Проснулся я на этот раз не один. Веселая вдовушка лежала рядом и игриво щекотала мне нос прядью своих волос. Заметив, что я открыл глаза, эта змея, многообещающе улыбаясь, огорошила меня вопросом:
— Милый, я все хотела спросить: когда ты свадьбу играть собираешься? А то осень уже скоро — самое время для гуляний, а мы еще и день не назначили…
Она еще что-то говорила, но весь дальнейший текст я уже не воспринимал. Сказать, что в тот момент я был в шоке — это ничего не сказать. Да меня переселение в другой мир меньше ошеломило, если уж на то пошло. В голове билась одна единственная мысль: «За что, мать вашу, за что?!!! Где я так нагрешил-то, что меня и в параллельной вселенной в покое никак не оставят?»
— Какая свадьба?
Этот осторожный вопрос мгновенно заткнул фонтан красноречия потенциальной невесты. На лице Лоры застыло выражение неподдельного удивления, а в устремленном на меня взгляде огромных глаз плескалась поистине детская обида. В жизни б не подумал, что столь короткая фраза может вызвать такую бурю чувств. Впрочем, это была еще только прелюдия, настоящая буря разразилась потом…
Примерно через час, который был заполнен криками, плачем, битьем посуды, битьем меня, снова криками и далее по кругу, я таки смог выяснить первопричину всех бед. Оказывается местное общество, погрязшее в суевериях и предрассудках, придает большое значение всевозможным обрядам и обычаям. В частности, мужчина дарит цветы женщине только в одном случае — если намеревается назвать ее своей невестой. То есть всякие платки, бусы и мягкие игрушки — сколько угодно — обычный, ни к чему не обязывающий знак внимания. А вот цветы — это уже серьезно. Я же, как тот мужик из анекдота, который по пьяни перепутал квартиры и отдал любовнице всю зарплату, а к жене завалился с шампанским и цветами. Обе бабы остались довольны, что характерно.
Лора тоже была довольна моей цветочной эскападой, на что у нее имелись весьма веские причины. Во-первых, жизнь одинокой женщины на селе в средневековье — не сахар, и Лорита это знала, как никто другой. Во-вторых, шансы обрести семейное счастье с кем-либо, помимо меня, у нее были просто исчезающе малы. На вдовах тут вообще женятся неохотно. Даже не знаю почему, скорее всего, опять суеверия какие-то, но точно не поручусь. То есть, шансы выскочить замуж повторно имели только богатые и красивые. Ну и молодые, естественно. Лора не попадала ни в одну из этих категорий, поскольку было ей уже 27 (что для местных примерно эквивалентно «бальзаковскому возрасту»), приданное у нее было так себе, да и монументальностью форм она не страдала. Словом, привлечь потенциальных женихов вдовушке было решительно нечем.
На ней и в первый-то раз женился какой-то местный забулдыга-доходяга, поскольку больше никто на тощую девицу с грустными глазами не позарился. Прожил он с нею лет несколько, но детей так и не завел, а потом и сам по пьяному делу замерз как-то под забором. Вернее, вначале простудился, а потом уже околел, но не суть. Главное же заключалось в том, что теперь на Лорку и вовсе смотрели, как на чумную — детей родить не смогла, мужа со свету сжила… Не баба — катастрофа. Словом, жизнь шла по накатанной прямо под откос. И тут появился я. С цветами.
Все это мне поведали в промежутках между рыданиями и попытками прибить меня подушкой. И что тут поделаешь? Жалко ее, конечно, чисто по-человечески. Тем более что баба она симпатичная. Местные могут сколько угодно считать Лорку костлявой, но я-то точно знал, что пощупать на ней было чего! Собственно, по земным меркам, комплекция, как и рост, кстати, у нее были вполне себе средними, а фигура так даже выше среднего. Про возраст и вовсе молчу. Односельчане же были уверены, что баба, не уступающая в росте самым высоким мужикам, да к тому же имеющая ясно различимую талию, просто не имеет права на семейную жизнь. Я такой подход не одобрял, но желания кинуться грудью на амбразуру тоже не испытывал.
Пришлось объяснять, что «я не то имел в виду», на что ушло еще около получаса. Если б не амнезия, то хрен бы что у меня вышло, а так… Словом, отпустили меня с миром. Живого и относительно невредимого. Лорита напоследок даже улыбнулась пару раз на мои рассуждения о том, что женщины, которых нельзя обнять одной рукой — не есть идеал красоты. Улыбнулась и сказала:
— Если соскучишься, приходи. Только с цветами больше не шути.
Я в тот момент так расчувствовался, что чуть было не остался, но разум все же возобладал. Поцеловал на прощание и ушёл. Правда, в тот же вечер вернулся. С молотком. Починил вешалку, да так и остался ночевать. С тех пор и тянется наш сельский роман. Илька на меня дуется и, когда встречаемся, демонстративно отворачивается. Герт добродушно подтрунивает. Тимо на мои странности просто рукой махнул. Кумушки местные поначалу шибко этой темой заинтересовались, но потом тоже поостыли — так, перемывают косточки время от времени, да и то за глаза. Еще Ропит одно время воду мутил. Ропит — это тот самый сутулый, с которым я на дороге познакомился, кум Тимо. На редкость желчный и склочный тип. И жена у него под стать — та еще су… нехорошая женщина, в общем. Меня-то этот козёл цеплять опасался, а вот на Лорку взъелся отчего-то. То ли жена настропалила, то ли просто из природной вредности. Кончилось это тем, что я ему два зуба выбил и нос сломал. Ну, не сложились у нас отношения, чего уж. Как сразу не заладились, так и… Зато от Лориты сразу отстали. Сама Лорка, кстати, запустила слух, что в грызло Ропит получил за то, что пытался к ней клеиться, чем добавила пострадавшему семейных проблем, а себе немного баллов в местной неофициальной табели о рангах.
Вот так вот тихо-мирно, потихоньку обживаясь на новом месте, я и дотянул до весны.
Весна помимо тепла принесла также серьезные перемены в мою устоявшуюся за последнее время жизнь. Вестником грядущих изменений стал помощник шерифа, заявившийся в Старую Иву в сопровождении пары солдат. Шериф здесь — это такое должностное лицо, назначаемое местным сеньором и обладающее существенными полномочиями. И вот это вот самое лицо торжественно объявило, что власть в лице светлейшего герцога Этельгейра решила слегка разнообразить нашу пресную жизнь небольшой войной. Вот так вот — ни больше, ни меньше.
Вообще надо сказать, что с централизацией власти в нашем отдельно взятом герцогстве было все в порядке. Из объяснений Герта следовало, что бароны должны были ежегодно сдавать в центральную казну собранные налоги, а в канцелярию — отчеты о финансовой деятельности за истекший период. Равным образом в столицу герцогства отсылались копии всех решений баронских судов, причем суд высшей инстанции имел безусловное право на пересмотр или отмену решения, вынесенного бароном или его представителем. Неисполнение вассальных повинностей перед герцогской короной было чревато денежными штрафами и прочими, весьма неприятными санкциями, а злостного нарушителя могли и вовсе отдать под суд с перспективой лишения баронского достоинства. В общем, местные сеньорчики вовсе не являлись самовластными хозяевами в своих вотчинах и, чтобы лишний раз не попадать в поле зрения бдительного ока большого брата, вынуждены были довольно-таки добросовестно приглядывать за вверенной территорией.
