Мысли вдруг приняли какое-то странное, неожиданное направление, и Охотник поспешил отвлечься, заметив в темной подворотне слева какое-то движение и услышав подозрительные звуки.
Неважно, с кем вступить в сражение — только бы не с собственными мыслями и чувствами…
***
Эмили, стараясь не расплакаться, растерянно смотрела вслед выбежавшему из часовни Охотнику. Она впервые видела его таким… Всегда спокойный, ироничный, снисходительный — он вдруг впал в настоящую ярость, и то, что именно Эмили спровоцировала эту вспышку, напугало её не меньше выскочившего накануне из подворотни ликантропа.
Вчера она справилась… И даже без особого труда. Трость свистнула раз, другой… зверь отскочил, и Эмили нажала кнопку трансформации: хотя она и не очень хорошо освоила размашистые удары хлыстом, трость была слишком короткой для того, чтобы достать прижавшееся к стене чудовище. Удар — зубья хлыста вцепились в чёрную шкуру, разрывая её и разбрызгивая тёмную остро пахнущую кровь.
Ликантропа это только разозлило: согнув передние лапы, выставив вверх могучие плечи и припав брюхом к мостовой, он пружинисто оттолкнулся и прыгнул вперёд. Эмили едва успела увернуться от удара длинных изогнутых когтей. Ни в коем случае не позволять противнику оказаться позади… Это Ферн заставил её запомнить накрепко. Развернувшись на месте, девушка снова сложила трость и встретила атакующего зверя серией быстрых ударов. Ликантроп взвизгнул, снова отскочил и, припадая к земле, стал подбираться к неудобной жертве боком, рыча и роняя пену из оскаленной пасти. Эмили, выбрав момент, прыгнула вперёд и в сторону, сама оказавшись за спиной чудовища, и принялась хлестать его тростью, стиснув зубы до боли в челюстях. И не сразу осознала, что обрушивает удар за ударом на уже не движущуюся чёрную мохнатую тушу…
Тяжело дыша, она опустила оружие и огляделась. По мостовой вокруг трупа зверя растеклась большая лужа крови, стены домов были забрызганы красным на высоту больше человеческого роста. В воздухе висел тяжёлый металлический запах. Голова закружилась, Эмили пошатнулась, опёрлась о стену… И, вскрикнув от боли, выпрямилась и глянула на свою левую руку.
Рукав плаща от локтя до запястья был разодран и пропитан кровью. С кончика мизинца на брусчатку сбегал алый ручеёк. Резко, как шквальный ветер, ударила притуплённая яростью схватки боль. Эмили на подгибающихся ногах отошла к стене, прислонилась к ней спиной и обессиленно села-сползла на тротуар. Значит, при самой первой атаке ликантроп зацепил её когтем, а она даже не заметила…
В ушах звенело, мир застилал желтоватый туман. Только не терять сознание… Девушка, закусив губу, поднялась на ноги. Надо отойти подальше, а то здесь от одного запаха можно упасть в обморок. Сунув трость за пояс и держась правой рукой за стену дома, она добралась до угла и вышла на другую улицу, по которой гулял свежий ветерок, быстро отогнавший душный запах смерти.
Усевшись на брусчатку у стены, Эмили достала из поясной сумки лоскут чистой ткани и перевязала руку. Повезло, что зверь зацепил левую… Рана вроде бы неглубокая, заживёт быстро. А ликантроп мёртв… Она справилась — сама, без чьей-либо помощи!
Эмили усмехнулась. Она своими руками убила чудовище, применив оружие Охотников. Она когда-то получила инъекцию охотничьего препарата Древней крови. Выходит, она теперь тоже Охотница. И Ферн может даже взять её с собой в мастерскую.
…Что ж, после той сцены в часовне она поняла, что последнего уж точно не случится — никогда.
4
Ферн даже предположить не мог, что окажется таким слабаком.
Что, оказывается, он не профессионал, а жалкий сопляк, не способный сохранять концентрацию и отрешаться от посторонних мыслей на Охоте.
