— Это же королевский герб! — уже осторожно возвращая на грудь Лэе кулон, нахмуренно сказал огромный сэйл. — А ну монах, говори все, что ты знаешь! Или я тебя самого на костер отправлю. Ты зачем за ней гонялся?
Лэя злорадно заметила, что с монаха мигом слетела вся спесь, и он уже заискивающим голосом начал канючить:
— Я сэйл маленький! Что мне святая инквизиция поручит, то я и делаю!
— И что, сморчок монастырский, тебе поручили?
— Мне поручили ждать возможного появления очень опасной ведьмы, и немедленно ее уничтожить! И для этого у меня есть все полномочия, о чем вы прекрасно знаете из бумаги, которую я вам показал.
— А ты знал, что она из королевской семьи?
— Не-ет! — уже совсем жалобно протянул монах.
— Ясно! Засунь свои инквизиторские инструкции себе поглубже в задницу и моли бога, чтобы мы довезли тебя до Венлы целым, а не по частям! — видимо посчитав свою солдафонскую шутку очень смешной, он загоготал как сумасшедший. Потом нахмурился и обратился к Лэе. — Прошу простить за возможный ущерб, принесенный Вашей личности, но если вы незаконным образом носите королевский амулет, то это карается смертной казнью.
Лэя подумав, решила не скрывать ее настоящего имени и призналась тихим голосом:
— Я наследная кронпринцесса Эрианы Леолэя Алькалар.
— Разрешите представиться, капитан королевской стражи Иерон Клах, патруль тракта Рестана, У Вас есть документы, подтверждающие вашу личность?
— Нет, я путешествую по подложным документам на имя Лики Элерзан, — отвечала Лэя, пытаясь одновременно хоть что-то придумать, чтобы выбраться из этой ситуации.
— Надеюсь, Вы понимаете, что в этих обстоятельствах, я вынужден подвергнуть Вас аресту и препроводить к императорскому двору, для выяснения Вашей личности. Я гарантирую Вам неприкосновенность до тех пор, пока Вас не доставят во дворец, однако, если Вы самозванка, я не завидую вашей участи. И, к сожалению, я вынужден ограничить свободу ваших передвижений.
— В любом случае, ее ждет костер! — выкрикнул из угла, набравшись храбрости, плюгавый монашек.
— Это уже не нашего ума дело! — рявкнул в ответ капитан.
И тут Лэя сделала поступок, который значительно ухудшил ее положение. Она закрыла глаза и изо всех сил представила, что все не сомневаются, что она принцесса и должны с радостью отпустить ее. Лэя почувствовала, как руки, больно сжимавшие ее запястья разжались и, открыв глаза, она увидела, как солдаты вместе со своим капитаном, глупо улыбаясь, пытаются неуклюже, боком выйти из комнаты, бормоча какие-то извинения типа "просим прощения Ваше Высочество" или "приносим глубочайшие извинения". Она встала, торжествующе смотря на вышедших солдат, и второпях накинула верхнее платье, но, видимо, на мгновение потеряла концентрацию, потому что из угла донесся вопль монаха, разрушивший все ее чары:
— Она заколдовала вас! Разве вы не видите, она ведьма! Она сожгла живым монаха! — хоть монах и был на порядок слабее Лэи, но разрушать — не строить, и ему удалось отрезвить головы солдат.
Те с ревом ворвались обратно в комнату, и Лэю спасла только неожиданность. Хлюп, наконец, сообразив, что из комнаты хозяйки доносятся непонятные звуки, ворвался следом за солдатами и, размахивая своим кинжалом, набросился на солдат, крича:
— Лэя держись, я не дам тебя в обиду, однако!
Первый же солдат перехватил руку Хлюпа и недоуменно уставился на того. Хлюп, сам того не ожидая, спас принцессу своим появлением.
— Лонк?! — обалдело, хрюкнул капитан. Все застыли в гротескных позах, не зная, то ли растерзать ведьму, то ли преклонить колени перед принцессой. Наконец военные мозги капитана со скрипом провернулись, и он уставился на монаха. — Ты, ищейка монастырская, говори, кто она?! Ведьма или принцесса?! И этот лонк настоящий?!
Если бы монах соврал, сказав, что лонка тоже выдумала Лэя, то ей, скорее всего, было бы не жить, но, слава богу, у того тоже заклинили мозги, и он честно ответил:
— Нет, она больше не колдует! — чем, против воли, спас ей жизнь.
— Если лонк ее, значит она и вправду принцесса, — по уныло-озадаченному лицу капитана было легко прочитать, что он попал в немалый просак. Не оказать положенные почести принцессе, вне зависимости от обстоятельств, было равносильно подписать себе отставку, если не тюремное заключение, а, скорее всего, стоявшая перед ним молодая, ослепительно красивая женщина была принцессой. Честно признаваясь себе, он понимал, что даже по ее внешнему виду и манере вести себя было видно, что она королевских кровей. Да и лонки не умеют врать, и если этот плюшевый коротышка бросился ее выручать и назвал Лэя, то все было ясно. Но как ее было доставить во дворец, если она в любой момент могла просто встать и уйти, внушив им, все что угодно, вплоть до желания покончить жизнь самоубийством?
Напряженную обстановку разрешил голос монаха.
— Я не дам ей колдовать! Пусть она и сильней, но чем ближе к Венле, тем мне легче будет ей сопротивляться! Только свяжите ей, на всякий случай, руки и ноги, чтобы она не могла напасть на меня!
— Хорошо! Но ответственность за пленение королевской особы ложиться на тебя, монах! — капитан, кажется, нашел для себя лазейку и уже уверенным тоном скомандовал Лэе. — Ввиду осложнившейся обстановки я, по указанию монаха инквизиции, вынужден связать Вам руки и ноги, Ваше Высочество. Про…
Договорить он не успел. Лэя превратилась в молнию, нанеся стремительный удар по гортани капитану. Не останавливаясь, за доли секунды, она послала еще одного солдата в состояние полного выпадения из реальности, но вдруг встала, как вкопанная. Ее остановил крик солдата стоящего у двери:
— Стой! — она увидела нож Хлюпа, приставленный к его же горлу. По испуганным глазам солдата было видно, что он не шутил. — Еще движение, и я режу!
Лея сникла, понимая, что не успеет ничего сделать. Она стояла, опустив голову и потирая отбитые руки. Неизвестно еще сломала бы она гортань капитану или себе руки — ей еще не хватало подготовки и тем более холодной жестокости, чтобы, к примеру, вырвать у живого сэйла трахею. Но, кажется, даже этих неуклюжих упражнений было достаточно, чтобы повергнуть солдат прямо-таки в мистический ужас. Было видно, что они не могли понять, кто она: принцесса, ведьма или убийца, способный в секунды разделаться с целым патрулем голыми руками. Капитан, похрипев и поглотав ртом воздух, наконец, встал, держась за горло, и хриплым голосом скомандовал:
— Связать!
Через некоторое время Лэя, связанная одной веревкой с Хлюпом, ехала в закрытой повозке под присмотром противного монаха. Эскорт торопился в Венлу, чтобы уйти подальше от страны ведьм. Но они не знали подлинной опасности, уже выходящей на их след…
