Подчиняясь очередной команде мастера Яна на ноги в полный рост поднялось чуть больше половины учеников. В этом не было ничего удивительного, дзи–додзё издревле обучало своих воспитанников языкам тех народов, с которыми Империя имела общие границы. Разговорная речь манеритов, язык тиданей или «диалект» жителей Юнь — каждый, кто становился дзи, обязан был знать хоть одно из этих наречий, а также читать и писать на нем. Впрочем, это было лишь частью так называемого обязательного курса, большинство дзи вполне владели всеми тремя языками на достаточном уровне для простого общения. Или для проведения допросов.
— А сколько из вас умеют также изъясняться на языке карабакуру? — задал Хань свой второй вопрос.
Почти все ученики опустились обратно, стоять остались лишь трое. Ли, оказавшийся в этой тройке и находившийся ближе всех к сосновому помосту почувствовал, что его колени начали предательски дрожать, а по спине полился градом холодный пот.
Он действительно весьма неплохо знал говор степных карликов. В детстве этот причудливый народ холмов был частым гостем на подворье, где работал отец Ли. Карабакуру приходили покупать у местных мастеров посуду и инструмент — косы, топоры, пилы. Пользуясь тем, что такие сделки шли в обход торговых домов, ремесленника прекрасно научились находить с коротышками «взаимовыгодные» решения. Слушая бесконечные препирательства сторон во время торга за очередной нож или горшок, Ли волей–неволей научился улавливать суть фраз и отдельных слов. А потом в дзи–додзё под мудрым руководством мастеров все эти случайно запомненные обрывки рыночных свар превратились в подлинное знание.
— Мастер Вей, — молодой тайпэн обернулся.
Глаза главного наставника встретились взглядом с черными глазами Ли.
— Возьмите первого. Он лучше других владеет как языком карликов, так и другими дисциплинами. Ли уже исполнилось двадцать, он пробыл у нас почти полтора лишних года. Возможно, предки действительно придержали его здесь для вас.
Хань широко улыбнулся и кивнул.
— Да будет так.
Ученики и учителя неспешно покидали двор. Ли, все еще пребывая в спутанных чувствах, медленно поднялся на помост. Мастер–наставник сделал шаг в его сторону и положил руку на плечо своего воспитанника.
— Время пришло, школа отпускает тебя по собственному пути Служения. Помни Догму и будь верен Империи.
Не дожидаясь ответа, Ю Вей резко обернулся к молодому тайпэну и, коротко поклонившись, зашагал к группе учителей, ожидавших его у центрального входа в главное здание.
Ли вплотную приблизился к человеку, который должен был теперь стать для него всем, что есть на свете, а возможно и чем–то большим.
— Меня зовут Сяо Хань из рода Юэ.
Молодой парень оказался на поверку моложе Ли и даже уступал ему в росте почти на полголовы. Они были довольно похожи, оба крепко сложены и хорошо развиты. Их фигуры не были слишком массивными и неповоротливыми, скорее как раз наоборот — поджарыми и верткими. Черноволосые и черноглазые. Оба постриженные на «военный манер» и с одинаковой осанкой хороших всадников. Единственное, что выделялось — Ли был чисто выбрит, а над верхней губой тайпэна топорщились юношеские жесткие усики, так еще и не успевшие стать настоящими усами.
А еще от тайпэна Ханя буквально волнами исходили не угасшая мальчишеская веселость и яркий задорный темперамент. Но Догма учила видеть лишь суть, и Ли, заглянув в глаза своего хозяина, нашел там все, что ему было нужно. Во всяком случае, в тот миг он был уверен, что нашел это.
— Дзи Ли, — ответил бывший ученик дзи–додзё, пробуя это новое словосочетание «на вкус» и слегка склоняя голову в знак почтения. — И я горд служить одному из потомков воительницы Йотоки, легендарной Ночной Кошки Пограничья.
— Кто знает, возможно, когда–нибудь мои праправнуки услышат те же слова, но уже с упоминанием моего имени, — усмехнулся Хань. — А теперь идем, до вечера нам еще надо посетить императорские склады в Хэйан–кё, чтобы подобрать тебе снаряжение достойное моего дзи. А завтра с утра в наш первый поход! В погоню за убегающим солнцем!
За прошедшие девять лет немногое в Империи переменилось, но та ее часть, которую помнил Ли со времен своего путешествия в столицу, несомненно, была уже совсем не той, что прежде. Древние города и многочисленные деревни за эти годы стремительно разрастались за счет новых кварталов и богатых посадов. Молодые храмы возвышались своими черепичными восьмигранными пагодами и стройными башнями–вэнь над равнинами, гладкими как нефритовый стол, над глубокими ущельями горных перевалов и по берегам лазоревых озер. Новые мощеные дороги с каменными мостами, с отводными канавами вдоль обочин и с постоялыми дворами торговых домов разбегались во многих направлениях. Возделанные поля отвоёвывали место у зловонных солончаков и вековых бамбуковых зарослей. В речных протоках вертелись десятки деревянных колес, оживляя механизмы мельниц, кузниц и мастерских. Центральные провинции вокруг Хэйан–кё не знали вторжений врагов почти тысячелетие, и приостановить их развитие и процветание не могли даже редкие шутки природы, вроде жестоких зимних морозов или глухих содроганий тверди, когда запертые в подземельях демоны в очередной раз пытались вырваться на волю.
Тайпэн Хань гнал свой маленький отряд через страну во весь опор, не тратя ни одного лишнего мгновения на задержки и не совсем собираясь облегчать Ли новое знакомство с окружающим миром, после столь долго периода проведенного им в стенах дзи–додзё.
Кроме Сяо Ханя и его дзи, в группу входило еще семь человек. Двое были воинами рода Юэ, потомственными солдатами, чьи предки состояли на службе у самой Йотоки. Остальные члены отряда находились при юном тайпэне в роли солдат–прислуги, но реальной пользы от них в бою, похоже, никто не ожидал.
Единственный, кто порадовал Ли из этой пятерки, был опытный коновал, травник и неплохой охотник по имени Удей, тидань и ну–бэй, выкупленный у своего кочевья много лет назад. По сути, его положение мало чем отличалось от роли дзи, к тому же для Ли общение с Удеем дало прекрасную возможность лишний раз попрактиковаться в языках.
Четверо остальных денщиков выполняли самые разнообразные функции, среди которых было даже мастерское заваривание чая и красивое повествование семейных хроник Юэ. На практике же, прислуга относилась к своим прямым обязанностям весьма небрежно. Это немало удивило и даже в некоторой степени разозлило Ли, но тайпэн, как ни странно, демонстрировал в этом вопросе явную снисходительность. Иногда, казалось, что он вообще не замечает оплошностей или откровенного неуважения к своей персоне, проявленное со стороны своих слуг.
