Кирилл Кащеев - Спасти дракона

Мини-вэн остановился неподалеку от Иркиного дома, и Ментовский Вовкулака приглашающе кивнул к выходу.

– Подождем еще пару часиков? – жалобно попросила Катерина. – Вдруг Ирку найдут?

Танька зябко обхватила себя руками за плечи. Ирка в Ирии уже почти двадцать часов. В чужом мире, о котором они ничего толком не знают! Может, она там лежит раненая, одна, истекает кровью… Мутная волна паники плескалась в желудке, норовя подняться до сердца. Может, самое лучшее, что они с Богданом могут сделать для Ирки – сдать ее? Богатыри потребуют, чтоб ее нашли и вернули обратно, – и ничего змеи Ирке не сделают, не станут они ссориться с заставой, не говоря уж про ведьм! И вообще можно наврать, что Ирка случайно в другой мир провалилась.

Танька нерешительно посмотрела на Вовкулаку. Он взрослый, он опытный, он подскажет, как правильно… Ментовский Вовкулака поймал ее взгляд в зеркальце заднего вида и ободряюще кивнул:

– Прорвемся! Иркина бабка – это еще не самое страшное в нашем мире! – и негромко рыкнул. – А ну быстро на выход: раньше сядешь – раньше выйдешь!

Пикнул брелок, закрывая расписанный волчьими мордами мини-вэн, всей толпой они двинулись вокруг забора к калитке. Задумавшаяся Танька брела последней. Рассказать или не рассказывать. Рассказать или… Танька ткнулась в спину Лике и подняла голову. Компания переминалась у входа. Богдан и Ментовский Вовкулака сосредоточенно изучали приоткрытую калитку.

– Вы ж мент! – буркнул Богдан. – Сто раз во всякие притоны врывались, типа «Всем лежать, руки за голову!».

Ментовский Вовкулака представил, как он с такой заявочкой ввалится к Иркиной бабке на кухню, и его ощутимо передернуло.

– Я бронежилет не взял, – рыкнул он. – А ты за меня не прячься, сам-то здухач, тебе положено с нечистью дело иметь!

– Ну да – вот расскажи такому… – окидывая Вовкулаку демонстративно-презрительным взглядом, процедила Танька.

– Чего расскажи? – по-волчьи настороженно шевельнул ухом старый оборотень.

– Ничего! – решительно отрезала Танька. Пора бы уже привыкнуть, что взрослые мужики только изображают всевидящих и всезнающих. Танька досадливо махнула рукой в ответ на собственные мысли. Все и всегда приходится решать самой! Она растолкала ро́бленных и откинула придерживающий калитку изнутри крючок. Створка с негромким скрипом распахнулась.

– Чего замерла? – поинтересовался Вовкулака, легонько подталкивая Таньку в спину. – Бабка на груше со снайперкой засела? – И невольно сам посмотрел на грушу. Проверил.

– Над двором нет ведьмовской защиты, – глухо откликнулась Танька. Ее пальцы двигались, словно трогая невидимые струны, а между бровями залегла тревожная складка. Ментовский Вовкулака подумал, что Танька сейчас выглядит не на свои неполные тринадцать. Серьезная, очень взрослая и очень встревоженная молодая девушка. А что личико детское – и не замечаешь вовсе.

– Так Ирка ж вроде как… нездорова была. Могла забыть…

Нездорова. Прелестное определение для проникающего ранения в грудь, да еще зараженного трупным ядом! Танька одарила Вовкулаку уничтожающим взглядом:

– Не могла! Она профессиональная ведьма, а не девочка из кружка по эзотерике. Когда мы Ирку отсюда забирали, защита стояла на месте, а сейчас заходи кто хочет!

– Ну что вы там топчетесь у входа, будто милостыньку пришли просить? – донесся от дома звонкий старушечий голосочек. – Проходите-е-е, мы вас уже заждались!

Богдан притянул Таньку к себе, и они рука в руке двинулись по садовой дорожке. Ментовский Вовкулака торопливо протиснулся в калитку и пошел рядом, прикрывая Таньку с другого бока. На крыльце стояла бабка. Стояла монументально, как памятник, Таньке показалось, что так она стоит уже давно, точно выглядывает их от самого Запорожья.

– Мы же не опоздали! Обещали вечером приехать, и вот… приехали! – невольно вырвалось у Таньки. Сейчас придется сказать, что приехали они без Ирки. За спиной она почувствовала шевеление – кажется, ро́бленные начали отступать обратно к калитке. Танька почувствовала отчаянное желание развернуться и припустить следом за ними. А лучше – впереди них!

Лицо бабки оставалось неподвижным, будто вырезанным из дерева. Она просто глядела на Таньку… и молчала! Танька невольно поскребла пальцем ухо. Молчащая бабка – это такой феномен: невольно начинаешь думать, что ты сама оглохла!

– Приехали-приехали, конечно приехали! – Из-за бабкиного плеча высунулся остренький, как шильце, носик, а потом появилась вся старушонка – такая мелкая и тощая, что пряталась за бабкой целиком. – Радость какая, правда, бабулечка? Гляди, какие милые девочки!

– Так и хочется съесть, – тяжело, будто стальную сваю забила, ухнула бабка.

– Ах, бабулечка-красотулечка, такая шутница! Нет-нет, никого мы сейчас есть не будем! – визгливо засмеялась старушонка. – Мы ж вас так ждали, так ждали! Особенно Ирочку! – Взгляд старушонки стал как прицел снайперской винтовки – оббежал лица сгрудившихся у крыльца девчонок и тут же спрятался под седыми кудряшками, выбивающимися на лоб из-под веселенького цветастого платка. – А уж как хорошо-то, что у Ирочки столько подружек! С такой девочкой, как Ирочка, все-все дружить хотят! – Старушонка энергично закивала, длинные концы туго завязанного платка запрыгали под подбородком. – И умница, и красавица, и мальчики вокруг нее вертятся, и все-то ей удается! Только смотреть, и восторгаться, и понимать, что сама никогда-никогда не будешь такой! – Старушонка хитренько покосилась на девчонок, словно отслеживая их реакцию.

– Можно мы не будем восторгаться? – пробормотала Маринка. Катерина вымученно улыбнулась.

Показалось Таньке или старушонка и впрямь удовлетворенно кивнула?

– И такая несчастная, ай-ай! Отец невесть где, мать бросила… Такая замечательная девочка – и даже собственным родителям не нужна! – Уголки губ старушонки печально обвисли, как развязанные шнурки кроссовок. А прицельные глазки так и постреливали в сторону ребят. Отсутствие реакции, кажется, старушонку смутило – пауза затягивалась.

– Что ж мы на крыльце стоим?! – спохватилась старушонка. – В дом-то проходите! Мальчик! Притулился там, с краешку, я тебя и не заметила! Девочки тебя, наверное, тоже не замечают, да? – сочувственно поглядела на Богдана старушонка. – Глупые, счастья своего не понимают! Иной девчонке, может, и понравился такой обычный, простой паренек – так боится, подружки засмеют: сама убогая, вот на убожество и позарилась!

За спиной у Богдана сдавленно хихикнула Катерина и откровенно, в голос, расхохоталась Марина. Богдан бросил быстрый взгляд на Таньку и торопливо отвернулся. Щеки и лоб его заливал горячий румянец то ли гнева… то ли стыда.