Ближайшими ко мне были Долина Кинжала, на территории которой находился торговый тракт, проходивший через лес, и Долина Теней, расположенная к югу-востоку и граничащая с Корманторским лесом. Она была примечательна еще и тем, что там с давних пор проживал Эльминстер, величайший, сильнейший и знаменитейший маг Торила, избранный Мистры, богини магии, и с ним не горели желанием связываться даже боги. Вот такая у мужика репутация, а возраст, по слухам, чуть ли не за тысячу лет. Когда я узнал об этом, мне как-то сразу поплохело; я, конечно, находился более чем в сотне километров от границы Долины Теней, но все равно подобное соседство было, мягко говоря, неприятно.
На восток от Сторожевого леса, примерно в паре сотен километров, располагалось Лунное море, огромное пресноводное озеро. В большинстве из окружающих его городов процветала работорговля, коррупция и существовали страшные культы со всеми сопутствующими атрибутами, как то: жертвоприношения и кровавые оргии. Еще дальше, на восточном побережье Лунного моря, располагались горы Свинцового Блеска, за которыми, в свою очередь, находились земли Ваасы и Дамары, о которых Алоф только слышал, и то краем уха.
Ситуация вырисовывалась, прямо скажем, невеселая. Запад и юг были для меня закрыты и могли рассматриваться только как извращенные способы самоубийства, и что-то подсказывало мне, что смерть в пустыне будет менее болезненна, чем встреча с, упаси Великий Мрак, Эльминстером. Это все, конечно, разыгравшаяся паранойя, но в любом случае до определенного момента мне следует обходить места обитания подобных фигур по широкой дуге — так сказать, во избежание. Как-то не хочется возвращаться в мертвое состояние, хотя в нем тоже есть свои плюсы.
На север тоже не было смысла идти: сперва сотни километров Сторожевого леса (еще неизвестно, живут ли тут эльфы), а потом горы и опять пустыня, при этом никаких крупных поселений. Только где-то уж совсем в северных горах вроде как живут орки и другие им подобные существа.
Можно было двинуться на восток и добраться до прибрежных городов, теоретически там существовала вероятность устроиться, не опасаясь натолкнуться на каких-нибудь паладинов или иных борцов со злом. Но длинный путь по безлесной равнине, да еще через земли сначала Долины Кинжала, а потом какой-то Долины Теша, вызывал опасения.
Был еще один вариант — направиться в Териамар и попытаться устроиться среди орков или отправиться в Кормантор, а конкретно в руины Миф Драннора, но по здравому размышлению я решил, что это бессмысленно. Даже если допустить, что я найду некую библиотеку древнего мага, что, в общем, вполне вероятно, так как среди эльфов каждый пятый маг, то я банально ничего не смогу прочитать. Нет, в Миф Драннор имеет смысл отправляться только тогда, когда я получу хоть какое-то мало-мальски серьезное магическое образование, и никак не раньше. Да и о ловушках забывать нельзя, в подобном месте, по определению, каждый камень опаснее сотни орков.
Все следовало очень хорошо обдумать, а по-хорошему, словить еще парочку «языков» или просто кого-то расспросить, только если с «языками» все ясно, то обычные собеседники не предвиделись.
На пятнадцатую ночь я решил устроить себе еще одно диаблери, все равно отпускать Алофа было нельзя, да и за те грешки, что он успел совершить, ему так и так виселица грозила.
На этот раз все прошло даже как-то обыденно. С наступлением ночи Алоф был диаблерирован, и я действительно почувствовал эйфорию, только вот никакого помутнения рассудка или тем более безумия а-ля «всех убью один останусь» и «мне море по колено» не было. Только истома во всем теле, как после хорошей тренировки, а также приятное напряжение в энергоканалах.
Взвесив все «за» и «против», я таки решил, что для меня будет лучше двинуться в сторону Териамара: во-первых, он находится гораздо ближе Лунного моря, во-вторых, вероятность напороться среди орков на какого-то сильного мага или пересечься с одной из гильдий убийц или воровским кланом значительно ниже. Да и есть надежда, что отнесутся орки к вампиру проще, чем обычные люди. Есть, конечно, и свои минусы: учителя нормального там тоже не найти, — но сейчас меня больше волновал вопрос выживания, а основам меня любой орковский шаман обучить сможет.
Приходя незваным в гости, лучше сначала постучаться в дверь… прикладом автомата.
Народная мудрость
Сборы не заняли много времени. Напоследок закрыв вход в пещеру импровизированной дверью из лапника и ветвей, а также дополнительно ее закрепив, я отправился в путь.
Ничего примечательного в дороге не случилось, тракт я пересек на пятую ночь, разбойников или купеческих караванов не встретил. Кстати, отметил интересный факт: сразу после диаблери моя чувствительность к солнечному свету увеличилась чуть ли не в три раза, но уже спустя двое суток вернулась на прежний уровень, а еще спустя трое суток уменьшилась, хотя проверять на сколько, у меня не было ни желания, ни возможности. Однако это очень удачно совпало с выходом из леса, который от тракта тянулся всего на десять километров, и сразу за ним начинались предгорья. Где-то недалеко должен был находиться вход в Териамарские копи.
Ага, как же! Три дня по округе ползал, сапоги совсем развалились, и все равно нашел случайно, никогда не догадаетесь как. По запаху! Пригодились-таки навыки, позаимствованные у травмированного волка. Следовало с самого начала так поступить, запашок от пещер распространялся весьма колоритный, орки и гоблины, живущие сейчас в Териамаре, с понятием «мытье», похоже, вообще знакомы не были. Но тут мои привычки сработали против меня. Живя в лесу, я сознательно притуплял и блокировал свое обоняние, доводя его до обычного человеческого уровня чувствительности, вот и поплатился.
На следующую ночь после нахождения входа я захватил гоблина и провел сеанс активного допроса. Общий язык, который я выучил в прошлый раз, гоблин знал плохо, однако это не помешало налаживанию контакта. Процесс изучения языка путем потрошения памяти в этот раз был до смешного прост. Гоблинский язык вообще оказался на диво приземленным и злым, не предназначенным для выражения сложных чувств или мыслей. В наречии гоблинов существовало более сотни слов, обозначавших убийство и ненависть, но в нем не было ни одного, которым можно было бы выразить более сложные и добрые чувства, например, сострадание. Термин, которым гоблины обозначали дружбу, скорее можно было бы истолковать как «временный военный союз» или «служба более сильному гоблину». Даже стало несколько страшно от мысли, что придется жить в столь «миролюбивом» обществе. Хотя, с другой стороны, именно за этим я сюда и шел.
