Старуха, называющая себя Гиеной, верила в свою особую связь с этими животными. Стайными ночными тварями, питающимися падалью, но — если нужно — способными загрызть буйвола. Верили в эту связь и её подчинённые… И даже враги. Шаван не знал наверняка, действительно ли Гиена носит свою кличку неспроста — или это всего лишь позёрство. Но чувствовал что там всё не просто…
* * *
Казначей не был частым гостем в логове Гиены. Но иногда наведывался. Неузнаваемый, в своей хламиде, и защищенный удостоверением агента Полиции, он периодически являлся в «плохой район» дабы решать кое-какие вопросы. Его посылала сама Ву! Как надёжного человека, и блестящего переговорщика. Конечно, нехорошо и странно, что муж правительницы разменивался на подобную возню. Но Танналар — отнюдь не самое богатое, не самое большое, и не самое блистательное княжество. Тут хоть и беспокоились вопросами стиля и статуса — но намного меньше чем в Столице.
У Танналарских властей были кое-какие дела с «хозяевами» плохого района. Во-первых, район нужно было контролировать, дабы его «испражнения» не вылились за пределы стен — в чистый и спокойный город. Во-вторых — снимать дань. Ну и, в-третьих — хозяева Вууны много знали о настроениях горожан, остро чуяли любые перемены, и ощущали «подводные течения». Потому Власти периодически использовали их как информаторов.
Шаван спустился по скрипучей лестнице, прошёл по коридорчику, и очутился в закуренном, обвешанном шаманскими оберегами помещении. Играла спокойная музыка — это старалась «звуковая коробка» — изобретение Технократов, заменяющее живых музыкантов. «Бесполезная вещица, зато как повышает статус! Наверняка куплена через контрабанду» — смекнул Казначей. Пахло, конечно-же, не табаком — а чем-то похлеще. На огромной подушке, скрестив ноги, сидела Гиена — толстая старуха, с круглым лицом, и маленькими блестящими глазками. Весьма умными.
Гиена была вся завернута в черно-серые клетчатые одёжи, и в многочисленные бусы. Увидав визитёра, она подняла брови.
— Здравствуй, Шаван. Присаживайся, рассказывай зачем пожаловал.
Один из охранников, чернявый детина с курчавой бородой, указал на подушку. Казначей сел, скрестил ноги, и вздохнул.
— Доброй ночи! Есть одно дельце. Но сначала я хотел бы выпить чаю.
* * *
— То есть как это «клон», — скрипуче спросила бабка. — Невозможно подделать живого человека. Как бы кто не старался. Всё равно получилось бы с косяками, и эти косяки быстро вылезли бы, стали заметны.
— Ну, ты рассуждаешь как мистик, как потомок ханаарских шаманов, — парировал Казначей. А технократы — учёные.
— Да всё я понимаю, — бабка раздраженно скривилась. — Знаем мы этих «учёных». Создают машины, дабы те работали вместо лентяев. Заявляют, будто знают всё и вся, а сами часто несчастливы. Вот когда-то жили люди без учёных — и разве плохо жили?
— Слушай, уважаемая. Я пришёл сюда, чтобы решить вопрос, а не выслушивать шаманские притчи. Потому давай не будем утруждать друг друга лишними словами. Извини за грубость.
Парень не стал напоминать Гиене тот факт, что она сама пользовалась техническими штучками — музыкальными ящиками. Впрочем, всё равно внутренне сжался и приготовился к потокам злого ехидства… Но Гиена лишь широко усмехнулась, показав гнилые зубы. И махнула рукой — мол: «будь, по-твоему». «Так всегда, — мимоходом подумал казначей. — Никогда не знаешь чего от неё ждать».
— Чего же ты хочешь? — приторно-дружелюбно спросила старуха.
— Слыхала о «Доброжелятелях»?
— Конечно. Кто ж, не слыхал.
— Пускай твои люди организуют мне встречу с одним из них.
— Ну, «доброжелатели» странные ребята, — бабка захрустела морковкой, — с ними опасно связываться. Мы ведь про них почти ничего не знаем.
— Разве? — улыбнулся Шаван. — Я-то думал, что ты, «о мудрейшая» знаешь вообще всё.
— А вот не надо ехидства, — бабка захрустела второй морковкой.
— Уж кто бы говорил. Но — снова таки — наш разговор съезжает «не туда». Твои люди могут выполнить мою просьбу? Тут вовсе не нужны шаманские штучки. Лишь твои связи, агенты, информаторы. У тебя ведь есть десятки «ищеек» которые способны разнюхать что угодно. Ты всегда знаешь последние новости. Разве нет? Будь вопрос менее важен — я бы обратился к другим, не столь могущественным, людям. Но сейчас без тебя не обойтись. Вот и выведи меня на «доброжелателей».
— Четыре тысячи балланов, — коротко сказала бабка.
— Не люблю торговаться! Три тысячи — и по рукам, — молвил Шаван.
— Ну, хорошо… Согласна. Приходи через пару недель. Думаю за это время я всё устрою. И помни про денежки, — Она мило улыбнулась. — Не то порчу наведу.
* * *
Уже когда Казначей переступал порог, Гиена его окликнула. — Слушаю, уважаемая, — кивнул тип, обернувшись.
— Даже если Ву не клон, было бы славно, если б ты её сверг. Объявив клоном… Не сам, конечно, а с помощью союзников и дружков. Ву держит Танналар в стальных рукавицах. Налоги тяжки — и для торговцев, и для народа. Продажа вина и бражки сильно ограничена. Табак всё дорожает. Тюрьмы переполнены. Если ты захочешь всё исправить — мы готовы помочь.
Шаван сощурился и задумался. Сглотнул. И, гордо подняв голову, произнёс:
— Я люблю и уважаю мою жену. И не стал бы пакостить — будь она хоть трижды тираном. А она не тиран — просто навела лад… Сколько полезного закуплено, сколько полезного построено! Тебе-то подобные «мелочи» безразличны, знаю. А для меня они важны. Ву молодец.
— Меня продержала в тесной клетке целых полгода. Закрыла все «весёлые дома» за пределами Вууны. Запретила ввоз музыкальных ящиков, — Стояла на своём Гиена.
— Всё правильно сделала. Хотя налоги для простого народа я бы уменьшил… Ну да ладно, это не повод устраивать переворот.
— Как знаешь, Шави, — Гиена хлебнула чаю, и зажмурилась от удовольствия. — Если будут ещё дела — обращайся.
— Разумеется, — сказал Казначей. — До встречи! Мне пора.
ГЛАВА 37. ВУДРОШ КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Тем временем, под защитой мощнейших стен Книгохранилища, в «слепой» — без окон — комнате, бронированной снаружи и изнутри, работал Махарун-Зив. Он, начальник Тайной полиции Танналара, ненадолго отошёл от дел, и выполнял тайный приказ Ву. Работал мозгом, и труд его был не менее тяжким, чем обработка полей. Махарун изучал тексты. В ярком свете многочисленных ламп, согретый войлочным кафтаном снаружи, и крепчайшим чаем изнутри — он тем не менее зябко ёжился. Зубы мелко стучали. Ибо изучаемое существо было поистине жутким.