Что он может позволить себе в разгар преследования отвлечься от цели, потому что ему просто показалось, что в боковом переулке мелькнул какой-то силуэт, напоминающий женский…
Что ж, ещё один штрих к портрету Нелюдимого Ферна, и без того непривлекательному. Ладно за свою жизнь нет поводов волноваться, своей шкурой не дорожишь — но так ведь и товарищей можно серьёзно подвести!
С этим нужно было что-то делать. Быстро и решительно.
А что делать, с какого боку подступиться к проблеме — Ферн понятия не имел. Просто прекратить все контакты с объектом его внезапной одержимости — вряд ли поможет. Точно не поможет, даже врать самому себе не стоит. Если правду говорят, и время лечит, то в данном случае до исцеления, вероятнее всего, просто не доживёшь — с такой-то «внимательностью» на Охоте!
В последнее время Охотник разрывался между желанием чаще посещать в свободное время часовню Идона — библиотека-сокровищница, безусловно, того стоила! — и обоснованными опасениями в целесообразности этих посещений: он прекрасно понимал, что сила, влекущая его туда, уже давно приняла опасное направление, не так уж много общего имеющее со страстью к чтению. Но что было поделать, если, не видя Эмили по несколько дней, он с ума сходил от беспокойства и начинал вести себя на Охоте как пугливый новичок, стреляющий глазами в сторону любого движения на краю поля зрения и холодеющий от страха.
Хорошо, что пока обходилось без серьёзных последствий, и товарищи по мастерской ничего не замечали. Ферн представлял, какие варианты решения проблемы от них немедленно посыпались бы: от «Сходи в «весёлый квартал», отвлекись!» до «Пойди да женись на ней, чего трусишь!» Ферн опасался, что, выслушав любую из этих простых и воистину гениальных идей, просто не сдержится и двинет доброжелателю в челюсть, а это было бы уж совсем непорядочно, потому что у товарищей наверняка и в мыслях бы не было насмехаться — для себя они такие варианты сочли бы наиболее подходящими.
Для большинства людей эти способы годились. А для Ферна — нет. Так уж вышло.
Что ж, закономерного результата долго ждать не пришлось…
***
Со стороны бокового входа в часовню послышались шум и негромкие голоса. Эмили, вытиравшая пыль со статуи, обернулась, торопливо положила тряпку на угол постамента и без лишних вопросов бросилась к сундучку с пузырьками крови.
Такие картины она видела здесь нередко, но привыкнуть к этому было невозможно: каждый раз дыхание перехватывало, а сердце стискивала ледяная рука. А что ещё можно было чувствовать, когда в часовню врывалась смерть, по пятам преследующая измученных и израненных людей?
Трое Охотников, с головы до ног покрытых кровью, пошатываясь, втащили на плаще кого-то, кто не мог идти сам. Но был ещё жив — это девушка мгновенно поняла по сосредоточенным лицам и напряжённым позам его товарищей, да по тому, как они озирались, ища взглядами кого-то, кто может помочь. Не теряя времени, она выхватила из сундучка несколько шприцов с кровью, бросилась к раненому и привычным движением вонзила иглу ему в бедренную мышцу. И только потом разглядела, кто лежит перед ней на пропитанном кровью плаще.
Лицо раненого исказилось от боли, из горла вырвался хрип, переходящий в стон. Тело изогнулось в судороге — Древняя кровь начала свою работу. Глаза Охотника на мгновение широко распахнулись — и сверкнули в свете свечей глубокой зеленью.
В ушах зашумело, губы будто бы закололо мелкими иголками. Эмили попыталась подняться на ноги, покачнулась… Кто-то подхватил её под мышки, осторожно опустил на ледяные плиты пола.
— Мисс, что с вами? — как сквозь воду пробился к сознанию мужской голос. — Вы нездоровы?
— Сейчас, сейчас, — девушка глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на тяжёлый запах крови. — Просто голова закружилась. Вот, возьмите. — Она подняла руку с зажатыми в ней шприцами. — Я сейчас, только отдышусь немного…
— Вам самой-то не нужна помощь, мисс? — спросил незнакомый Охотник уже гораздо более бодрым и уверенным голосом — видимо, успел применить кровь. — Если нет, то мы пойдём. Надо торопиться — Ферн, кроме ран, ещё и отравление схватил, кровь его не вылечит…
