— А пятый пусть останется на совести мастера, создавшего этот прекрасный витраж. А теперь отдыхай, хранительница нашего рода. И… возвращайся, мы очень скучаем. — Коснувшись моего лба едва ощутимым поцелуем, вздохнула матушка, и вышла, уже не видя, как бегут по моему лицу слезы, тихо падающие на темный камень кольца — единственного свидетеля душевной боли, разрывающей мое существо.
А за окном родился новый день, как и все предыдущие серый от плотной стены дождя. Но в это утро я осознала свою судьбу и горячо прошептала, глядя на фигуру юной богини:
— Я исполню свое предназначение, я… — Последние слова потонули в раскате грома, сотрясшего, казалось, весь замок до самых подземелий. А я лишь до боли закусила губы и открыла окно, подставляя всё ещё мокрое от слез лицо тугим струям обжигающе — холодного дождя.
Тяжелые капли сбегали по волосам, алмазами сверкали среди опущенных ресниц, сбегали по напряженной шее мгновенно вымочив простое домашнее платье, неприятно холодя тело.
Но я не спешила уходить от окна, почти физически ощущая, как сбегают по щекам, срываясь вниз, на блестящие от воды камни заднего двора капли небесной влаги, смывая горькие слезы и страхи, оставляя лишь уверенность.
Я, баронесса Эльвира де Элер, достойная дочь своих пращуров, и каким бы непреодолимым не было захватившее меня искушение — это ни более, чем происки тех, кто жаждет хаоса и воцарения тьмы. Я поборю этот соблазн и защищу свой дом, как и десятки моих предков до меня!
Дождь не прекращался, но иссякла соленая влага на протяжении четырех дней бегущая из моих глаз и я смело на едва различимое солнце сквозь черную сеть прилипших к лицу волос. Наверное, я рисковала своей жизнью и здоровьем, балансируя на залитом водой подоконнике, но едва ли осознавала это, впервые увидев смысл своего существования.
Нет на свете пут крепче долга и палача — страшнее сердца. За окном догорал новый, полыхающий багрянцем закат, разогнавший тяжелые тучи, полонившие небосвод, плачущий, словно в унисон с моим сердцем, когда бледная, но исполненная решительности я покинула свои покои и, миновав длинный коридор, вошла в малую гостиную, где согласно словам мажордома находилась моя сестра.
Элоиза действительно предпочла скоротать непогожий вечер в комнате затянутой бежевыми драпировками, но, к моему удивлению компанию ей в этом мероприятии составляли наши гости, небрежно расположившиеся в глубоких креслах.
Зак и Элли вели оживленную беседу, посвященную подводным куполам, сооруженным жителями одного из южных княжеств. Рыжеволосый лорд терпеливо объяснял особенности изготовления подобных приспособлений, Элоиза восторженно внимала, изредка задавая уточняющие вопросы, явно планируя попытаться изучить этим методом фауну нашего пруда. И только лорд Светоч, неотрывно смотрящий на пляшущее в камине пламя, не принимал участия в разговоре.
Видимо поэтому именно он первым заметил меня, в нерешительности остановившуюся на пороге. Легко поднявшись на ноги, он торопливо, словно боясь, что я уйду, подошел ко мне и произнес, приникая к руке теплыми губами:
— Счастлив вас лицезреть, моя прелестная госпожа.
Невольно сжавшая при его прикосновении помнящая, чем закончился его предыдущий поцелуй я, едва слышно перевела дыхание и собиралась было ответить беловолосому графу. Но моей рукой завладел рыжеволосый Зак, расцветая нежной улыбкой:
— Рад видеть вас в добром здравии. Если бы вы знали, какие волнения вы поселили в нашем сердце, прелестная Эльвира. Признаться, только боязнь скомпрометировать вас, помешали нам штурмом взять вашу комнату, дабы убедиться в вашем благополучии.
Не последовало боли и за его прикосновением, лишь в душе поднялась горячая волна, пропавшая, едва я взглянула на Элоизу. Мигом растерявшая всю веселость сестра торопливо подошла ко мне и обратилась к едва заметно нахмурившимся лордам:
— Прошу меня простить, господа. Я вынуждена вас оставить. Моя сестра ещё слишком слаба, чтобы добраться до комнаты самостоятельно и…
— Право, не стоит так волноваться, Элоиза. — Памятуя о своём стремлении изучить наших гостей, улыбнулась я, проходя в комнату и с показным изяществом опускаясь на диван. — Я бы не отказалась услышать продолжение увлекательного рассказа лорда Зака о подводных кораблях[1]. Трудно поверить, что такое чудо возможно.
— Возможны и куда большие чудеса, моя леди, — улыбнулся беловолосый, опускаясь в соседнее кресло. — Здесь же, всё дело не в явлении божьей благодати, но в чуде куда более простом, но не менее значимом — науке и технологии. Так же, как люди изобрели однажды музыкальные инструменты и ноты, чтобы их понимать, так однажды откроют тайны законов природы, и создадут куда более удивительные вещи.
— Впрочем, надеюсь, этот процесс не будет слишком быстр. — Поддержал его Зак, опускаясь рядом с беловолосым.
— Вы боитесь прогресса, лорд? — Удивилась уже сидящая рядом со мной сестра. — Скорее, не ищу. Я излишне педантичен и сентиментален, а изменяющийся мир теряет своё очарование.
— Странно слышать такие слова от человека, наделенного столь глубокими познаниями.
— О, леди, вы мне льстите, — не без гордости улыбнулся рыжеволосый, сверкая золотистыми глазами. — На самом деле, идея путешествий под водой отнюдь не нова. Еще в начале предыдущего века обитатели восточных земель переворачивали свои ладьи, образуя тем самым воздушную полость, всплывая к которой воины могли довольно продолжительный промежуток времени, передвигаться по дну. Да и упоминания о колоколах встречаются в научных трактах ученых древности. Говорят, обитатели севера шьют подобные из шкур убитых ими китов и тюленей, передвигаясь в них среди серых вод вечно холодного океана.
— Китов? — Заворожено прошептала Элоиза, вызвав легкую усмешку на красивых губах.
— Да, — не замечая реакции своего спутника, подтвердил рыжеволосый. — Гигантских рыб, шкура которых без труда выдерживает удар копья, а свирепый нрав уводит под воду десятки торговых кораблей.
Элоиза не смогла сдержать восхищенно — испуганного вздоха, а беловолосый граф — тихого смешка.
— Вас не пугают тайны морских глубин? — Нахмурилась сестра, недовольно рассматривая всё ещё улыбающегося лорда Светоча.
— Боюсь, я придерживаюсь, мнения учёного Герфида, считающего китов млекопитающими животными, приписывая им крайне мирный нрав, прекрасная Элоиза, — произнёс он, отворачиваясь к огню. — А всем чудесам Севера предпочитаю Аврору.
— Аврору?
— Северное сияние, чудесную пляску огней в незнающем света небе. Кто-то называет его последним даром богов, а жители севера, уверяют в диковинном замке, сверкающем, будто драгоценный алмаз, что проступает среди её вспышек раз в году. Впрочем, оставим этот разговор — боюсь, леди Эльвира заскучала. — Переводя взгляд на меня, вновь улыбнулся беловолосый, но был остановлен:
