Подловив момент, когда Джинни будет одна в спальне пятикурсниц, Гермиона зашла туда, якобы по делам старосты.
— Привет! — Обратилась она к рыжей, которая сидела на кровати по-турецки и что-то читала.
— Привет. — Ответила та, отрываясь от книги. — Как у тебя с Малфоем?
Огорошенная Гермиона села на ближайшую кровать.
— А… как?… Почему?…
Джинни усмехнулась.
— У Гарри есть карта… — Дальше Гермиона не слышала. Как она могла забыть про карту мародеров?! Естественно, Джинни и Гарри постоянно отслеживают кто где ходит и давно заметили, что она прогуливается по ночному Хогвартсу в паре со своим злейшим врагом.
— Джин, только ты никому, пожалуйста…
— О чем речь! Только ты о нас тоже помалкивай, и Малфою скажи.
Чего-то подобного Гермиона ожидала, поэтому сделала наигранно-удивленное лицо и произнесла заранее заготовленный вопрос:
— Как скажешь. Я только не понимаю, чего вам-то прятаться? Понятно, что я с Малфоем стараюсь не светиться, но вы-то?
— Жить хочу!
А вот это было что-то совершенно непонятное.
— У тебя чего, паранойя?
— Правда? Тогда смотри: как только у Сириуса появилась перспектива выйти из подполья, его убили. У Гарри наладились отношения с Дурслями — их убили. Предлагаешь мне быть следующей?
— Думаешь, Вольдеморт убивает близких Гарри людей? Он уже знает о вас. Малфой настучал, но утверждает, что Вольдеморт знал и раньше. Тем более здесь, в Хогвартсе…
— Вот именно здесь, в Хогвартсе опасней всего. А на Вольдеморта нам немножечко наплевать.
Гермиона вообще ничего не понимала. Джинни это поняла.
— Герми, дорогая, пожалуйста, просто поверь мне. И никому ничего! Особенно Рону, моим предкам и директору. И Малфоя тоже предупреди.
— Как скажешь, Джин. Только я все равно не понимаю. Рон только обрадуется, что вы встречаетесь, Твои родители тоже…
— Они, может, и обрадуются но… — Джинни безнадежно махнула рукой. — Ты даже не представляешь, что происходит на самом деле!
— Ну так расскажи.
— Не расскажу. Если узнают, что тебе что-то известно, тебя уберут.
— Ладно, сиди на своих тайнах, как кура на яйцах. Только объясни мне: кто такой завелся в Хогвартсе, что по сравнению с ним и Вольдеморт не страшен?
— Герми, ты же не дура! Неужели ты и в самом деле веришь, что все эти безобразия дело рук одного Вольдеморта? — Джинни кивнула на лежащую на тумбочке газету.
— Но как же? Черные плащи, белые маски, черная метка?
— Ну и что? Сказать Морсмордре может любой дурак, плащ и маска тоже не проблема.
— М…может… только зачем?…
— Мало ли… кто-то хочет свести счеты, кто-то добраться до чужого наследства, кому-то надо еще раз ткнуть пальцем в Вольдеморта и сказать «Бяка!»
— Твоему Вольдеморту грех жаловаться.
— А при чем здесь Вольдеморт? Дело не в нем. Дело в тебе.
— При чем здесь я?
— Что ты будешь думать, если завтра убьют твоих родителей и над домом будет черная метка?
— А что здесь думать?
— Вот то-то и оно, что ты думать не будешь.
— Хорошо, кому еще могут понадобиться мои родители?
— Они? Никому. Вообще. В том числе и пожирателям смерти. А вот ты…
— Что я?
— Может кто-то захочет, чтобы ты захотела срочно бежать и убивать пожирателей смерти?
— Я?!!
— Ты, ты. И что делать с тобой, если ты вдруг усомнишься в правильности этого решения?
Глава 6. О дураках и Морсмордре
После разговора с Джинни настроение у Гермионы было плохое. Совсем плохое. Хуже некуда. Да и у кого оно будет хорошим после таких намеков. Первой мыслью было бежать к Дамблдору или МакГонагалл и орать благим матом «Измена-а-а-а-а!». Хорошо, что она никогда не действовала по первому порыву, предпочитая сначала подумать. А подумавши решила, что Джинни не сама дошла до этих крамольных мыслей, скорее всего, исходят они от Гарри, который в их сообществе являлся, и вполне заслуженно, самым главным авторитетом по всякой и всяческой вольдемортовщине.
А у Гарри к Вольдеморту был такой счет, что просто так он на сторону врага не перекинется, значит узнал наш Избранный что-то такое… даже можно сказать, совсем эдакое, что сильно вдруг переменил свое мнение. Оставалась правда возможность, что Враг пролез в его сознание и погоняет им как заблагорассудится. А если нет? Тогда совсем плохо, ибо в этом случае такой уютный и добрый мир, в котором есть однозначное деление на «хорошо» и «плохо», где Добрый Дедушка Дамблдор (плюс все, кто на его стороне) неизбежно победит Злого и Страшного Вольдеморта (с его приспешниками), летит к той самой бабушке и остается Гермиона одна, на холодном ветру, без четких ориентиров. Прокрутив все это в голове, решила наша умница и отличница провести собственное расследование.
Первое, что она сделала, это открыла газеты за последние пару дней, выписала все сообщения о нападениях Пожирателей смерти и повторила расчеты, которыми Гарри занимался еще летом. И, естественно, получила тот же самый результат. А поскольку девушка она очень внимательная, гораздо внимательнее Гарри, то ей удалось заметить некоторые подробности, которые Гарри пропустил. А именно, что через раз Черная Метка была нарисована на стене углем, фломастером, даже краской из баллончика. Или то, что позавчера, например, Беллатрикс Лейстрандж в одно и то же время участвовала в трех нападениях в разных концах Британии. А вчера тот же фокус проделал и Люциус Малфой. Тут явно было что-то не то и не так. И решила Гермиона поспрашивать своего знакомого Пожирателя, а конкретно — Малфоя-младшего.
— Кстати, а чем сейчас занимается твой отец? — Набравшись наглости, спросила она в тот же вечер.
— В Москве, агентуру вербует. — Не задумываясь ответил Драко.
— А ты не боишься мне это вот так говорить? Вдруг я донесу Дамблдору?
Драко пожал плечами.
— Как будто этого кто-то не знает. Он же не в подполье сидит, поехал туда официально, даже визу получал, живет в Балчуге.
— А Беллатрикс…
— Тетя Белла? Ее Лорд вообще из замка не выпускает. Он ее задействовал вообще только два раза: первый в Министерстве, когда они с Поттером сцепились, и второй, когда…
А вот что это за «когда» Гермионе узнать тогда не удалось. Не удалось потому, что именно в этот момент со стороны Большого зала раздался истошный вопль Филча. Старосты рванули туда. Когда они добежали, а заняло это примерно пять минут, Филч все еще орал. Он стоял посредине большого зала и указывал на стену над слизеринским столом. Перед самым входом Малфой притормозил, достал палочку и, указав жестом чтобы Гермиона оставалась в коридоре, шагнул внутрь. Какое-то время он внимательно смотрел туда, куда указывал Филч, потом махнул Гермионе рукой, типа, заходи, и начал успокаивать завхоза.
