Я напрягся, готовясь услышать то, чего боялся больше всего. Сэр Уильям старался не смотреть на меня, а когда заговорил, в голосе было полно горечи:
— Мы не готовы воевать. Часть наших войск в самом деле сейчас по ту сторону Великого Хребта. В этом самом проклятом Сен-Мари. Остальных нужно еще долго собирать. А у Гиллеберда прекрасная и хорошо вооруженная армия. Его Величество прав, Гиллеберд не нападает, пока не убедится, что противник впятеро слабее. Он точно просчитал все, сэр Ричард.
Барбаросса пробормотал:
— И учел нашу возможную помощь.
— Наверняка, — согласился сэр Уильям. — Его шпионы в последнее время слишком уж активно собирали сведения о наших настроениях, военных силах. Он знает, что если и выступим на помощь, он успеет как укрепиться в замках, так и перекрыть мосты и дороги.
Барбаросса рыкнул:
— Черт, какая же хитрая сволочь! И не бросишь ему вызов на поединок!
Сэр Уильям пожал плечами.
— Почему? Можете бросать сколько угодно.
Барбаросса поднял на меня угрюмый взгляд.
— Похоже, в самом деле Гиллеберд всех нас обыграл вчистую. Еще до начала войны.
— Войны не будет, — сухо сказал сэр Уильям. — Сэр Ричард совершил серьезнейшую ошибку, оставив Армландию без защиты, так что Гиллеберд берет ее фактически без боя. Нам пришлось бы двигаться через те проклятые болота, где нет дорог. Это погубит половину армии! А та, что измученно выберется на берег, поляжет под ударами его хорошо обученного и отдохнувшего войска.
Барбаросса снова ударил кулаком по подлокотнику.
— Сволочь, сволочь!.. Он заберет у меня всю Армландию!.. И границей будут именно эти проклятые болота!
— А с южной стороны, — сказал сухо сэр Уильям, — Великий Хребет.
Барбаросса в ярости смял кубок в могучей длани и швырнул через всю комнату.
Я напомнил отчаянно:
— Под Хребтом Тоннель…
— И что? — спросил сэр Уильям зло. — Считай, что его нет! Закрыть его легко с любой стороны. А если пользоваться, то лишь с разрешения Гиллеберда. И на его условиях.
Я сказал отчаянно:
— Не решайте сейчас! Дайте мне шанс…
Барбаросса прорычал:
— Да нет шансов…
— Я поговорю с королем Роджером Найтингейлом, — пообещал я. — Королевство Шателлен примет нашу сторону!
Барбаросса угрюмо смотрел на меня исподлобья с нескрываемой злостью.
— Думаешь, — прорычал он, — сэр Уильям не подумал о нем? Шателлен — слабое королевство, армии в нем почти нет, сам король воевать очень даже не любит.
Я сказал умоляюще:
— Но кто же должен быть?.. Кто с той стороны Турнедо? Королевство Варт Генц? У меня с ними торговый договор…
Сэр Уильям поморщился.
— Сэр Ричард, не хватайтесь за соломинку, это не по-мужски. Варт Генц заключает лишь те торговые соглашения, которые выгодны ему. Кстати, как и все мы. С какой стати Варт Генц будет поддерживать вас в ненужной ему войне?
— Не знаю, — ответил я растерянно. — Но какой-то выход же должен быть? Ну нельзя же так… Почему я должен проиграть так сокрушительно?.. Это другие могут, но не я…
Я чувствовал, насколько выгляжу жалким, Барбароссе уже противно, старается вообще на меня не смотреть, а сэр Уильям произнес с великой неохотой:
— Дело в том, сэр Ричард, что для кого-то как раз вы — «другие». Которые проигрывать могут сколько угодно.
Барбаросса подытожил усталым голосом:
— Давайте на этом закончим. Уже ночь на дворе. День был тяжелым… Сэр Ричард, вас проводят в ваши покои. Собачку можете оставить. Спокойной ночи!
Я поднялся, отвесил церемонный поклон.
— Ваше Величество…
Он кивнул, и я удалился в коридор, куда Пес ухитрился выскользнуть, словно умеет становиться худым, как червяк, раньше меня. Молчаливый слуга поклонился и жестом попросил следовать за ним.
Бобик помнит ту комнату не хуже меня, первым взбежал на этаж и сел возле двери, показывая, что вот, нашел, что бы мы без него делали.
— Спасибо, — сказал я, обращаясь то ли к Бобику, то ли к слуге, то ли к тем, с кем разговариваю мысленно. — Спасибо…
Совсем не печалиться нельзя, но и слишком скорбеть — тоже. Мудрецы сказали, что человек пусть белит дом свой, но пусть оставляет небольшое место небеленым в воспоминание о Иерусалиме.
Я напоминал себе эту нехитрую истину, чтобы душа не сгорела в незримом огне отчаяния и злости. Знаю, война — нехорошо, все мыслители ее осуждают, я — тем более, как великий мыслитель и чистейшей души паладин, но как же хочется схватить что-то тяжелое в руку и бить по головам гадов, что посмели, напали, вероломные, подлые, такие вообще не должны жить и загрязнять окружающую среду…
Я отослал слуг, сел на край ложа, скинул правый сапог с натруженной ноги и остался так в тупом оцепенении, когда мысли ворочаются толстые, сонные и отупевшие, а сам я чувствую себя на уровне развития хламидомонады…
Некий сгусток тумана, похожий на пар из кухонного котла, выплыл из стены. Я видел краем глаза и не обращал внимания, но тот не рассеялся, а стал еще плотнее.
Я устало повернул голову, туман с трудом обретает какую-то форму, в верхней части проступило некое подобие лица, тут же смазалось, как под порывом ветра, начало восстанавливаться снова.
— Логирд, — проговорил я, еще не веря себе. — Это ты?
После паузы прошелестело нечто едва слышное:
— Да-а…
— Логирд, — сказал я радостно. — Как я рад, что с тобой ничего не случилось!
В тумане снова проступило лицо, на этот раз удлиненное и с тяжелой лошадиной челюстью.
— Разве, — прошелестело оттуда, — не случилось?
Я сказал бодро:
— Многие хотели бы вот так, как получилось у тебя!
Туман колыхался, я видел, что некромант пытается закрепить формы, но удалось только с лицом, а ниже туман продолжал клубиться бесформенный и неопрятный.
— А я уже устал, — прошелестел все тот же безжизненный голос, лишенный оттенков. — Трудно оставаться… когда ничто животное не держит… Человек не может одним разумом, это я ощутил… И скоро растаю, исчезну…
— Нет, — сказал я в тревоге, — если ты здесь, то это и есть твое чистилище!.. За твое самопожертвование ты не попал в ад, но и в рай тебе нельзя… пока… пока ты не сделаешь что-то важное!
— Боюсь, — ответил он тихо, — не успею. Мне открыто многое, но без низменных человеческих желаний все ненужно, неинтересно, ни к чему…
Я сказал быстро:
— А ты можешь предсказывать будущее?
Он покачал головой.
— Будущего еще нет. Потому предсказать его нельзя. Точнее, невозможно. Кто предсказывает — лгуны. Но могу сказать, что когда Темный Бог убил меня, он забрал и все мои умения. А вы, сэр Ричард, убив Терроса, забрали и его умения, и мои, и всех, кого он поглотил. Например, вы можете вызывать души мертвых…
