потом другое.
Размяв ладонь, Креол дважды шарахнул Звуковым Резонансом, доломав крышу окончательно. Пусть солнечный свет льется отовсюду – так, на всякий случай. С эстри Креол до этого дня не сталкивался и о их свойствах знал только в теории.
Пока Энмент и Муллиссу бегали за землей, маг подошел к мертвому вожаку. Во время игры Креол то и дело поглядывал на его пояс – на побрякивающую связку сиклей. Теперь он аккуратно снял ее и прицепил к своему поясу.
– Я же говорил, что хорошо играю в шек-трак, – хмыкнул Креол.
Сегодня в здании городского суда собралось немало народу. Благородные аристократы и простой люд явились, дабы услышать слова справедливейшего из энов.
Да, в славном Нимруде наконец-то снова есть эн. Предыдущий был убит два месяца назад – убит нежитью, созданной некромантом, мастером Лигнидом. Два месяца город пребывал в сирости и безвластии, не имея эна, который мог бы управлять делами и судить жителей.
Но вчера из столицы прибыл новый эн, назначенный на эту должность императором Энмеркаром. Заслуженный и мудрый аристократ Натх-Будур по прозвищу Всем-Плетей. Прекраснейший человек, замечательный во всех отношениях. Император весьма ценит его за государственный ум, истинно аристократическое благородство и несказанную доброту.
Собой Натх-Будур тоже чрезвычайно хорош. Самого правильного роста, идеально шарообразного телосложения, с умасленными черными кудрями, пышной завитой бородой и обвитыми вокруг плеч подмышечными волосами. Веки выкрашены синим, полные губы блестят в свете факелов, а нос имеет приятный вишневый оттенок. Трудно не залюбоваться столь привлекательным мужчиной.
По правую руку от Натх-Будура восседает городской лугаль Аханид, по левую – городской маг Креол. Величаво покачивая многоразумной главой, добрый эн обращается то к одному, то к другому советнику, со всем уважением выслушивая их почтительные речи.
Заседание суда буквально утопает в мудрости и великолепии.
– Посмотри, что у меня в зубах, – попросил Креол Аханида. – По-моему, это зернышко кунжута.
– Да, это зернышко кунжута, – кивнул Аханид. – И там еще какая-то фиолетовая дрянь.
– Видимо, это осталось после вчерашнего барашка, – заметил Натх-Будур. – Он как раз был с кунжутом и баклажанами. Прекрасный вкус, но я потом всю ночь дристал.
– А у меня до сих пор отрыжка, – громко пустил ветры Креол.
– Это не отрыжка, неразумный человек. Отрыжка происходит из другого отверстия.
– Да, я знаю.
Почесав свой округло-чудесный живот, Натх-Будур умиротворенно кивнул, приглашая подойти первых жалобщиков. То оказались четыре молодых аристократа, подавшие в суд на бедного рыбака.
– Что у вас за дело, мои драгоценные? – приятно улыбнулся им эн, вздув налитые щеки-яблочки.
Оказалось, что днем ранее эти юноши гуляли по берегу Тигра, не зная, чем убить время, коего у всех четверых было столько, что хватило бы выстроить целый зиккурат во славу Энки. Они заметили рыбака в лодке – да-да, вот этого самого, – который как раз собирался забросить сети. Веселые и щедрые аристократы ради шутки заплатили рыбаку два сикля серебра за улов, что он поймает при следующем забросе. Неважно, что именно попадется – целая пропасть среброчешуйной рыбы или же несколько комков речной тины.
Вот монеты – забрасывай сеть.
Рыбак согласился на эти условия – надо сказать, весьма ему выгодные. Удача далеко не всегда сопутствует и самому умелому рыболову, но даже если удача сегодня с тобой и сети полны до краев – стоимость улова как раз и составит что-то около двух сиклей серебра. Смеясь своей забавной придумке, аристократы воззрились на выползающую из воды сеть…
Однако рыбы там не оказалось. Вместо нее рыбак выловил нечто куда более ценное – золотой слиток, весящий по меньшей мере шестьдесят сиклей! Настоящее богатство – не иначе кто-то из богов случайно проходил мимо и тоже решил подшутить над веселой компанией.
Мгновенно разразился спор. Юные аристократы требовали исполнить условия сделки и отдать им слиток. Рыбак же, которого обуяла жадность, желал расторгнуть сделку и оставить слиток себе. Юнцы попытались отнять золото силой, но их противник оказался недюжинным силачом – он вооружился веслом и пригрозил размозжить голову всякому, кто попытается его ограбить.
Так все пятеро и оказались здесь, перед очами справедливого эна.
Натх-Будур думал недолго. Дело и впрямь оказалось непростым, но император не зря столь ценит ум сего государственного мужа. Эн пожевал благословенно полными губами и объявил:
– Все просто. Чтобы не было споров и раздоров, я заберу этот золотой слиток в казну, а вам взамен дам… плетей. Всем плетей!
Восхищенные мудростью судьи, спорщики удалились, провожаемые копьями добрых стражников. А перед эном встали два других человека.
– Кто вы, люди, пришедшие ко мне за помощью? – взял кисточку винограда Натх-Будур. – Чем я могу услужить вам, что я могу для вас сделать?
– Выслушай меня, о справедливейший, и рассуди дело по справедливости! – сделал шаг вперед один из жалобщиков. – Я Нермекеленен, несчастный хаттийский купец – обманутый и ограбленный!
– Кто обманул и ограбил тебя, бедный человек? Поведай мне все, ничего не утаивай.
– Дело было так, о справедливейший. Я прибыл в ваш прекраснейший на свете город с грузом ценных тканей и дорогих притираний. Меня сопровождали два помощника и молодой раб – очень ценный раб, которого я также намеревался продать в вашем городе. Однако для меня стало неожиданностью то, что по новому закону, изданному недавно вашим императором…
– Да будет он жив, цел, здрав! – благосклонно улыбнулся эн.
– Да будет. Так вот, согласно этому новому закону всякий владелец раба, вводимого в город, обязан уплатить за него таможенный сбор – и не самый маленький.
– Да, таков закон. Ты ведь уплатил сбор как подобает, добрый купец?
– О-о… нет, о справедливейший… – стушевался Нермекеленен. – Я… я посчитал, что императорская казна столь богата и обильна, что не случится ничего страшного, если там не отыщется этой крошечной толики моих денег. Я… я дал своему рабу одежду свободного человека и велел ему пройти в город, притворившись свободным человеком. Однако после этого он отказался возвращать одежду, заявив, что, получив одежду свободного, он тем самым был освобожден мной, своим хозяином, и перестал быть рабом…
