"Эх, почтенный Ролан, — вздохнул про себя Альдир. — Когда-то Вы говорили, что не допустите прихода Короля-Отступника в Лиэрд. А он пришел. Потому что у него была сила, а у Вас только Ваша решимость. Но одной только решимости хватит разве что на храбрую смерть. А что толку в храброй смерти, если при этом людей не можешь защитить?"
— После завтрака мы подготовим все необходимые бумаги, и Вы будете свободны, — герцог явно давал понять, что разговор на эту тему окончен и пребывание Альдира в замке Илар тоже подходит к концу. Но Альдира волновал не только вопрос о статусе замка Лангаэллор, но и другой, еще более деликатный вопрос, к которому рыцарь никак не мог подступиться.
Герцог словно прочел его мысли:
— У Вас еще какие-то вопросы, доблестный Альдир?
— Я вот что еще спросить хотел, почтенный Ролан. — Язык рыцаря от волнения присох к небу: — Дочка-то Ваша, похоже, болеет. Есть ли у Вас хорошие врачеватели?
— А как же! — Герцог указал на себя: — Я лечу ее по новейшей методе. Согласно последним достижениям медицинской науки.
— И как Вы ее лечите? — холодея от нехорошего предчувствия, спросил Альдир. Герцог охотно пояснил:
— Медикаментами. Я имею ученую степень в фармацевтике, между прочим. А моя лаборатория позволяет приготовить…
— Постойте, почтенный Ролан, — от волнения Альдир перебил герцога. — И когда Вы начали ее лечить?
— Как только появились первые признаки болезни, — ответил Ролан, недовольный тем, что его перебили. — Три года назад. А почему это Вас так волнует, доблестный Альдир?
"Сирил-Воитель! Три года!" — испуганно подумал рыцарь. Сингильдийская выдержка начала изменять ему:
— А Вам не кажется, почтенный Ролан, что лечение Ваше не помогает? Почему Вы не обратитесь к менестрелям?
Тут и герцога задело за живое:
— Обращаться к этим праздношатающимся разгильдяям? Я еще не совсем спятил, доблестный Альдир! И с чего Вы взяли, что мое лечение не помогает?
Альдир постарался успокоиться:
— Одного моего ученика менестрель за месяц на ноги поставил. А мальчишка слабенький был, да еще и от Черных какую-то заразу подхватил. А тут три года. Вашей дочери помогла бы смена обстановки. В замке-то у Вас холодно и сыро. А в Лангаэллор воздух горный, для тела и души полезный, и врачеватели там есть.
Взгляд герцога потяжелел, как небо перед грозой:
— Так вот Вы к чему, доблестный Альдир. Значит, Вам приглянулась моя дочь и Вы желаете ее умыкнуть! — Схватив оставленный Альдиром шест, герцог замахнулся на рыцаря: — Прочь! Прочь из моего замка! Никаких договоров! Прочь!
— Я же помочь хотел, а не украсть! — оправдывался Альдир, уворачиваясь от шеста, которым герцог крутил "мельницы" не хуже тренированного сингильдийца. Но Ролан продолжал гнать рыцаря:
— Нашелся мне помощничек! Да чтоб я еще раз пустил сингильдийца в Илар!.. Прочь! Прочь отсюда!
Тут уже не выдержал и Альдир:
— Ну знаете, почтенный Ролан! Если Вы хотите уморить свою дочь во благо науки, так я и до Командора дойду! И до Короля, если потребуется!
— Да хоть всем Сингильдом штурмуйте Илар! — закричал герцог и снова замахнулся шестом. Альдир перехватил конец шеста в нескольких сантиметрах от печально опущенных плеч Элайны.
— Не трогайте Хранительницу, — тихо сказал рыцарь. Герцог отшвырнул шест в сторону.
— Уходите, — обессиленно проговорил он. — Вам хватит четверти часа, чтобы собраться?
— Хватит, — ответил Альдир. — Только прошу Вас: берегите герцогиню Ригелу.
— Это не Ваша забота, — отрезал герцог. — Убирайтесь с глаз долой.
Альдир уехал, так и не узнав, что разразилось в замке Илар сразу же после его отъезда.
Этот сингельди понравился Ригеле сразу же. И за ужином она с трудом глотала куски опостылевшего соленого мяса, украдкой бросая взгляды на гостя. Ей нравилось в нем все — и спокойные ответы на язвительные замечания отца, и сдержанная, немного печальная улыбка. Ну и подумаешь, что не красавец, что лицо изуродовано шрамом. Не это главное. Главное, что он добрый, хоть и выглядит суровым.
Ей очень хотелось увидеть его еще раз — заглянуть в эти усталые серые глаза, провести рукой по седой пряди в волосах… Но отец, как всегда, повел гостя в свою лабораторию, а это уже на весь вечер. Однако Ригела знала, что рыцаря устроят в том же крыле, где жила и она, потому что больше пригодных для жилья помещений в замке не было. И она притворялась, что спит, и сдерживала кашель, рвущийся из груди, чтобы ни отец, ни тетя, ни (сохрани Элайна!) дара Эльга ничего не заподозрили. Но рыцаря все не было и не было. Ригела досадовала — с отца сталось бы засадить гостя за ученый разговор на всю ночь. Оставалось только молить Элайну, чтобы Альдир все-таки пришел.
“Элайна, хранительница живых истоков! — молила девушка. — Я знаю, ты в обиде на нас за то, что мы погубили твой родник. Но я тебя очень прошу: помоги! Я посадила вишню для тебя и я уговорю папу смыть эту дурацкую краску. Но я не могу ругаться с папой, потому что его люблю. А теперь я люблю и Альдира. Элайна-свет, пожалуйста, приведи его сюда!.."
И Элайна услышала ее молитву. Когда отец ушел гасить фонари в замке, Ригела вскочила из постели, набросила на плечи накидку и выбежала в коридор. Ей повезло. Альдир был в галерее, смотрел картины. Ригела боялась сказать лишнее слово — вдруг снова начнется этот дурацкий кашель. Но Альдир все понял и без слов. Он поцеловал ее, и — странное дело! — от этого поцелуя словно отступила болезнь. И большие сильные руки Альдира оказались такими ласковыми и нежными. И как он назвал ее — "мое солнышко"…
А потом пришлось уходить, потому что она услышала, как возвращается отец. Она попыталась притвориться спящей, но герцог знал, что она не спит. Он долго и нудно расспрашивал ее о самочувствии. Первый раз в жизни ей захотелось, чтобы отец поскорее ушел — ну не под настроение он со своими расспросами!.. Да и похоже, он что-то заподозрил. Папа в этом отношении очень строгий. Но отец сидел у ее постели пока она не уснула. А утром она просыпается очень тяжело…
Поэтому Ригела увидела Альдира только когда он уже покидал замок. Выбежав на балкон, она долго провожала взглядом понурую спину рыцаря в синем плаще, медленно ехавшего на коне.
— Ригела, не стой на балконе раздетая! — Подойдя, отец набросил на ее плечи накидку. — Ушел сингильдиец, наконец-то… Давай умывайся и будем завтракать.
