Что же магики? Самое время им вмешаться, пока войска ещё не сошлись, и можно бить, не опасаясь задеть своих. Точно в ответ на мои невысказанные вслух мысли, воздух над грокхами засверкал мириадами ледяных искр. С поля боя подуло холодом и влагой — в дело вступили стихийники Башен.
Искры, замерев над головами воинов в бронзовых доспехах ровно на один удар сердца, разом осыпались вниз. Послышались крики, но и эта атака не смогла заставить грокхов хотя бы сбиться с шага или замедлиться, наоборот — разъярённые захватчики перешли на бег, стремясь поскорее сблизиться с имперцами. Те, наоборот, остались на месте, давая магикам время нанести ещё хотя бы один удар.
И тут небо вспыхнуло. Сотни белоснежных ветвистых росчерков взметнулись к облакам и, отразившись обратно, пали на имперцев. Но били они вовсе не в войско. Прекрасные в своей убийственной силе, молнии обрушились на имперских магиков.
От раздавшегося грохота заложило уши.
— Проклятые карги! — выругалась я. — Что это было?
— Известно, что, — яростно прорычал Влад. — Боги на помощь пришли, не зря же грокхи столько людей за одну ночь под крыло к Отцу-Небу отправили. И не зря их иногда повелителями молний кличут. Вон, туда взгляни.
Я повернула голову. На том самом гребне, по которому мы собирались обходить поле боя, торжественно вскинув вверх короткие — в локоть длиной, — жезлы, стояли невесть откуда взявшиеся два десятка грокхов.
— Какие же это боги? — возмутилась я. — Это даже не маги, а так… носители артефактов. Вся сила в жезлах скоплена, они её только высвобождают. Попробуй они молниями с голых рук кидаться — сгорели б тотчас изнутри.
Оборотень удивлённо расширил глаза, похоже, он никогда не задумывался, почему стихийники избегают конструкций, содержащих молнии.
Имперские магики, конечно же, про собственную защиту не забыли. Несколько молний сумели пробить мерцающий над их головами купол, но большинство, столкнувшись с ним, бессильно разбилось о его поверхность, не причинив никакого вреда. К тому же, теперь они тоже знали, куда бить в первую очередь, и на застывших на вершине холма повелителей молний тотчас же обрушилось целое облако огненных шаров, ледяных игл и туго скрученных воздушных копий; одновременно под ногами грокхов с жезлами вспучилась земля, выпуская на свет создания из глины и камня — големов, отчасти похожих на людей, но с гротескно удлинёнными руками.
— Не столько даже бьют, сколько отвлекают этих, — заметила я, с интересом наблюдая за разворачивающимся действом.
— Зачем? Только силы зря тратят… — досадливо скривился Влад.
— Вовсе нет, — покачала я головой. — Адепты заклинательной магии свой удар готовят, вот стихийники их и прикрывают от вражеских магиков.
— А без заклинателей обойтись нельзя разве? Вроде ж именно стихийных магов боевыми считают, а не мастеров инкантации и жеста.
— Стихийная магия быстра, но ограничена. Ты можешь создать множество конструкций: дым, в котором задохнутся твои враги, огненные преграды, в конце концов, даже голема, что будет сражаться с ними вместо тебя. Но всё это просто воздействия, причём строго извне. А вот превратить воздух в лёгких в воду я, например, не смогу. К тому же, конструкция стихийника развалится, если его убить. А заклинание, как только начинает работать, от сотворившего его уже не зависит — сила вложена, форма создана. Так что это обычная тактика — стихийники вступают первыми, бьют по войску, заодно отвлекая на себя вражеских магиков, а заклинатели в это время готовят свой удар. Потом опять дело за стихиями будет. И так до самой победы.
Пока я объясняла оборотню, что происходит, магики-заклинатели докончили своё заклинание. Над полем боя разнёсся протяжный глухой стон. Небо потемнело, невесть откуда набежали зловещие иссиня-чёрные тучи и закружились над сражающимися. Беловолосый маг, до того равнодушно взиравший по сторонам, тонко завыл и вскинул руки, совершая какие-то пассы.
— Хорошо, что ошейник всё ещё на нем, — со странным выражением прокомментировал Влад, переглянувшись со мной.
