— Наивный, — вслед ему сказала Колин.
— Никто не справится с этой задачей лучше Полуночника, — ответил ей Шамус.
Покачивая головой и улыбаясь, Элбрайн сел на Дара и поскакал прочь, почти сразу же забыв об этой женщине и сосредоточившись на мрачных новостях, которые она привезла.
Едва оказавшись за пределами лагеря, он встретил Пони. Бросив на него подозрительный взгляд, она поняла, что дело плохо.
— Барон Бильдборо убит еще на пути в Урсал. — Элбрайн спешился и встал рядом с женой. — И вся его охрана тоже, хотя Роджера среди мертвых не нашли.
— Снова поври? — послышался из-за деревьев ироничный голос Джуравиля. — Наверняка тот же, что убил аббата Добриниона.
— В твоих словах, может, даже больше смысла, чем ты думаешь, — ответил Элбрайн. — Те, кто нашел барона, говорят, что его убил дикий кот. Однако описание останков никак не соответствует повадкам этого зверя.
— Тигриная лапа, — тут же сообразила Пони.
Этот камень монахи использовали, чтобы превратить свою человеческую руку в лапу дикого кота. Повесив голову, Пони закрыла глаза, и Элбрайн обхватил ее за плечи. Каждое новое столкновение с церковью Абеля — или даже сообщение о нем — тяжкой ношей ложилось на плечи Пони; каждое их деяние, полностью лишенное святости, отвергающее все те принципы, которыми руководствовался их друг Эвелин, лишь усиливало боль от потери приемных родителей.
— Палмарис в опасности, — сказал Элбрайн, обращаясь больше к Джуравилю. — Капитан Килрони и его солдаты не задержатся тут надолго. Нужно поскорее разделаться с бандой поври.
— А как же Роджер? — спросила Пони. — Может, он в беде, а мы будем как ни в чем не бывало по-прежнему выполнять тут свои обязанности?
Элбрайн беспомощно развел руками.
— Я же сказал — среди погибших Роджера не нашли.
— Может, его схватили, — предположил Джуравиль.
— Если его увезли в Санта-Мер-Абель, я вернусь туда, — заявила Пони таким холодным тоном, что у Элбрайна мурашки по коже побежали.
На этот раз, предполагал он, она собирается войти туда через главные ворота, и вряд ли те, кто попытается помешать ей, уцелеют.
— Если его захватили, то, конечно, мы отправимся на выручку, — заверил Пони Элбрайн. — Но пока нет никаких доказательств этого, нужно верить в Роджера и делать то, что было намечено.
— Но если мы будем сражаться с поври, а потом уйдем на север, то как узнаем, что случилось с Роджером? — возразила Пони.
Да, все так. Однако Элбрайн по-прежнему не считал, что они должны бросить все и отправиться на поиски Роджера He-Запрешь. Паренек выкарабкается. Когда Элбрайн с Джуравилем, спасая его, проникли в захваченную поври Кертинеллу, выяснилось, что он уже сумел освободиться сам.
— Не знаю. Пока не знаю, — признался он. — Но ясно одно: мы должны верить в Роджера. Если, конечно, его не убили там, на дороге. В таком случае ничего уже сделать нельзя.
— Даже отомстить за друга?
Резкие слова Пони глубоко задели Элбрайна. Он посмотрел на нее с таким выражением, точно перед ним была незнакомка, а не самый дорогой для него человек на свете.
Не выдержав его взгляда, Пони опустила голову и вздохнула.
— Конечно, ты сделал бы это. Я боюсь за Роджера, вот и все.
— Можно послать сообщение Белстеру О'Комели, — предложил Джуравиль. — Город слишком велик, и если мы станем просто бродить по улицам, то вряд ли можем рассчитывать наткнуться на Роджера или услышать что-нибудь о нем. А трактир Белстера в самом центре. Понемножечку, по крупице, глядишь, он и выяснит что-нибудь для нас.
— Да уж, в трактир все сплетни стекаются, — с надеждой сказала Пони.
— Я поговорю с Томасом Джинджервортом насчет курьера, которому можно доверять, — предложил Элбрайн.
— Никому нельзя доверять больше, чем мне, — заявила Пони.
Элбрайн остановился и закрыл глаза; понадобилось немало времени, чтобы справиться с охватившим его раздражением. Потом он медленно повернулся к Пони, не сводя с нее пристального, изумленного взгляда.
— Пойду найду Смотрителя, — торопливо сказал Джуравиль. — Мы с ним выясним, где поври, и сегодня же вечером сообщим вам.
С этими словами эльф исчез, оставив этих двоих разбираться между собой; впрочем, они вряд ли его слышали.
ГЛАВА 2
НАСЛЕДНИКИ ДЖОДЖОНАХА
— Есть несколько братьев, которые в самое ближайшее время могут быть переведены в ранг послушников, — сказал отец-настоятель Далеберт Маркворт, неслышно подойдя сзади к брату Браумину Херду.
Они стояли на стене аббатства Санта-Мер-Абель, высоко над холодными водами залива Всех Святых.
Браумин от испуга даже подскочил и повернулся к отцу-настоятелю. У Маркворта были редкие, истончившиеся серебряные волосы, но сегодня он чисто выбрил голову, и это заметно изменило его облик. Уши выглядели крупнее, а застывшее лицо напоминало белую маску. Вглядываясь в это иссохшее лицо, молодой монах заметил искорки — злые? насмешливые? — в обычно безжизненных глазах. И каким бесконечно старым он выглядел!
Тем не менее в последнее время отца Маркворта окружала несомненная аура силы. Браумину казалось, что он даже стал выше и уж точно держался прямее, чем прежде. Двигался он не по возрасту энергично, и Браумин знал, что все мысли о скорой смерти старого негодяя были бы пустой надеждой. Испуг от неожиданного появления Маркворта прошел, но молодой монах по-прежнему не сводил с него взгляда, удивляясь, с какой стати старик поднялся на стену, где гулял пронзительный ветер. Брат Браумин Херд, известный своей дружбой с казненным еретиком Джоджонахом, совершенно очевидно не принадлежал к числу любимцев отца-настоятеля.
— Несколько, — повторил Маркворт, так и не дождавшись ответа от молодого монаха. — И вполне возможно, кое-кто из братьев постарше воспримет их как соперников в борьбе за вакансии, освободившиеся после перевода в Палмарис Маркало Де'Уннеро и смерти еретика Джоджонаха.
Убийства, ты имеешь в виду, мысленно поправил его брат Браумин. Это произошло три недели назад, в середине калембра, одиннадцатого месяца года, когда зима только начала наступление. В Санта-Мер-Абель была созвана Коллегия аббатов, и отец Маркворт, как и следовало ожидать, использовал эту возможность, чтобы добиться официального объявления Эвелина Десбриса еретиком и преступником. Магистр Джоджонах, наставник и друг Браумина, выступил против Маркворта. Он заявил, что, хотя Эвелин выказал открытое неповиновение церкви и бежал, прихватив с собой камни, он был святым человеком и уж никак не еретиком, а если тут кто и еретик, то это Далеберт Маркворт, искажающий церковную доктрину в интересах сил зла.
