— Вы забрели слишком далеко от дома, а солнце вот-вот зайдет, — сказал дреней. — Из какого вы клана?
— Я — Дуротан из клана Северного Волка, а он — Оргрим из клана Черной Горы.
— Из разных кланов? — удивленно спросил чужак. — Вы, наверное, собрались драться, раз ушли так далеко от родных мест?
Оргрим с Дуротаном переглянулись.
— И да, и нет, — ответил Дуротан. — Мы — друзья.
— Друзья? Из разных кланов?
— Да. — Оргрим кивнул. — Это необычно… но ведь не запрещено, правда?
Дреней кивнул, удивленный. Глянул еще раз на обоих, затем повернулся к спутникам, заговорил на своем языке — мелодичном, переливчатом, будто ручей журчит по камням или птицы поют в листве. Те слушали внимательно. Выслушав, один достал из-за пояса кожаную флягу, отпил глубоко и побежал на юго-восток, в сторону земель клана Северного Волка — гладкой, ровной, грациозной побежкой, почти как у талбука. Второй же заспешил на восток, к землям клана Черной Горы.
Дреней снова повернулся к оркам.
— Они оповестят ваши семьи, скажут, что вы здоровы и невредимы. Завтра вы вернетесь домой.
А пока я счастлив предложить вам гостеприимство дренеев. Мое имя — Ресталаан, я глава стражей Тэлмора — города, с которым торгуют оба ваших клана. К сожалению, я не помню ваших лиц — но, кажется, оркская молодежь побаивается и сторонится нас, когда мы приходим торговать.
— Я не боюсь никого и ничего! — прорычал Оргрим.
— Но ведь ты убегал от огра? — Губы Ресталаана чуть изогнулись в улыбке.
Лицо Оргрима потемнело, в глазах засветилась злость. Дуротан набычился — так и знал ведь, этот Ресталаан и его приспешники видели бегство и сейчас примутся насмехаться!
— Это бегство — не трусость, но мудрость, — продолжил Ресталаан, будто не замечая, как его слова подействовали на молодых орков. — Если б вы не побежали, нам бы пришлось завтра вместо двух здоровых молодых орков слать вашим кланам два трупа. Оргрим и Дуротан, послушайте меня: в страхе нет стыда. Стыдно должно быть лишь тогда, когда страх мешает сделать правильное. А в вашем случае бегство — единственно правильное.
— Скоро мы станем сильными! — Дуротан выпрямился горделиво, — Тогда огры будут бояться нас!
Ресталаан посмотрел на него — в лице вовсе не было насмешки. И к удивлению Дуротана, кивнул согласно.
— Да, конечно. Орки — могучие охотники.
Оргрим сощурился, ожидая издевки, но ее не последовало.
— Пойдемте, — предложил Ресталаан. — Ночью в лесу Тероккар встречаются твари, с которыми не совладать и стражам Тэлмора.
Хотя и усталый до невозможности, Дуротан таки управился бежать ровно и быстро — не хватало еще стать посмешищем дважды в один день!
Пока бежали, солнце окрасило горизонт алым, затем — густо-кровавым, пурпурным… На бегу посматривал на чужаков — искоса, чтоб не показаться грубым. Так любопытно их видеть вблизи, всего в нескольких шагах. Ожидал, что вот-вот покажутся признаки близкого города: дороги, вытоптанные множеством ног, светильники, указывающие путь в ночи, силуэты домов на фоне чернеющего неба. Но не увидел ничего — и под ложечку кольнуло страхом. Может, дренеи вовсе и не собирались помогать? Может, захватят в плен и потребуют выкуп? Или чего хуже: к примеру, принесут в жертву какому-нибудь злобному богу…
— Прибыли, — сообщил Ресталаан.
Встал на колени, пошарил среди иглицы и палых листьев. Оргрим с Дуротаном переглянулись озадаченно — ведь лес вокруг, ни домов, ни дорог — вообще ничего. Приготовились — пусть врагов и больше, но без боя не умрем!
Ресталаан вытащил прекрасный зеленый кристалл, заботливо запрятанный в обычном лесном мусоре. У Дуротана дыхание перехватило — таким чудесным, удивительным показался камень!
Так захотелось взять его в ладонь — ведь как раз по размеру! — ощутить кожей гладкость, мягкое тепло, странное живое биение… Знал откуда-то: из камня исходит покой и умиротворение, каких никогда до сих пор не чувствовал. Ресталаан произнес слова, каленым железом впечатавшиеся в Дуротанову память: «Кехла мен самир, солей лама каль».
Лес задрожал — будто не настоящий, а всего лишь отражение на озерной глади. Не сдержавшись, Дуротан охнул: мерцание усилилось, и — вокруг никаких деревьев, но лишь мощеная дорога, ведущая по склону горы в невообразимо прекрасный город.
— Сейчас мы в самом сердце земли огров, — сказал Ресталаан, вставая, — Но когда город строился, огров еще здесь не было. Они пришли потом. Что ж, если они не видят нас — не могут и напасть.
— Но как? — выдохнул Дуротан.
— Простая иллюзия, ничего больше. Хитрость со светом, да…
В его голосе прозвучало что-то, от чего у Дуротана мороз пошел по коже. Видя удивление на лице орка, Ресталаан пояснил:
— Глазам не всегда можно доверять. Мы думаем: что видим каждый день, то правдиво. Но знающий способен управлять и светом, и тенью.
Произнеся слова и коснувшись кристалла, я изменил то, как свет падает на скалы и деревья, на все вокруг. И потому вы видите нечто целиком отличное от того, что видели ранее.
Дуротан все еще смотрел тупо, потрясенный.
Ресталаан усмехнулся.
— Пойдемте со мной, мои новые друзья! Пойдемте туда, где еще не бывал ни один из вашего народа!
Дрек'Тар не видел города дренеев в их расцвете, в их покое. Он увидел их лишь когда… впрочем, не стану забегать вперед. Шаман говорил мне: отец шел по их сверкающим дорогам, ел их пищу, спал под их крышей, говорил с ними честно и открыто.
Даже сейчас нам тяжело понять и принять мир, столь отличный от нашего. Даже калдорайские земли перестали казаться мне столь чужими, когда я узнал про дренеев. Дрек'Тар говорил: у отца и слов не нашлось, чтобы описать увиденное. Быть может, живя на нашей теперешней земле, носящей его имя, увидев то, что видел я, он бы смог…
У сожаления горький вкус.
Дуротан и двинуться не мог от удивления — будто на него набросили сияющую сеть молний, как на огра, и поделать нечего. Застыл, глазея, даже рот открыл, не в силах переварить увиденное.
Город дренеев был воистину прекрасен! Врезанный, вотканный, вплетенный в склон горы, причудливое соединение металла и камня, естественного и рукотворного. Что именно видит, орк не понимал — но ощутил гармонию города, спокойную, величественную. Все в нем стремилось ввысь: скругленные, широкие снизу ступени, истончаясь и заостряясь, уводили к шарообразным жилищам. Одно напомнило раковину, другое — гриб. Сочетание форм и цветов поражало, а заходящее солнце подсветило багряным и алым, смягчило резкость линий, и в полумраке округлые очертания казались еще удивительнее.