Грокхи, завидев тучи, с остервенением рванули вперёд, первые ряды их строя с силой врезались в стену имперских щитов, надавили, пытаясь прорвать оборону и смешаться с имперцами. Они знали — заклинание магиков уже не остановить, и просто пытались, умирая, подставить под чары и вражеских солдат. Ещё дважды, громогласно бухнув, ударили молнии. И тут, наконец, тщательно и долго пестуемое магиками заклинание заработало в полную силу.
Жирные подбрюшья туч лопнули, из прорех полилась отвратительно пахнущая субстанция, пропитанная злобой. Чего бы она ни коснулась, куда бы не попала, всё тут же превращалось в осклизлую гниль. Имперских солдат магики, разумеется, прикрыли — пока ряды со щитами держатся, не нарушая строй, не выходя из-под защитного купола, ни одна капля смертоносного дождя не коснётся их. А вот колдуны грокхов своих защищать не стали — то ли не захотели, а то ли попросту не умели.
От криков, донёсшихся с поля боя, зашевелились волосы на голове — столько ужаса и мучений в них было. Грокхи, бросая оружие, в корчах падали на землю — там, где кожи завоевателей коснулись капли ядовитой жижи, вспухали огромные гнойники и тут же лопались, сочась слизью вперемешку с кровью, обнажая мышцы и кости. Доспехи и шлемы никак не защищали от льющейся с небес смерти — капли ловко находили путь через сочленения бронзовых пластин.
Имперцы взорвались радостным кличем, нестройный хор тысяч голосов пронёсся над полем, заглушая вопли умирающих.
Но смертоносное заклятие, пролившись хоть и сильным, но коротким ливнем, уже израсходовало почти всю вложенную в него силу. Всё реже падали капли, всё светлее становилось небо. И вот настал миг, когда тучи исчезли. Дождь, хоть и не уничтожил всех грокхов до единого, но проредил строй захватчиков, точно косой — уцелеть повезло лишь каждому пятому, большинство же застыло на земле грудами гниющей плоти.
«Это вам за всех, кого вы убили», — не удержалась от злорадной мысли я.
Но верные не собирались отступать. Израненные и едва стоящие на ногах, они продолжили атаку с отчаянной яростью людей, которым нечего терять, не обращая внимания на потери, и имперцам, теперь имеющим заметный перевес в числе солдат, всё равно приходилось медленно, но верно отступать, чтоб не сломать строй.
Метатели молний, на удивление быстро расправившиеся с насланными на них големами и, непонятно, как, защитившиеся от огнешаров, более не вмешивались — похоже, сила, накопленная в их жезлах, была вовсе не бесконечной, и её приходилось беречь. А может, они просто не желали опять становиться мишенью имперских магиков, занявшихся остатками войска грокхов.
— Пока жезлы не опустошат, надо ждать, — кусая губы, прошептала я драконьему оборотню. — Слишком опасно под молнии лезть.
Он согласно кивнул и вдруг напрягся, уставившись куда-то вдаль. Проследив за его взглядом, я вздрогнула. Справа, шагах в пятидесяти от места, где мы прятались, из-под сени деревьев выехала крытая телега, запряжённая двумя лошадьми и, набирая ход, стремительно понеслась вниз, к полю боя. Над лошадиными спинами взвились вожжи, возница что-то пронзительно заорал.
— Что он делает, полоумный? — оторопело спросил Влад и прищурился, наблюдая за телегой. — Его же сейчас жезлоносцы прикончат.
— Или магики, — столь же ошарашенно добавила я.
Мгновение мы молча смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, ударили пятками бока лошадей, пуская их вскачь.
— У-у-у! — восторженно завопил беловолосый, смешно вытянув губы, и со всей силы вцепился пальцами в лошадиную гриву.
Телега успела набрать приличный ход, но верхами догнать её было вовсе не трудно.
— Эгей, почтенный! — крикнул Влад, поравнявшись с нею. — Рядом с нами держись, ежели жизнь дорога!
Крепкий мужик средних лет, восседавший на облучке, бросил на него настороженный взгляд из-под насупленных бровей и, недолго думая, хлестнул лошадей вожжами.
