Питер молчал, вертя головой и глядя во все глаза. Он вполне разделял ощущения Крафта — нехорошо здесь было, брошенные людьми и лишенные окон дома словно пытались сообщить о произошедшей трагедии и грядущей опасности. На деревьях в садах не оказалось ни одного плода, не валялись они и под деревьями, хотя в этих широтах пришло время второго за год урожая. Зеленые листья были насыпаны в избытке, на стволах виднелись все те же следы от когтей.
— Смотреть лучше! Не зевать! — разнесся голос Уэйта.
— Да куда уж лучше, — пробурчал шедший сзади конопатый Витас, — и так все видно.
— Эй, смотрите, кто это там?! — воскликнул Густав, напугав даже шедшего рядом охранника.
— Где? — спросил тот, выставляя перед собой меч.
— Да как будто на крыше чего-то... Должно, показалось.
— Так ты не ори, если показалось, рыло свиное! — обозлился охранник, которому досадно стало, что он струхнул.
Питер тоже замечал какие-то неясные тени, вроде видел что-то, но едва поворачивал голову, чтобы рассмотреть, а там уже нет ничего.
Притихшая колонна стала выходить на мощенную булыжником площадь. Застучали копыта лошадей, загремели телеги, и в этом шуме трудно было что-то расслышать. Когда голова колонны оказалась на середине площади, спереди, из-за брошенных зданий мэрии, из окон бывших лавочек и питейных заведений, стали выскакивать смешные существа невысокого роста, покрытые шерстью и с большими головами. Громко воя и выкрикивая слова на непонятном языке, они бросились в атаку на людей, вооруженных кто палкой, кто камнем, кто найденным кухонным ножом, лопатой или вилами.
Помимо кожаных штанов у некоторых были шлемы — стальные и кожаные, другие оказались одеты в украденные в домах жилетки, фартуки и женские кофты. Все это визжащее воинство, похожее на взбесившуюся кучу мусора, нескончаемым приливным потоком понеслось на колонну.
— Круговая оборона! — закричал капитан и, развернув коня, помчался к невольникам. Сэр Хендрикс начал отдавать приказы своим людям, они стали соскакивать на землю, выстраиваясь в боевой порядок и оставляя лошадей позади себя. Полетели первые камни, загрохотав по щитам и кирасам, в рядах незащищенных невольников появились раненые. Мардиганец лейтенанта Горна получил по колену камнем, жалобно заржал и, встав на дыбы, сбросил растерявшегося лейтенанта, а через несколько мгновений орущая толпа ударилась о ряды оборонявшихся.
Рыцари и их оруженосцы выстояли, а охранники и рейтары стали пятиться. Карлики были сильны и агрессивны: одни, скаля зубы, били в щиты дубинами, другие, проскакивая снизу, вонзали в ноги солдат ножи и заточенные палки.
Появились первые потери, и сержант Уэйт стал заполнять прорехи невольниками. Они яростно работали толстыми жердями, и отступление прекратилось, раненых быстро сменяли, людей хватало.
Поняв, что так им не прорваться, карлики начали строить пирамиды, взбираясь на плечи друг другу и опрокидываясь за спины обороняющимся. Капитан фон Крисп бегал позади строя и рубил пробравшихся врагов, однако карлики все же добрались до телег, и там с ними сцепились Корнелий и лейтенант Горн.
В какой-то момент большая группа прорвалась в тыл к рыцарям, и фон Крисп забеспокоился, боясь остаться без союзников, однако опытные рыцари быстро ликвидировали прорыв, рубя окровавленными мечами налево и направо.
Одна из лошадей получила удар топориком и сбила с ног двух солдат, на них тут же набросились карлики и с помощью ножей и острых палок покончили с жертвами. Трофейные шлемы и оружие тотчас пошли в дело.
Оправившись после неожиданного нападения, войско фон Криспа и сэра Хендрикса стало теснить неприятеля, оставлявшего на мостовой все больше трупов. Особенно хорошо получалось у рыцарей, карлики не выдержали и пустились бежать, но неожиданно были остановлены появлением странной тележки — ящика из толстых черных досок на маленьких колесах. Несколько карликов в долгополых черных накидках и смешных колпаках толкали ее впереди себя.
В тележке было забранное стальной сетью окошко, а слева и справа прорезаны отверстия, в которые высовывались маленькие ручки с розовыми сморщенными ладошками. Едва правая рука сделала какой-то жест, отступавший правый фланг развернулся и снова бросился в атаку, затем таким же жестом на штурм была брошена и вторая часть карликов.
Они с новой, неистовой силой ударили в ряды оборонявшихся и начали их теснить, взбираясь по людям, как по деревьям, и вцепляясь в них когтями и зубами.
В черный ящик одна за другой вонзились две прилетевшие от оруженосцев стрелы. Взобравшись на телегу, выстрелил из арбалета лейтенант Горн. Он был без шляпы, с оборванными полами мундира и расцарапанным лицом.
Болт не пробил ящик, застряв в его стенке, и сквозь грохот и крики боя послышался тонкий злобный смех.
Услышал его и Питер, он лупил карликов жердью, позабыв про боль и порезы на спине. Маленькие уроды просачивались в тыл и выскакивали из-под телег, норовя ударить ножом или большим кованым гвоздем.
Отшвырнув попавшегося под ноги карлика, на телегу вскочил сержант Уэйт, без головного убора и меча, с лицом, залитым кровью. Его глаза горели решимостью, и он крепко сжимал огромный барийский лук с вложенной в него единственной стрелой.
Растянув лук и выдержав мгновение, сержант спустил тетиву. Стрела с треском пробила обе стенки и осталась торчать в ящике, а командовавшие штурмом ручки дрогнули и безвольно повисли. Сопровождавшие тележку карлики в хламидах и колпаках закричали тонкими голосами и торопливо покатили экипаж прочь, скрывшись за углом. Оставшись без руководства, побежали и остальные, разом потеряв к битве всякий интерес.
Раненые карлики ползли, истекая кровью, но оруженосцы из отряда сэра Хендрикса принялись их добивать, и в несколько минут со всеми, кто еще шевелился, было покончено.
Воцарилась относительная тишина, одни бросились осматривать и успокаивать лошадей, другие — оказывать помощь раненым. Досталось всем: у кого-то были порезы, у других пробиты головы.
— Нам пора уходить! — крикнул капитану сэр Хендрикс. — Неизвестно, сколько их здесь!
— Мы готовы! — ответил капитан, с удовлетворением отметив среди живых Питера Фонтена.
Двух лошадей в отряде рыцарей пришлось прирезать: им карлики распороли брюхо. Раненых, тех, кто не мог юти, укладывали на телеги, благо места хватало.
Четверым солдатам и девятнадцати невольникам помощь уже не требовалась: они лежали растерзанные среди трупов своих врагов. Забытый всеми в этой кутерьме, лежал с перерезанным горлом и сержант Гудьир.
